Все дороги ведут в Геную (СИ) - Зубков Алексей Вячеславович - Страница 57

Хрустнула кость, и рыцарь повалился навзничь, еще и ударившись об каменный пол затылком. Макс тоже упал, потому что голень выскочила из креплений в испорченном протезе.

- Господа? - тихо позвал Кокки от дальней стены.

- Черт побери, - отозвался Макс, пытаясь подняться на ноги.

- Мессир? - Кокки обратился уже к де Вьенну.

Старший рыцарь не реагировал, и Кокки подошел поближе. Много крови, потому что лоб разрублен до самого черепа, но кость, похоже, не пострадала.

Бинты и квасцы для остановки крови под рукой, такое в школе фехтования нужно постоянно. Сверток бинта на рану и плотная повязка вокруг головы. Теперь рыцарь хотя бы не умрет, но когда он придет в себя и что с ним делать дальше? И как там молодой рыцарь, не ранен?

Молодой рыцарь не был ранен, зато протез пришел в полную негодность. Кожаный футляр в форме голени разрублен полностью, даже если заштопать, форму держать не будет. Опорный стержень изогнут, и полностью выпрямить его не получится без молота и наковальни. Ступня вместе с туфлей разрублена посередине, даже в полу осталась зарубка на этом месте. В конструкции мастер предусмотрел еще и ортез, который ограничивал степени свободы в колене, так даже ортез с обоих сторон искривился, когда Макс со своим немалым весом пытался встать, еще не понимая, насколько все плохо.

- Первый раз вижу, чтобы после поединка рыцарь шел к кузнецу вместо врача, - развел руками Кокки.

- Надо забинтовать ногу, - сказал Максимилиан, - Или вся Генуя узнает, что у меня ее нет.

Кокки пожал плечами, забинтовать так забинтовать.

Макс несколько не понял его жест и решил добавить убедительности. Протез содержал в себе тайник на черный день, где хранились в том числе золотые и серебряные монеты. Сейчас они разлетелись по полу, но Кокки пока не обратил на них внимания, или не показал вида.

- Я рассыпал деньги.

- Да, мессир, я вижу, - ответил Кокки.

- Возьмите их все себе, но мне нужна помощь.

- Как Вам угодно, - Кокки более внимательно посмотрел на пол и с удивлением поднял золотой флорин, - Насколько много помощи я могу Вам оказать?

- Для начала мне нужен мой оруженосец Фредерик. Скорее всего, он в третьем доме от строящейся базилики или где-то рядом с маэстро Горгонзолой.

- Кто это?

- Спросите на месте, я так понял, что на стройке его все знают.

Фредерик затемно вернулся от Содерини с фургоном и мортиркой. Разбудил Никколо, задремавшего у постели раненого Маэстро, и передал ему транспортное средство из рук в руки. Поискал лежбище, нашел сундук подходящего размера и уснул, подсунув под голову свернутый плащ.

Марта и Тони к этому времени уже спали. В разных комнатах. У Марты хватило сил молча дойти до дома, но буквально на пороге запас терпения закончился, и она расплакалась. Не каждый день у честной вдовы похищают сорок тысяч дукатов.

Бонакорси не взялся ее успокаивать, а первым делом подошел узнать, как себя чувствует пациент с большой потерей крови. Убедился, что пациенту хотя бы не стало хуже, и ушел к себе в комнату, засыпая на ходу и дрожа не то от холода, не то от переживаний.

Поскольку дров в камин никто не подбросил, все кое-как немного поспали, потом от холода проснулись и сели завтракать. Только Марта вышла, завернувшись в плащ, как будто так и не проснулась.

- Зачем я убила бедного Франца? Он же не ведал, что творил. Вы видели все эти склянки у суккуба? Моего Франца опоили и соблазнили, а я как дура решила, что он меня предал и выгонит. Или сам сбежит с этой шлюхой и всеми нашими сбережениями. Все неверные мужчины, которых я знала, поступали так или этак.

- Я никогда не говорил, что ты сделала правильно, - ответил Бонакорси.

- Тебе-то что? Тебе все это только на руку. После того, как тебя выгнали из стражи, ты снова стал уличным зубодером, а когда все вот это вот началось, бросился искать меня в Генуе, вытребовал у меня четыреста флоринов и сидишь тут...

