Каждая мертвая мечта - Вегнер Роберт M - Страница 1

Через пять дней пути на юг они наконец спустились в долины, обитаемые людьми, и разбили лагерь так, словно находились в собственной провинции. Явно, на виду. Нет лучшего способа объявить о своем прибытии и при этом показать, что у них добрые намерения. Только бандиты и преступники пытаются скрываться.

Нашли их так быстро, как они и надеялись. Сотня вооруженных людей. Белые плащи, разнообразнейшее оружие.

Стража.

Они откликнулись издали. Назвали номера и место гарнизона. Солдаты сперва казались сбитыми с толку, источали недоверие, но потом отступили, велев им оставаться на месте.

— Послушаемся их, господин лейтенант?

Командир снял шлем и причесал пальцами рыжие волосы.

— Офицером у них старший лейтенант. Мне придется слушаться. Я бы и сам удивился, когда б в Белендене появилась рота из-под Олекадов.

— Но мне не нравится выражение его лица…

— Велергорф, после того, через что мы прошли, я не намерен обращать внимание на каждое дурацкое выражение лица, которое увижу. Как раненые?

— Неплохо. Но нам нужно теплое и сухое место, чтобы к ним не пришла горячка.

— Пока что — пусть отдыхают. — Лейтенант глянул на небо. — Темнеет, наверняка проводников нам пришлют только утром.

Прислали.

Утром лагерь окружили три роты под командованием полковника, который коротко представился как Минхаль Конвец из Девятнадцатого полка Горной Стражи. Пришел к ним в сопровождении нескольких тяжеловооруженных солдат, осмотрел палатки, амуницию, состояние роты.

И приказал им сложить оружие.

Между палатками пронесся шумок, солдаты обменивались растерянными взглядами. Горная Стража не разоружала друг друга, разве что кого-то подозревали в измене. Велергорф глянул на лейтенанта. Тот миг-другой колебался — достаточно долго, чтобы его люди начали тянуться к мечам, топорам, копьям…

— Стоять! — заставил их замереть на месте рык офицера. — Десятники, по местам! Приготовиться сложить оружие!

— Господин лейте…

— Ни слова, десятник. Ни слова. — Рыжий лейтенант развернулся к старшему по званию. — Лейтенант Кеннет-лив-Даравит докладывает: Шестая рота Шестого полка Горной Стражи из Белендена готова сдать оружие.

Полковник чуть кивнул, а сопровождавшие его слегка расслабились.

— Принял, лейтенант.

— У меня раненые, не все смогут идти.

— Можете положить их на носилки.

— Спасибо.

Разоружили их быстро и умело, хотя местные солдаты и казались несколько обескураженными и обеспокоенными. Раз за разом поглядывали на восток, словно ожидая оттуда нападения.

Велергорф молча отдал топор и нож, после чего смотрел, как его командир отстегивает пояс с мечом и передает полковнику. Жест имел значение: офицер не должен сдавать оружие тому, кто младше его по званию.

Минхаль Конвец принял пояс молча и молча же передал его дальше.

— Могу спросить, откуда пришел приказ? — Лейтенант стоял перед командиром Девятнадцатого.

— Из столицы.

— Как он точно звучал, господин полковник?

— Узнаете на месте. В казармах. А может, и нет.

— Не понимаю, господин полковник.

По загорелому лицу Конвеца пронеслась целая стая эмоций. От нетерпения до веселья. Мрачного и горького веселья.

— Вы поймете где-то пополудни, господин лейтенант. Или раньше, если поспешим.

Их повели быстрым маршем. Солдаты были настолько вежливы, чтобы помогать с носилками. Может, не все так плохо, мелькнуло в голове у Велергорфа. Может, это просто глупая ошибка.

Целое утро они взбирались на, похоже, самую высокую гору в окрестностях. Наверняка, это была не самая прямая и не самая легкая дорога. Но никто не протестовал. Девятнадцатый находился на своей территории, а значит, в этом наверняка имелся некий смысл.

Когда они добрались до вершины, перед ними раскинулась панорама в пару десятков миль: огромная долина, расположенная между Малым и Большим хребтами. Дальше к югу, в расплывчатой дымке, были видны вершины остальной части Малого хребта.

— Посмотрите на восток, — коротко обронил полковник.

Велергорф глянул в указанном направлении и замер. Восток… небо на востоке… Неба не было. Большая серо-бурая туча укутывала все грязным саваном.

— Со вчера она придвинулась ближе. На восточном конце Олекадов начинает падать серый снег. Снег, смешанный с пеплом. — Полковник говорил тихо, но у Велергорфа был прекрасный слух. — Якобы это тамошнее Урочище. Урочище около Старого Меекхана тоже… пуф-ф! Дым дотянулся до столицы, и пока что оттуда нет никаких новостей. Но приказ — это приказ, лейтенант. Вы арестованы по обвинению в измене.

Костяное сиденье было твердым и таким холодным, что потихоньку превращало задницу в кусок замороженного мяса. В доме царил мороз, а примитивный очаг, черный и, похоже, много дней как мертвый, только усиливал ощущение холода. Север. Проклятущий Север. Вроде бы сюда давно должна уже прийти весна — естественно, для здешних мест: ветра дуют немного менее яростно, по океану плавают меньшие льдины, а плевки на его сапогах замерзают чуть помедленнее, чем в несколько ударов сердца.

Но не в этот раз. Похоже, Север сбрендил.

Согласно плану, портал выбросил его по другую сторону Лохарров. Тут должны были находиться поселения охотников на тюленей и моржей, белых песцов и полярную птицу, гарпунщиков, что ожидали тут стаи китов. Ценный мех, мясо, сало и рыбий жир, груды амбры, найденные на берегу или добытые из внутренностей морских тварей… Северная сторона Лохарров доставляла на рынки всего мира дорогие и редкие товары.

Но охотники на тюленей, убийцы китов почти никогда не проводили тут зиму. Лагеря становились людными по весне, когда лодки и корабли находили дорогу сквозь растаявшее у гор море, и пустели осенью, когда груженные по борта корабли опять забирали людей на юг. Зимой окрестные воды замерзали, и мореходство здесь становилось невозможным.

Но порой кто-то оставался. Если сезон оказывался настолько удачным, что корабли были не в состоянии забрать всю добычу, кому-то приходилось провести несколько худших месяцев на каменистом побережье, чтобы возвращающиеся охотники не нашли запасы разграбленными белыми медведями, песцами или другими хищниками — двуногими, вооруженными железом. Те, кто решался остаться зимовать на Севере, где днем солнце появлялось на небе всего-то на час-другой, а и то не всегда, ждали конца следующего сезона словно избавления.

Но, похоже, в этом году ждали тщетно.

Северные проливы до сих пор не сбросили ледяной панцирь. Даже там, где лед хотя бы чуть треснул, поля нестаявших торосов оставались огромными, словно города. Плыть кораблями между смыкающимися щелями значило рисковать расколоть хрупкие корпуса, словно ореховую скорлупку. Суда не пришли, запасы закончились, белый, словно волосы Андай’и, песцовый мех, за который на юге можно было объедаться деликатесами хоть месяц напролет, тут не смог бы наполнить ничьего желудка.

Ирония судьбы.

Его портал открылся в полумиле от селения: пять деревянных изб, поставленных из ценного на Севере дерева, да несколько юрт из китовых ребер, обтянутых шкурами. Большие котлы, где вытапливали жир морских гигантов, были прикрыты тканью и подперты, сотни стояков, на которых скребли и сушили шкуры, бодали небо, бесцельно ожидая начала новой работы. Тишина и спокойствие.