Рыжая племянница лекаря. Книга 3 (СИ) - Заболотская Мария - Страница 18

— И ты хочешь показать им колдовство? — в ужасе воскликнула я.

— Нет, что ты, — он сделал жест, призывающий меня успокоиться. — Люди часто переоценивают свои возможности. Знакомство с настоящей магией — непосильная ноша для большинства из них, как бы они не льстили самим себе. Тебе ли не знать этого, Йель? Я просто пообещаю им, что покажу колдовство… или им покажется, что я это пообещал — этого будет достаточно, поверь.

— Но зачем? Что ты задумал? Чего мы ждем здесь, разрядившись в пух и прах?! Разве ты позабыл, что у нас мало времени… что мой дядюшка… Ах, тебе совсем нет теперь дела до того, что важно для меня! На уме только то, как пустить пыль в глаза этому дурацкому городу!.. — досада, накопившаяся за несколько дней бездействия, наконец-то нашла выход: слова Хорвека показались мне очередной бессмысленной тарабарщиной, которой он отделывался от моих расспросов.

Он мог бы рассердиться на мои слова, ведь упрекать бывшего демона в том, что он не обеспокоен судьбой дяди Абсалома, было абсолютно несправедливо. Хорвеку полагалось ненавидеть всех людей — кого больше, кого меньше, — и то, как он возился со мной все эти дни, оберегая от опасности, любому показалось бы весьма странной причудой. Но вместо того, чтобы сказать мне об этом, он пожал плечами и ответил:

— В этом городе сотни художников, старых и молодых, известных и забытых. Не думаешь ли ты, что расспросы быстро приведут нас к тому, которого ты ищешь?

— И что же ты сделаешь? — я смотрела на него искоса, показывая, что не доверяю его рассуждениям, как бы правдоподобно они не звучали.

— Я сделаю так, что этот город будет исполнять мои желания, прежде чем я успею сказать о них, — усмехнулся он.

Слова эти я восприняла с недоверием, посчитав слишком тщеславными даже для демона, однако вскоре оказалось, что Хорвек говорил чистую правду: вскоре Астолано сошел с ума от любви к таинственному иностранцу.

Однако, обо всем по порядку.

На пятый или шестой день пребывания в столице мне, наконец, удалось стряхнуть сонное оцепенение, охватившее меня после утомительного и опасного путешествия. Я стала с любопытством посматривать в окна, за которыми виднелась утопающая в зелени улица.

Порядки в столице Юга отличались от тех, что я привыкла видеть в родных краях: женщин здесь оберегали от чужого внимания так ревниво, что ни разу я не увидала даму, гулявшую без сопровождения. Осеннее солнце здесь оказалось едва ли не жарче того летнего, к которому я привыкла, и красавиц защищали от его лучей огромными кружевными зонтами — их несли, сменяя друг друга, несколько слуг или рабов, которых в Астолано водилось превеликое множество.

Моя горничная, пожилая сплетница Бриулья, неохотно призналась мне, что свободной прислуге в столице приходится несладко — зажиточные семейства владели столькими рабами, что не считали нужным тратиться на наем сторонней челяди. Сама она была из вольноотпущенников, и до сих пор досадовала на наследников своего покойного господина, давших вольную всем рабам поместья. Многие из них теперь вынуждены были искать самую дрянную работу: например, нанимались к подозрительным инородцам и присматривали за невоспитанными рыжими девчонками.

Вскоре я научилась отличать свободных людей от тех, что находились в чьей-то собственности: рабы часто носили широкие медные браслеты на руках и ногах, да и в выражении их лиц мне виделась какая-то особенная покорность. От мысли, что разбойник Глаас мог продать меня в один из богатых домов столицы, я приходила в ярость, и часто думала, что теперь не гожусь в служанки. За последнее время мой нрав сильно изменился: казалось, в нем отразилась горделивость Хорвека, и этого бледного отражения хватало для того, чтобы я смотрела на всех прямо и дерзко.

Первый визит нам выпало нанести семейству Аркюло, проживавшему в доме, всеми окнами глядящему на море: то были богатые люди, однако с несколько скандальной репутацией. Именно эти темные пятна на добром имени позволили им отправить приглашение Хорвеку быстрее прочих.

Из обмолвок, которые мне удалось подслушать, шныряя за слугами, я узнала, что старая госпожа Аркюло, разменявшая девятый десяток, известна в столице тем, что интересуется гаданием и оккультными науками — так здесь называли попытки говорить с духами и мертвыми.

«Ох и глупая старуха! — сердито подумала я, вконец растревожившись. — Что может быть опаснее разговоров с духами? Мало кто из высших существ относится к людям без презрения, а большая их часть жадна до человеческой крови… Поднять покойника из могилы — затея еще бездумнее. А ну как окажется, что в него вселился бес, да еще не такой совестливый, как Хорвек?!..»

Как же отличались нынешние мои рассуждения от тех, что были присущи мне еще совсем недавно!.. Я еще не научилась подмечать изменения, произошедшие в моем уме, и испытывала, по большей части, досаду и страх. Мне казалось тогда, что я узнала о колдовстве слишком много, хотя на самом деле не понимала и сотой доли того, что следовало бы понимать человеку, ввязавшемуся в игры чародеев и демонов. А то, что Хорвек затеял странную игру с рыжей ведьмой — сомневаться не приходилось.

Я ожидала, что бывший демон накануне нашего визита к господам Аркюло прочтет мне проповедь о том, как положено вести себя в приличном обществе. Однако, к моему удивлению, он попросил меня лишь помалкивать в меру сил своих.

— Но ведь я не умею говорить с такими людьми, да и за стол меня господа отродясь не пускали! — промолвила я, потерев нос в немалой растерянности.

— Не волнуйся, — рассмеялся Хорвек. — Если нам будет сопутствовать удача, вскоре весь город будет подражать твоим манерам, сочтя их очаровательными и непосредственными. Я буду звать тебя своей воспитанницей, и чем больше будут сплетничать об этом — тем лучше.

И мы, наняв роскошные носилки, прибыли в дом Аркюло, опоздав самую малость — ровно настолько, чтобы все подумали, будто Хорвек — еще более важная персона, чем им показалось вначале.

В доме у Аркюло по вечерам собиралось сразу несколько пожилых семейств, увлеченных теми же тайными изысканиями — это легко угадывалось по их черным одеяниям, пристрастию к старым камням, на которых были вырезаны всяческие символы, и — не удержалась я от язвительной мысли — по чрезвычайно глупому выражению напыщенных лиц. Все они с нетерпением ожидали знакомства с Хорвеком, и, разумеется, он оправдал их ожидания, поразив всех прекрасными манерами и исключительно элегантному наряду. Мне отвели место поодаль, посчитав персоной не столь важной, и я, не особенно скрываясь, то и дело зевала, поглядывая в окно.

Беседа, поначалу чуть скованная и неловкая, шла исключительно об сверхъестественных явлениях, и бывший демон ухитрялся одной своей полуулыбкой приводить в восторг этих господ, жаждавших прикоснуться к мрачным чудесам. Тем, кто желает обмануться, помочь не составляет труда — это я уяснила еще в те времена, когда дядюшка учил меня разливать одно и то же снадобье по флаконам с разными этикетками. Здесь же Хорвеку пособляла еще и сама магия, желающая наконец-то явиться здесь в полную силу — я видела, как она туманит взгляды астоланцам, как придает блеск и вес каждому слову Хорвека.

— Из каких краев вы прибыли к нам? — все еще робко вопрошали собравшиеся у демона.

— Я так давно в пути, господа, что уж и позабыл, с чего он начался, — отвечал Хорвек, и пожилые дамы довольно шептались, прикрывшись веерами, а мужчины откашливались, словно показывая, что им достало ума верно истолковать этот уклончивый ответ.

— Бывали ли в Астолано раньше?

— Бывал, но вряд ли кто-то… из ныне живущих... сможет меня припомнить и порекомендовать, — этот ответ заставил меня поперхнуться и закашляться, но прочих он привел в неописуемый восторг.

В том же духе этот невыносимо скучный для меня разговор продолжался до самого позднего вечера. Над морем поднялась луна, посеребрив дальние скалы, напоминавшие руины старого замка, поднимавшегося из воды — их было видно из окон гостиной, которая, напротив, погружалась во мрак: прислуге отчего-то наказали не менять свечи.