Вторжение (СИ) - Лошкарёва Виктория Витальевна - Страница 46

Конечно, Кейн тогда тоже постарался — я нисколько не сомневаюсь сейчас, что и к моему странному спокойствию во время казни, и принятию их правил, Кейн несомненно приложил свою руку.

Но в то же время…

В то же время, будучи до конца честной сама с собой, я не могла не признавать: тогда он был для меня всем. Это… И на Солнце есть пятна, которые не вывести, что уж говорить о мужчине, который принадлежал другой расе, другому культуре… другому миру.

Нет, я не оправдывала его — я просто понимала, что он другой и принимала его таким, какой он есть.

Принимала сама. Безо всякого внушения со стороны Кейна.

Когда казнь совершилась — и солдаты (рядовые, как пояснила Джессика) свернули головы всем осужденным, собравшиеся стали медленно расходится из зала, оставив тела валяться в собственной крови.

Первым направился к выходу Кейн. на ходу кивнув мне и Джессике следовать за ним. Однако между Кейном и нами тут же вклинилась Агата, всем своим видом показывая, что не даст так просто о себе забыть.

Кейн, заметивший манёр блонди, было нахмурился, но при толпе сдержался — лишь недовольно сверкнув глазами в сторону Агаты.

— Глупая девка, — прошептала Джессика, — не знает, что делает.

В то же время, переведя взгляд на меня, мачеха Кейна не могла сдержать высокомерно — довольной ухмылке.

— Что ж… пусть попробует.

— Вы не любите меня, потому что я местная? — в лоб спросила я женщину. — Потому что не вашей расы?

— Мне не важно, откуда ты родом. Важно, что Наследник сделал выбор в твою пользу, — отвела взгляд в сторону Джессика. Я не смогла не усмехнуться.

— Неправда.

Глаза Джессики опасно вспыхнули.

— Да что ты понимаешь? Ты…

— Аборигенка? — подсказала ей я. — Вы ведь только поэтому меня ненавидите.

— Я всю вашу планету ненавижу, — поджала губы Джессика. — Весь ваш человеческий род, ваши города, вашу природу.

Мы, миновав вторые двери, как раз повернули в сторону длинного и почему — то безлюдного коридора. Интересно, где Кейн?

Слова Джессики заставили меня задуматься: в её фразе не было пренебрежения от превосходства, зато было что-то ещё…

— У вас кто-то погиб? — наугад спросила я, всё ещё думая о только что казненных пришельцах. Судя по всему, подобные действа не были в новинку для захватчиков, а значит, и родственник Джессики мог быть казнён за какое — нибудь преступление.

Сопровождающая меня блондинка дернулась и вдруг с яростью взглянула в мою сторону.

— Не пытайся вызвать меня на откровенный разговор, — прошипела она. — Я выполняю волю Правящего Рода, играя роль твоей статс- дамы, но мне нечего терять. кроме своей жизни. У меня нет мужа, нет детей, и я не собираюсь по новой проходить все круги, чтобы получить семью.

Остановившись возле одной из дверей, Джессика провела рукой по сверкающим зеленым цветом панели. Дверь плавно отъехала в сторону.

Джессика посторонилась, пропуская меня внутрь.

А там, читая какую — то голограмму и хмурясь, стоял Кейн.

Едва я только шагнула внутрь каюты, дверь за мной бесшумно закрылась, отрезая нас двоих от всего остального мира.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Кейн, оторвавшись от чтения. — Это было непросто для тебя, я знаю.

— Не просто, — кивнула я, удивляясь собственной пустоте в душе. Я ведь должна была что-то чувствовать, но я не чувствовала ничего! Ни малейшего сожаления, ни раскаяния — ни, даже, радости. НИ-ЧЕ-ГО.

Кейн, — простонала я, растеряно глядя на мужчину. — Что со мной, а?

— Тшшиш…. - отложив гаджет, от которого и светилась голограмма, Кейн тут же обнял меня, прогоняя все страхи и сомнения. — Ты просто переволновалась, только и всего.

Смахнув непрошенные слезы, я крепко прижалась к груди Кейна.

Только и всего?

— Конечно, — поцеловал меня в макушку Кейн. — Не о чем волноваться.

— Хорошо.

