Девиант (Полёт ночного мотылька) (СИ) - "Kellerr" - Страница 24

… В то время у нас жила канарейка. Маленькая весёлая птичка всегда сидела в клетке на кухне. Мы обращали на неё внимание лишь во время приёма пищи. Разговаривали с ней, смеялись, считали её участником разговора. Моя семья её любила.

После услышанного разговора я вернулся на кухню, поставил пустой стакан на раковину и несколько минут смотрел на мирно спящую в клетке птицу. Точно не помню, как моя рука потянулась к дверце и открыла её.

На следующее утро канарейку нашли мёртвой в своей клетке. Я свернул ей шею.

========== Глава тринадцатая. ==========

Октябрь пролетел в одно мгновение. То, что мне приходилось всячески подлизываться к Иосифу Кирилловичу (а делать это приходилось постепенно), уравновешивалось успехами в информатике и надеждой хорошо закончить четверть. Правда, успехи эти происходили по большей части благодаря занятиям с Каем, а не с Иосифом Кирилловичем.

Как и было запланировано, я начал постепенно отвечать на уроках, стараясь особо не выбиваться в гении. Иосиф Кириллович поначалу относился к моим ответам с каким-то подозрением, но спустя некоторое время потеплел ко мне. В его глазах снова появился заинтересованный блеск, и я всё чаще и чаще стал замечать, что смотрел он вовсе не на то, как я пишу мелом по доске. Конечно, потребовалось время, чтобы привыкнуть к похотливым огонькам во взгляде. Каждый раз, когда я оказывался у доски и писал решение, то спиной чувствовал пристальный взгляд.

Разумеется, поначалу приятного в этом было мало. Но и в такой ситуации я нашёл отраду: лёгкая улыбка Кая, когда я возвращался к парте. На душе сразу становилось тепло и спокойно. Рядом с Каем я чувствовал себя защищённым. Он ведь обещал, что со мной не случится ничего плохого. И я, повторюсь в сотый раз, ему верил.

А потом Иосиф Кириллович, словно почувствовав в Кае некую угрозу, попросил меня отсесть от него.

— Он плохо на тебя влияет, — пояснил он своё решение. — Ты практически ни с кем из класса не общаешься, а Кай… Кай — он себе на уме. Он и тебя меняет.

Я прекрасно знал, почему ему не хотелось, чтобы я общался с Каем. Всё-таки Кай знал тайное увлечение Иосифа Кирилловича.

— Но мне нравится с ним сидеть! — я предпринял попытку защитить ту единственную радость, которая спасала меня в последние весьма тяжёлые дни.

— Лучше пересядь, — уже более жёстким тоном сказал Иосиф Кириллович. — Зря я посадил вас вместе.

Естественно, если бы я отказался, то заработал бы ещё больше проблем. Но ведь нельзя прерывать ровную нить плана, ведь так? После того, как я обговорил данное решение с Каем, на следующий день пересел на соседний ряд, в самый конец. Садиться к кому-то из одноклассников мне абсолютно не хотелось — лучше уж одному, чем с теми, с кем я за всё время перебросился лишь парой слов.

Сидеть одному, да ещё и без спасительной стены около плеча, оказалось весьма неприятно. Пусть это и была не первая парта, а последняя, я всё равно чувствовал себя так, будто бы оказался в центре вселенной.

Однако был один день, когда я получал глоток свежего воздуха. Наши встречи по воскресеньям превратились в настоящую традицию. Всё начиналось с встречи на остановке, после чего мы молча шли к дому Кая. Там Кай переодевался, завязывал волосы в хвост и доставал ноутбук, после чего моё обучение продолжалось. Мы удобно располагались на диванчике в гостиной, сидя настолько близко друг к другу, что я порой не замечал, как от любопытства вытягивал шею и практически клал голову на плечо Каю. Впрочем, он не возражал, да и я не был против.

Поначалу я совершенно не обращал внимания на то, сколько удовольствия мне приносили наши встречи, а когда понял, то не хотел даже обдумывать это. Кай, которого я видел в выходной день, принадлежал только мне. Он был расслабленным и таким домашним. Я нашёл своеобразную прелесть в том, чтобы каждый раз видеть обнажённый ожог, не прикрытый волосами и воротом рубашки. «Уроки» Кай вёл тихим ровным голосом, которого никто не слышал в школе. В школе он вообще редко разговаривал. После пары часов занятий мы делали перерыв и шли на кухню. После первого голодного опыта Кай стал запасаться продуктами, а иногда и я покупал что-то по дороге.