- Такой же бедный, как и был, несколько раз чуть не убитый, обманул Банк, ограбил французов, даже с демонами поссорился, а никаких четырехсот флоринов так и не получил.

Марта тяжело вздохнула.

- Где теперь может быть наш груз? - грустно спросила она, на всякий случай избегая слов "золото" и "наследство".

- В Генуе, - оптимистично ответил Бонакорси.

- Почему? Уже сто раз можно было уехать.

- Потому что ты сбежала из дома на Сан-Донато, а я остался. Я, конечно, был занят по лечебной части, но глаза и уши держал открытыми. Француз не ожидал встретить там нас с золотом. Он как будто просто мимо проходил. И солдаты не были готовы. Он импровизировал на ходу, раздавал приказы и серебро.

- Ты же не знаешь французский.

- И так все понятно. У него даже не нашлось охраны для фургона, он солдата посылал за помощью. А если выезжать из города, то надо из этой двуколки груз перегружать в нормальную телегу и брать конный эскорт. Пришлось бы выезжать в ночь, а в ночь с золотом только дурак поедет.

- Он мог и сегодня утром выехать.

- Не мог, - здесь Бонакорси выдавал желаемое за действительное, но ему самому очень хотелось в это верить, - После того, что мы устроили утром... Хотя мог, конечно.

- Только зачем? - спросил Фредерик, - Зачем де Вьенну увозить золото из Генуи? Я постоянно рядом с рыцарями и слышу их разговоры. Франции нужны средства для обороны Генуи. Вот он их и нашел.

- То есть, он или отдаст их дожу, или сам будет распоряжаться? - спросила Марта.

- Я бы не отдал, - ответил Фредерик, - Дож, хотя он подданный короля и губернатор, но не француз, и у него свои интересы.

- Но он и де Тромперу не отдал, - возразил Бонакорси.

- Де Вьенн не тот человек, чтобы воровать. В смысле воровать для себя. Для короля он сделает любую подлость. Кто такой де Тромпер, чтобы отдать ему золото? Начальник таможни? Так он половину растратит на затыкание дыр по своей части, а вторую просто себе в карман положит.

- Невысокого Вы мнения о французских госслужащих, мессир подданный короля, - иронически прокомментировал Бонакорси.

- Божией милостью, мой отец - вассал императора, - ответил Фредерик, - Кстати, мы там взяли какой-то вексель. Он не заменит утраченное хотя бы частично?

- Сколько дадут за королевский вексель, если известно, что денег в казне не хватило, чтобы удержать Милан, а война продолжается? - ответил Тони, - Даже не половину номинала. С векселями еще имеет значение, у кого их берут. У самого короля банкиры возьмут вексель хотя бы из политических соображений. У высокопоставленной персоны возьмут в обмен на услугу или информацию. Но у простолюдинки вексель не возьмут вовсе, потому что каким законным путем она бы могла его получить.

- А у рыцаря короля возьмут? - спросил Фредерик.

- Не знаю. Полагаю, если идет война, то королевский вексель могут взять только подданные короля или банкиры, хотя бы не связанные с императором. Банк святого Георгия - может быть. Но мы туда не пойдем. Фуггеры - точно нет. Евреи, голландцы, англичане - может быть. Но они его если и возьмут, то с грабительским дисконтом, потому что вряд ли казначейство оплатит его в ближайшем будущем. И внимательно проверят, откуда у рыцаря этот вексель. Если бы сумма там была поменьше, можно бы было попытаться, но тридцать тысяч...

- Ладно. Отложим пока этот вексель. Но где мои деньги? - спросила Марта, - Где мог бы их укрыть де Вьенн? В каком-нибудь бастионе под защитой верного человека?

- Нет. Он не знает здесь никого, кроме Маккинли, - ответил Фредерик, - Он сам говорил по пути, что у него нет других друзей и знакомых в Генуе. А Маккинли с дядей Максимилианом уехал в Борго-Форнари. Может быть, утащил к себе в "Капитан"? Поставил где-нибудь в конюшне или во дворе под охраной пары солдат или оруженосца.

- Допустим, - кивнул Бонакорси, - А потом? Чтобы вести дела и рассчитываться золотом, нужна постоянная контора с крепкими стенами и охраной.