Девиант (Полёт ночного мотылька) (СИ) - "Kellerr" - Страница 16

Я передёрнул плечами.

— Твою мать, — выругался я, хотя ругаться подобными словами приходилось редко.

— Коротко и ёмко, — подчеркнул моё высказывание Кай.

— А что бы ты сказал на моём месте? — это, скорее, прозвучало как утверждение, а не вопрос.

Но Кай на него ответил.

— Говорил, — вдруг сказал он. — То же самое. Почти.

Растерянность сразу испарилась. Кай уже не смотрел на меня. Он изучал пыль под ногами, притоптанную детскими ножками, отпечатки которых читались под качелями.

— То есть… — я осёкся, с трудом представляя, как лучше продолжить. — То есть с тобой было так же?

Вы когда-нибудь видели, как слова причиняют боль человеку? Они бьют гораздо сильнее, чем удары кулаками. И я увидел это сейчас. Кай напрягся, стиснул зубы. Я успел заметить, как изменились его глаза до того момента, как он опустил голову, пряча лицо за прядями волос.

— Было, — тихо сказал он. — Иосиф Кириллович не являлся нашим классным руководителем, но… я в шестом классе впервые начал понимал, что он смотрел на меня как-то по-особенному. Это раздражало и пугало одновременно, но я старался не обращать внимания. Мимолётные прикосновения, его тяжёлое дыхание в тот момент, когда он стоял слишком близко. У меня не было столько смелости, чтобы сказать, что это неприятно. И я мирился. В седьмом классе он предложил организовать дополнительные занятия со мной по математике. На тот момент у меня были другие проблемы, из-за которых учёба резко ухудшилась.

Я не стал уточнять, что за проблемы, но по голосу Кая стало понятно, что Иосиф Кириллович был далеко не единственным человеком, беспокоившим его.

— Я согласился на помощь. Так же, как и ты сейчас, совершенно не подозревая подвоха.

Кай замолчал, а я смотрел на него во все глаза, не в силах сказать и слова.

— Прости, что прямо не сказал о его намерениях. Я мог уберечь тебя от начала.

Прикусив губу, я замер. Даже если бы он сказал мне, вряд ли я бы поверил. И скорее всего, стал бы спрашивать подробности у других учеников. Для того чтобы сегодня сидеть здесь с Каем, мне было нужно самому убедиться в том, что там творилось.

— И как долго это продолжалось? — я старался больше не смотреть на Кая. Так было легче.

— Три года, — последовал незамедлительный ответ. — Потом я ушёл из школы.

— Три года? — едва ли не вскрикнул я. — Но почему? Почему ты терпел так долго? Почему никому не рассказал? Его же изолировать от общества нужно!

Эмоции переполняли меня. Возмущаясь, я активно размахивал руками, а Кай смотрел на меня с грустью, ожидая, когда приступ бешенства пройдёт. Но то, что сказал Кай после, и вовсе ввергло меня в совершенно непонятное состояние, при котором я совершенно не мог понять людей.

— Один раз я пытался рассказать. Мне никто не поверил. Уже на тот момент я был изгоем для всей школы, и даже учителя решили, что у меня просто поехала крыша. Я даже пожалел о том, что искал помощи у других.

— Кай… — бессильно прошептал я и вдруг заметил, что плачу. Шумно втянув воздух носом, я поспешно вытер слёзы рукавом куртки.

Тот момент, когда ощущаешь собственное бессилие, ужасен. Я прекрасно понимал, что это прошлое, но мне безумно хотелось хоть что-то сделать для Кая. Но что я мог сделать в настоящем, кроме как остаться сидеть с ним за одной партой?

***

Вечером я с трудом заставил себя сесть за домашнее задание. Особенно тяжело стало, когда я открыл новенький учебник алгебры. Примеры были простыми, но полученные ответы ни в какую не желали сходиться с ответами, приведёнными в конце учебника. Пришлось по несколько раз пересчитывать, проверять на калькуляторе, и всё равно некоторые задания остались в первоначальном виде с неверным решением.

Литература, кстати, тоже шла со скрипом. Я не мог сосредоточиться на строчках. Смысл прочитанного предложения сразу же ускользал от меня. Мне всё казалось нелогичным. Нужный отрывок я дочитал кое-как, но на эссе меня не хватило. Максимум что я написал бы в таком состоянии, так это «я ничего не понял». За подобное краткое мнение Елена Анатольевна мне даже двойку не поставит.

