Следы темной души. Паутина судьбы (СИ) - Мэй Валентина - Страница 10

На кухне было достаточно места. Возле окна стоял мягкий диван, куда она тут же и упала, с удовольствием протянув ноги под столом. Денис мог предложить только водку (пива у него не было), а из закуски были лишь помидоры и сало с хлебом.

Пришлось встать, чтобы по-быстрому организовать всем нормальную еду. В холодильнике Оля нашла яйца, маргарин и кусочек ветчины. Мясо трогать не стала, а вот яйца с маргарином сразу пустила в оборот. Через десять минут на столе стояла большая увесистая яичница с проглядывающими местами помидорами. Мало. Пришлось повозиться и пожарить ещё картошку. Пока готовила, парни пару раз отрывали её от важного занятия, чтобы она приняла активное участие в распитии жгучего напитка. Водка была холодная, поэтому отлично пошла, разливая по телу приятное тепло.

Было весело. Играла музыка, разговоры и споры не утихали, девушка то и дело над кем-нибудь подшучивала. Эдуард постоянно крутился рядом, а вот Тимур сначала сидел немного грустный, а потом и вовсе отправился спать. Спустя полчаса Саня попрощался со всеми и пошёл домой. Перед уходом он спросил у подруги, не пойдёт ли она тоже домой, но Оля уже вошла во вкус и домой ей совсем не хотелось.

Как-то незаметно за дружной беседой, постоянными словесными перестрелками, время подошло к раннему утру. За окнами уже виднелось иссиня-серое небо, на котором ещё можно было разглядеть задержавшуюся звезду. Парни всё чаще переходили на интимные темы, а Эдуард уже по хозяйски расположил свою тёплую ладонь на упругой девичьей ляжке. По началу это очень смущало, и она каждый раз аккуратно убирала его руку с ноги. Однако это повторялось снова и снова, и, в конце-концов, она перестала обращать внимание на это.

Потом начались танцы. Эд вытянул девушку на медленный танец. Садиться она уже не захотела, продолжая расслабленно и плавно исполнять нехитрые ритмичные движения под звуки рокочущих динамиков, из которых лилась песня за песней Dr. Alban. Когда послышался тягучий голос Булановой, Эдик снова подошёл к ней. Она и сама не заметила, как, танцуя, настолько расслабилась в его объятиях, что даже не сопротивлялась, когда его руки нырнули под футболку, лаская её тело. В лёгкой дымке музыкального и алкогольного опьянения она забыла о том, где она и с кем. Ей было хорошо. Глаза были закрыты и она получала истинное удовольствие от танца и от нежных прикосновений мужских рук.

Она не сразу сообразила, что что-то не так. Сквозь туман разум пытался ей прокричать, что нужно остановиться, но какое-то дикое неистовое чувство, нахлынувшее вдруг из глубин, заглушило тщетно пробивающиеся остатки здравых мыслей, и она отдалась в такт музыке и во владения мужских объятий.

И когда сознание, наконец, решило восстать, Оля поняла, что стоит между двух парней. Эдик, беспрепятственно стянувший с неё футболку, только отпустил её страстные влажные губы, а ещё один (судя по всему Денис, потому что Кирилл уже валялся пьяный в кресле) уже залез своей лапой под джинсы и вот-вот норовил вторгнуться туда, куда не следовало.

От осознания всего происходящего у девушки сначала случился шок, и она некоторое время продолжала просто стоять. Но почувствовав, что чья-то мужская рука бесцеремонно долезла до трусиков, она начала дико кричать и колотить руками в грудь Эдуарда.

Все её крики и брыкания, похоже, только ещё больше дразнили парней, потому что Сергей, до этого молча наблюдавший за танцем в сторонке, быстренько, как по команде, отодвинул стол и разложил диван, на котором уже через минуту она и оказалась.

***

Вернувшись утром домой с потерянным видом, всхлипывая, Оля произнесла лишь: "Мама, они ведь говорили, что я… я их сестрёнка…"

Больше она ни с кем не разговаривала, ничего не ела, не плакала и ничего матери не рассказывала. Она всё лежала в кровати под одеялом с широко раскрытыми глазами, потихоньку всё чаще моргая, пока не заснула.

Татьяна Васильевна никогда дочь такой не видела, поэтому с ума сходила от неизвестности. Она уже успела сбегать домой к Пилипенко, но Валя сказала, что они разошлись ещё в начале девятого вечера. Однако, девушка поведала, что они собирались встретиться с Гавами и Кудерским.