Кажется, мне и в самом деле было хорошо… и вообще, ничего ведь плохого не случилось. Так почему я плачу? Бред, какой — то…

Кейн, а как долго мы здесь будем?

Сверкающие глаза внимательно смотрели мне в душу.

— Ты же помнишь, что это корабль, который должен доставить колонизаторов на их новую планету? — напомнил мне Кейн.

— Да, конечно, я помню. — Ответила я, испытывая сожаление о том, что всё было решено за землян без их на то ведома. — Но я бы хотела…

— Я не буду делать исключений для твоих друзей, — словно прочитав мои мысли, резко произнёс Кейн. — У них своя судьба, свой путь. Тебе же следует искать дружбы не… с будущими колонистами, а с Домами Высоких Родов. В конце — концов, ты будущая императрица, дорогая.

— Я понимаю.

— Правда? — иронично поднял бровь Кейн. — Тогда к чему подобные просьбы?

Я пожала плечами.

— Я должна попрощаться.

— С кем? С тем парнем, что втравил тебя в опасное приключение, вытащив из Денвера?

— С парнем, который в страшной суматохе вторжения инопланетян остался человеком, пожалев почти незнакомую девчонку.

Кейн заскрипел зубами.

— Ты слишком многого от меня хочешь.

— Пожалуйста, — попросила я, опустив руки и смиренно глядя ему в глаза. — Дай мне попрощаться с Анжелой и с Ильей. А потом я стану той, кем ты хочешь, чтобы я стала.

Кейн рыкнул и резко схватив меня, посадил себе на бедро, тут же, по хозяйски врываясь своим языком в мой рот.

Мы целовались так же, как ещё недавно целовались в кабине флипа: упоенно. ни на что, не обращая внимание — лишь наслаждаясь друг другом и общей страстью.

— Хорошо, — ответил Кейн, в конце — концов, оторвавшись от моих губ. — Поговори с ними. Даю тебе на это два часа.

Повисшая в воздухе голограмма на секунду отвлекла его внимание.

— Я отдам распоряжение, чтобы к тебе привели твоих друзей. Но сразу после этого оправляйся домой на Гавайи. Понятно?

Я кивнула, спросив:

— А ты?

Кейн ещё раз взглянув на голограмму — где конечно же, всё было написано на их языке, ответил:

— Вернусь через несколько дней. Будь хорошей девочкой.

Чмокнув меня в губы, он добавил.

— Люблю тебя.

Помнится, когда моя старшая сестра училась в девятом классе, она вдруг решила после школы поступать на философский факультет: покрасила волосы, в какой — то грязно — серый цвет, стала брать в библиотеке книги об известных мыслителях и даже завела себе толстую тетрадку, куда записывала всякие афоризмы.

Хватило её ровно на пару недель: краску Юлька смыла после отцовского рыка чуть ли не тем же вечером; библиотечные книжки пришлось возвращать маме, после того, как библиотекарша с абонемента несколько раз звонила нам домой; Юлька, загодя «переведясь» на журналистику, выцыганила у папы подписку на «Ведомости», а мне с широкого сестринского плеча досталась почти пустая тетрадка (96 листов в клеточку!) с двумя десятками крылатых фраз о смысле жизни.

Помню, прочитав одну из записанных Юлькиных фраз про «все встречи в нашей жизни не случайны», я долго смотрела в окно, представляя, чтобы бы случилось, окажись Юлька (ну, или Юлькин философ) прав — ведь какой бы случился ужас…

Получается, что и продавщица мороженого, которая забыла дать мне сдачу, и тракторист, который отругал нас с сестрицей за то, что мы перебегали дорогу на красный, и даже Денис — мой одноклассник, достававший меня на уроках — все они не случайны в моей жизни… Нет, на это я согласиться не могла.

И надо же такому случиться, что именно эта фраза — именно это изречение — много лет спустя полностью поменяла мою жизнь, пустив её по другому, совершенно не предвиденному сценарию.

Когда Кейн отдавал приказание привести ко мне в комнату Анжелику и Илью, я предполагала, что они, конечно же, придут раздельно: по одному.

Однако жизнь — самый непредсказуемый режиссер в мире — преподнесла мне очередной сюрприз. В каюту, охраняемую воинами Кейна, вошла держащаяся за руки пара.

Увидев меня, оба вздохнули с облегчением — и обменялись быстрыми взглядами.