Первые недели две Иосиф Кириллович на дополнительных занятиях даже и не пытался лезть ко мне. Это несколько успокаивало. А вот на третьей неделе, когда до окончания четверти оставалось всего несколько дней, он снова предпринял попытку обнять меня, сесть поближе и создать некую интимную атмосферу. Я даже не сразу вспомнил, что всё как раз таки шло по плану. Первым моим желанием было оттолкнуть его, но я вовремя сдержался. Правда, тогда я не был готов даже к таким лёгким приставаниям, поэтому желание покорять компьютер сразу же пропало. Меня спас звонок с урока, и я, вскочив со стула, наврал, что нужно домой помочь бабушке, поэтому задержаться сегодня не получится.

План подходил к вершине.

В воскресенье мы с Каем встретились, как и раньше. Я чувствовал себя как на иголках, и Кай сразу это понял, хоть ничего и не сказал. Заметить, как он на меня смотрел, ничего не стоило. Когда мы пришли в квартиру, я больше не чувствовал себя защищённым. Что-то изменилось.

Остановившись у стены в коридоре, я испуганно сжал кулаки, не поднимая глаз.

— Что-то случилось? — Кай, словно знавший моё настроение, не стал включать свет. Было так темно, что я едва различал его силуэт.

— Случилось, — не стал скрывать я.

Да и зачем скрывать, если это именно то, чего мы добивались? Только сейчас я уже не был так уверен в себе, как раньше. Тогда, когда я согласился, мной двигало желание защитить не только себя, но и бабушку. Мной двигало желание помочь Каю точно так же, как он помогал мне. Но действительно ли я смогу сделать то, что от меня требовалось?

— Ты дрожишь. Боишься? Не бойся. Всё будет хорошо, — вдруг пообещал Кай, вытянув руку и коснувшись моего плеча, хотя я так и не ответил на вопрос.

Странно, и как у него всё время получалось меня успокаивать?

— Я ведь даже ничего не сказал.

— Мне не нужно тебя слышать, чтобы понимать.

Стало ещё страшнее. В темноте я ощущал себя уязвлённым, но вот Каю, кажется, темнота не мешала.

— Тогда как? — задал наиглупейший вопрос я.

— Не знаю, — мне показалось, что он пожал плечами, хотя я не был уверен в этом. — Не знаю…

***

День, когда всё произошло, я запомнил надолго. Тогда я совершенно пропустил мимо ушей всё, что нам рассказывали. На одной из перемен я едва не сбил Олю — миловидную рыжую девчушку из нашего класса и по совместительству старосту класса — с ног, когда направился в туалет. Она взвизгнула, бросив на меня сердитый взгляд.

— Куда прёшь, олень? — грубым низким голосом прикрикнула Оля.

— Прости, — только и сказал я, совершенно не ожидав от неё такой реакции.

Оля прошла мимо, юркнув к компании других девчонок, а я ещё несколько секунд стоял ошарашенный такой агрессией.

— Оля могла и в глаз дать, если бы ты не извинился, — рассмеялся Стас, оставшийся сидеть за своей партой.

Со Стасом я общался редко. В принципе, он был единственным, кто хоть как-то взаимодействовал со мной помимо Кая. Странное дело: Стас общался абсолютно со всеми, но от него не отворачивались, пусть он и не игнорировал меня, как остальные.

— Но я ведь ничего плохого не сделал.

— Не сделал, — согласился Стас. — Просто это ты. Ты сам себе сотворил такую репутацию. Вот и пожинай плоды.

— Какую такую репутацию? — фыркнул я, поморщившись.

— Нелюдимый заучка, — последовало пояснение. — Да ещё и подлизывающийся к классному руководителю. Делай выводы.

Выводы были сделаны уже давно. И дело было вовсе не в том, что я один такой лажу с математикой и тяну руку на уроках. Дело было в Кае. Так уж повелось с первого дня.

Я лишь озадаченно покивал, ещё раз посмотрев на Олину спину, и вышел из кабинета, чтобы не опоздать на следующий урок и морально подготовиться к выполнению плана.

План действий был прост. В кабинете информатики, где и проходили дополнительные занятия, стоял большой шкаф для одежды. Из старшеклассников им никто не пользовался, только младшеклассники, поэтому шкаф практически всегда пустовал. В нём я видел лишь швабру с ведром и несколько тряпок для уборки кабинета. Спрятаться там не составляло большого труда.