От этих слов женщина побледнела и побежала снова домой. Ничего не добившись от дочери, уже накормив детей ужином, она отправилась к Виктору Геннадиевичу домой.

Зря она просидела в беседке битых два часа, рассказывая грустную историю о том, что её дочь ни живая, ни мёртвая. У неё не было даже Олиных слов для обвинения двух недорослей.

Спустя несколько дней бедная женщина всё же добилась от дочери признания в том, кто её обидел. Её негодованию не было предела. Она снова пошла к своему работодателю и снова вернулась ни с чем. Он и слушать не хотел никаких гадостей про своих золотых сыночков.

Поразмыслив, Татьяна Васильевна решила все свои дела с эдаким бессердечным человеком закончить, а причиной тому будет её заявление в милицию на Сергея и Эдуарда. Так она решила. И так и сделала.

Но следователь так и не дошёл до дома Дергуновых.

***

Оля окончательно пришла в себя на пятый день. За эти дни кто к ней только не приходил, но девушка отказывалась от встреч. На третий день согласилась поесть, потому что мать пригрозила ей своей смертью. Оля понимала, что мама не покончит с собой из-за неё, потому что есть ещё и мальчишки, но вид её испугал девушку. Татьяна Васильевна постарела и исхудала, словно это она не ела все эти три дня.

Когда всей семьёй Дергуновы собрались за обеденным столом, она услышала разговор про заявление и спросила, о чём речь. Мама ответила ей, что это не её ума дело и больше этой темы за столом не касались.

На седьмой день после происшествия в очередной раз пришла Валя. Подруга наконец добилась встречи с Олей и еле уговорила её пойти погулять. Наконец, девушка решилась выйти за тёплые и надёжные пределы двора.

Они долго гуляли. Сначала молча. Потом Валя стала пенять ей, что ушла сама, даже не дождавшись. Осталась бы, мол, и всё было бы хорошо. А если собралась уходить, могла бы и подождать. В чувствах, подруга рассказала о том, как сильно обиделась и, если бы не беда, в которую попала Оля, даже не разговаривала бы с ней.

Они бродили по окрестностям, от района к району, от стройки к стройке, нашли на недостроенном фундаменте что-то вроде скамейки и сели. Уже темнело.

Оля всё молчала и молчала. А потом посмотрела на подругу и сказала:

— А зачем ты сегодня пришла?

— Как? — Валя оторопело смотрела на неё, явно не понимая. Немного придя в себя, она тихо произнесла: — Тебе ведь плохо…

— Кто тебе сказал? — резким, колючим тоном заговорила Оля, и, как обычно во время переживаний, всё чаще в её речи проскакивал родной язык. — Мамка? Так шо ты её слухаешь? У меня всё хорошо, так що йди додому и можешь за мене більш не турбуватися!

— Оль!

Оля, больше не слушая подругу, встала и медленно пошла домой. Валя догнала её и пыталась объяснить, что она совсем не злится, что это она сказала с горяча, но та её словно не слышала. Валя попробовала остановить её и даже пару раз крикнула — никакой реакции.

Так они и расстались — дойдя до своей улицы, Валя молча, не смея прощаться, завернула и пошла в сторону дома. Оля медленно шагала, размышляя над бессмысленностью бытия.

Вдруг она услышала топот и подумала, что подруга бежит снова мириться, но как-то для девушки шаги были тяжеловатые. Внутри всё сжалось от ужаса, но она заставила себя обернуться. Это был Сашка. Быстро догнав её, он выдохнул:

— Привет! — Оля кивнула в ответ, и они пошли вместе дальше. Саня минуты две помолчал и спросил: — Ты в порядке?

Она снова кивнула. Тогда парень продолжил:

— Это были Серый с Эдом? — Оля молчала, не выказывая никаких признаков подтверждения либо опровержения, и он пояснил: — Оль, мне Тимур кое-что рассказал. Не стесняйся. Ты ведь знаешь, что я за тебя, как за сестру переживаю.

***

Девушка остановилась, повернулась к нему и посмотрела прямо в глаза. Взгляд был совсем не такой, как обычно. Он видел её разгневанной, злой, весёлой, счастливой и несчастной, но такого взгляда не видел никогда. И следом послышались слова, сказанные тоном, которого раньше он тоже никогда не слышал. Холодно и без каких-либо эмоций Оля сказала: