Рыжая племянница лекаря. Книга 3 (СИ) - Заболотская Мария - Страница 37

— Что?.. — поперхнулся художник и вновь посерел.

— Сейчас ты пойдешь наверх, в спальню, — спокойно продолжал демон. — Там, в постели, увидишь мальчика. Если он все еще жив — возьми его за руку, и не отпускай до самого утра.

— А что будет утром?.. — пискнул изрядно встревоженный Антормо.

— Утром сюда придет старый разбойник, с которым ты когда-то встречался. Он будет очень зол. Ограбить его было неразумной затеей, ты и сам это знаешь. Если сделаешь все, как я говорю, и спасешь мальчика — возможно, сможешь вымолить у разбойника прощение. Если он разрешит тебе остаться при мальчике и делить с ним магию останков — будешь жить. Если бросишь ребенка и сбежишь — разбойник придет за тобой и прикончит безо всякой жалости, ведь он любит его как сына, а ты, вор костей, в его глазах будешь дважды убийцей. Жить трусливым подлецом — не такое уж благо. У тебя есть возможность искупить свою вину и изменить свою жизнь. Подобный дар выпадает немногим, снова тебе чертовски везет, художник…

Господин Антормо открыл было рот, чтобы оспорить приказ Хорвека, но, подумав, не издал ни звука. Сгорбившийся, испуганный, он принялся подниматься по лестнице, держа в дрожащей руке догорающую свечу. Ожидай его в спальне чудовищное создание ночи, глодающее человеческие кости, он страшился бы его не столь сильно, как мальчика, которого ему нужно было спасти сегодня ночью — я видела это по его безумным от испуга глазам.

— Постой! — окликнул его Хорвек. — Ты не сказал ни слова о той девушке с портрета. Но ведь ты рисовал ее, видел, и, наверняка, говорил. Что ты помнишь о ней?

Лицо господина Антормо безобразно исказилось, как это было, когда он вспоминал историю принца Лодо. Магия все еще сковывала его память.

— Она была… красива, — выдавил он. — До того я ни разу не рисовал настолько совершенных людей, и мне все время казалось, будто я недостаточно хорошо передал сияние ее глаз и белизну кожи…

— Я спрашивал не об этом, — оборвал его неуверенную речь Хорвек. — Что она говорила о себе? О принце? Чего боялась?

Последнее слово заметно не понравилось господину Антормо, заставив того задрожать всем телом, и, стало быть, в нем крылась истина: таинственная девушка жила в страхе.

— Я не помню… Не знаю… — забормотал он. — Все как в тумане. Она не хотела, чтобы с нее писали портрет, но его высочество не слушал ее. И она боялась, да… Я не знаю, кто это сказал — все путается в голове. Может, она сама, а может кто-то другой… Или я сам это придумал, глядя на нее?..

— Чего она боялась? — с нажимом повторил Хорвек, подходя ближе.

— Королевской семьи, — выпалил художник, зажмурившись то ли от страха, то ли от дурноты. — Отчего-то мне казалось тогда — она боится, будто ее убьют, чтобы освободить принца от дурного влияния.

— Что ж, этого следовало ожидать, — задумчиво промолвил демон, а затем небрежно махнул рукой. — Иди, и делай то, что я сказал. Утром твоя судьба решится.

— Откуда тебе знать? — прошептала я, глядя на демона с надеждой и испугом. — Разве мастер Глаас в самом деле придет сюда завтра? Кто его освободит?

— Видишь ли, Йель, — задумчиво ответил Хорвек. — Эта ночь будет долгой и нелегкой для всех нас. Ты говорила, что я не могу знать будущее, и я признаю, этот упрек справедлив. Но сейчас для того, чтобы заглянуть в завтрашний день, не обязательно быть ясновидцем. На рассвете либо мастер Глаас переступит порог этого дома, либо господин Эдарро. И если это будет господин королевский племянник — мы к тому времени будем мертвы, а мертвецам не о чем волноваться.

— Мы…

— Мы уходим, Йель, — оборвал меня Хорвек и указал на мой грязный плащ, небрежно брошенный возле камина. Как ни была я растеряна и испугана, но заметила, что на руках демона больше нет перчаток. Видимо, прошло то время, когда он считал нужным прятать от посторонних глаз преступления чужого прошлого.

— Нас увидят и донесут Эдарро! — воскликнула я, окончательно сбитая с толку. — Он придет за нами.

— О, это будет замечательно, — безо всякой тревоги ответил Хорвек, набрасывая на плечи бархатную куртку. — Нам непременно нужно встретиться с господином Эдарро до наступления рассвета. Но не в стенах этого дома.

Мне почудилось что-то странное в его голосе и я пригляделась к демону: разговор с господином Антормо переменил его гораздо больше, чем мне показалось. Вначале я решила, что к нему вернулась прежняя покорность недоброй судьбе, но я ошиблась — его лицо, обычно бледное и безжизненно-спокойное, пылало лихорадочным румянцем, а губы, и без того покрытые запекшейся кровью, искусаны от нетерпения.

Мы вышли из дому, и Хорвек, сделав пару шагов к одинокому уличному фонарю, замер, прислушиваясь к звуку тихих шагов. Сразу с нескольких сторон к нам приближались: соглядатаи Эдарро выскальзывали из темноты, преграждая нам путь и, одновременно с тем, отрезая путь к отступлению. Бесстрастные серые лица, темные плащи и злые глаза цепных псов.

— Ни шагу далее, именем короля, — сказал один из них, неотличимый от прочих. — Вам запрещено покидать этот дом, сударь.

— Что же будет, если я нарушу этот запрет? — Хорвек, словно не расслышав приказ оставаться на месте, мягко и плавно двинулся навстречу говорившему.  — Неужели господин Эдарро приказал убить меня? О, не обманывайте меня, он не мог оказать такую честь даже самому доверенному из своих слуг…

— Он приказал остановить вас, и этот приказ будет исполнен,— коротко ответил человек с серым лицом. У самой шеи Хорвека блеснуло лезвие кинжала. Отблески света заиграли на обнаженных шпагах, бесшумно извлеченных из ножен: люди Эдарро не нуждались в приказах, чтобы действовать слаженно и молниеносно, да и суеверного страха по отношению к Господину-В-Перчатках не испытывали. Мне подумалось, что они вряд ли вообще боялись хоть чего-то — с эдакими-то пустыми глазами и одинаковыми каменными лицами.

Мы были окружены. Я сжалась за спиной демона, окончательно разуверившись в здравости его рассудка — все указывало на то, что живыми из Астолано нам не уйти, да и на быструю милосердную смерть рассчитывать не приходилось: предвкушение жестоких забав читалось в глазах людей с серыми лицами. Возможно, господин Эдарро и не одарил их разрешением отнять наши жизни, оставив это удовольствие на свою долю, но наверняка обещал, что до того разрешит повеселиться вдоволь.

— Славные верные слуги своего господина, — негромко промолвил Хорвек, опустив голову так, что волосы почти полностью скрыли его лицо. — Должно быть, вы многое повидали, и видом крови вас не испугать.

Эти слова, которые можно было истолковать как слабую угрозу, показались настолько смешными серым людям, что губы некоторых из них искривились в подобии улыбки — что-то подсказывало мне, такое случалось нечасто.

— Кровь! — с негромким смешком произнес главный из них, все еще державший у шеи Хорвека свой кинжал. — С чего бы нам бояться ее? Иной раз пустить кому-то кровь — лучшая из забав.

— Я и сам так думаю, — согласился Хорвек, поднимая голову. — Что ж, пусть голодная темная ночь станет сытой и щедрой для нас.

 Я не успела увидеть резкое движение — лишь почувствовала, как качнулся воздух, а затем несколько бесконечных долгих секунд пыталась понять, что происходит перед моими глазами: свет все еще отражался в дрожащем лезвии кинжала, который серый человек продолжал сжимать в руке — вот только рука эта безвольно упала вдоль тела, а лицо его запрокинулось к небу, точно соглядатаю внезапно в голову пришла блажь полюбоваться звездами. Черное хищное существо вцепилось в него, вгрызаясь в горло, и я не сразу сообразила, что то был Хорвек. Только когда он оглянулся, показав испачканные красным зубы, мне пришлось поверить в происходящее. Тело его жертвы с разорванным горлом медленно оседало на землю, и мостовую заливала кровь, кажущаяся черной в неярком свете догорающего фонаря.

Остальные стояли на месте, как зачарованные, и я увидела, что губы Хорвека шевелятся — он беззвучно произносил слова какого-то заклинания, удерживавшего людей Эдарро.