Поэтому я решил перенести написание эссе на завтра. Оставалась надежда, что завтра я проснусь в более приятном расположении духа и вечером напишу нормальную работу. Только вот не испортили бы уроки Иосифа Кирилловича мои планы.

Как только я о нём вспоминал, то злился. Получается, он творил такие бесстыдные вещи практически у всех на виду, но так и не получил никакого наказания. Или же он просто жертв выбирает весьма удачно?

Я прекрасно понимал, что сейчас мне, точно так же как и Каю, вряд ли кто-то поверит. Я всего лишь новичок, да ещё связавшийся с тем, у кого в прошлом были проблемы. О том, какой характер носили эти проблемы, я сегодня уточнять не стал. Меня волновали лишь Иосиф Кириллович и то, как вести себя с ним.

С Каем мы разошлись практически сразу после его рассказа. Я сказал, что мне нужно время для обдумывания. Ничего толкового в тот момент я так и не выдал, и Кай легко принял моё замешательство.

С силой ударив кулаком по столу, я отшвырнул учебник в сторону и угрюмо уставился в стену. Мой приступ бешенства не прошёл бесследно. В комнату заглянула бабушка.

— Ты чего мебель ломаешь? — с долей шутки спросила она.

— Я не ломаю. Я испытываю её на прочность, — ответил я.

— Испытывай днём. Сейчас поздно.

— Хорошо, продолжу завтра после школы, — я улыбнулся, и бабушка, поняв, что продолжать я не собираюсь, вышла обратно.

Естественно, ей я ничего не рассказал ни об Иосифе Кирилловиче, ни о Кае. Для неё я придерживался версии, что в школе всё хорошо, я общаюсь с несколькими ребятами и сегодня ходил с ними гулять.

Кай убедил меня в том, что в такой ситуации лучше действовать осторожно. Любое лишнее слово может навредить именно мне, даже если брошено оно было ради защиты.

========== Глава девятая. ==========

Всего лишь второй понедельник в новой школе. Но единственное, о чём я думал по пути, — как пережить первые два урока с классным руководителем. Я не боялся его. В конце концов, он не мог позволить себе открытого наступления, когда вокруг столько людей. Лучшим шансом для него будет только разговор с глазу на глаз, чтобы продолжить начатое. И я понимал, что Иосиф Кириллович найдёт способ выловить меня рано или поздно.

Он угрожал мне. Я прекрасно помнил его слова перед тем, как он предпринял вторую попытку подманить меня к себе, только теперь уже не скрывая своих желаний. Я дал отпор — отказал. Следующий ход оставался за ним.

Если честно, я и не пытался придумать способ, как избежать ближайшего столкновения с Иосифом Кирилловичем. И никаких методов защиты у меня тоже не было. Весь вчерашний вечер мои мысли занимал Кай. Он ведь не зря посвятил меня в детали своего прошлого. Значит, я зачем-то нужен ему, раз он совершил такой шаг, чтобы заслужить моё доверие. И, надо признать, это у него получилось. Я верил ему, но чувствовал, что в его мотивах осталась куча пробелов, о которых он умолчал.

Зайдя в школу, я подошёл к зеркалу, урвав момент, когда перед ним не крутились девочки. Вид у меня был уставший, волосы почему-то торчали в разные стороны. А ведь я спал, причём нормально.

Подойдя к гардеробу, чтобы сдать куртку, я с удивлением обнаружил там Стаса вместе с ещё одним парнем из моего класса.

— Опа! — Стас сразу заулыбался, увидев меня. — Я знал, что ты не опоздаешь, друг мой!

Он выглядел радостным. О втором парне — Диме — такого сказать было нельзя. Дима занервничал и поспешил взять у меня куртку, после чего удалился вглубь гардероба.

— Ну как, сделал домашнее задание? Иосиф Кириллович редко проверяет его наличие, но иногда любит без предупреждения собрать тетради и выставить оценки.

— Не сомневаюсь, что сегодня так и будет, — я вспомнил о нескольких примерах, которые так и не смог нормально перерешать. — А ты? Сделал?

— Неа, — равнодушно отмахнулся Стас и указал на красную ленту, повязанную на руке. — Я сегодня дежурный, у меня уважительная причина.