Тинар (СИ) - Аратои Мартин - Страница 2

— Прошу… меня… простить… госпожа, — хрипя, пытаясь отдышаться, ответил ей.

Я задыхался, каждое слово застревало в горле, вырываясь между вздохами, когда пытался замедлить сердцебиение. Нелегко бегать натощак. Меня слегка повело в сторону, и я ухватился за искусно вырезанный столб, чтобы не упасть.

— Можешь утолить жажду.

Благодарно кивнул и одним глотком осушил стакан воды, что наполнил из маленького фонтанчика, что бил в середине беседки.

Я успокоил дыхание и огляделся, заприметив корзинку, накрытую салфеткой. Ага. Так вот значит где моя награда за забег.

Девушка проследила за моим взглядом и чуть потеплевшим голосом проговорила:

— Ешь, Тинар.

— Благодарю, госпожа, — прошел мимо нее и сел на лавочку, придвинув к себе корзину со снедью поближе.

— Ты что, собрался, есть прямо здесь? — не успел я даже снять салфетку, как меня осек ее окрик, — хотя продолжай, я ни разу не видела, как едят бедняки.

Ну что же, я тебя не разочарую. Родители привили мне манеры. Но этой высокомерной дурехе хочется развлечений и забав.

Я схватил буханку хлеба, разорвал ее на части и стал жадно есть, запихивая в рот огромные куски. Глотая один за другим, практически не жуя.

Адель смотрела, как я ем, со смесью отвращения и восхищения.

— Это очень грубо, так есть в моем присутствии.

— Можешь уйти, — рот все еще был полон еды, поэтому слова вырвались невнятно, и я случайно обрызгал ее хлебными крошками.

— Хам.

Я не ответил, отыскал ножку курицы и принялся ее обгладывать. Изредка утирая рот тыльной стороной ладони, когда жир грозил капнуть вниз.

— Тинар, а тебе нравится, как я выгляжу?

Вопрос застал меня врасплох, и я поперхнулся. Она может помолчать и дать мне поесть? Но вслух, как только прокашлялся, я сказал другое:

— Вы восхитительны, госпожа.

— Прости, что не похлопала тебя по спине. Я видела, так иногда делают слуги в такой ситуации, но ты грязный и пахнешь, может быть даже заразный.

— Ничего страшного, госпожа.

Она застенчиво улыбнулась, и я улучил момент разглядеть ее. Бледное тонкое лицо, голубые глаза и высокие скулы. Длинные темно русые волосы, заплетены в тугую косу, что ниспадает на спину. Чуть припухлые губы тронуты неяркой помадой, а темно-синее платье облегает прекрасную фигуру.

— Тинар, а ты вёлур или санкари?

— Ни тот, ни другой, госпожа.

Адель присела на лавочку и глубоко вздохнула:

— Разве так бывает?

Я лишь пожал плечами, но ей, по-видимому, собеседник и не особо нужен:

— Хотя о чем это я, среди людей твоей касты и крестьян, такое наверняка часто встречается. Но мы пока с наставником это подробно не изучали. А ты первый из своего сословия с кем я решилась заговорить. Сама не знаю, что на меня нашло.

Значит она одна из них, вот только кто? Спросить или помолчать, и она сама ответит? Промелькнули в голове мысли. Адель не разочаровала:

— А я вёлур. Мне было четырнадцать, как раз гуляла по саду неподалеку отсюда, когда это случилось. Закружилась голова, я подумала, что перегрелась на солнце, но затем головокружение перешло в боль, и я потеряла сознание. Проснувшись, почувствовала себя восхитительно. Мир заиграл всеми гранями, словно завеса с глаз спала.

Четырнадцать! На год раньше, чем большинство остальных о ком я слышал. Она должно быть довольно сильна и искусна для своего возраста. Если упражняется.

Девушка замолчала, заново переживая прошедшие события, я же замер с куриной косточкой на полпути ко рту, размышляя об уровне ее силы.

— Ну ты и урод, сам спросил и не слушаешь! — гневно вскидывая руки и краснея накинулась она на меня с обвинениями.

— Во-первых, госпожа, я вас не просил. А во-вторых, я могу и есть и слушать, — спокойно возразил ей, попутно отмечая, что румянец ее красит.

— Да? Возможно. Я тоже кое-что умею, и позволь, покажу тебе, — приторно-сладким тоном парировала она.

Тон этот не предвещал ничего хорошего, и я напрягся, оглядываясь и ожидая пакости от этой вредной девчонки.

— Как я уже, говорила, Тинар, ты грязен и вонюч. Но я помогу тебе.

С этими словами стебли винограда опутали мои лодыжки и кисти рук, а пока я пытался освободиться, она схватила кувшин с водой и облила меня с ног до головы.

Второе омовение за день не входило в мои планы, и я, отряхнувшись, уже собрался обрушиться на нее с гневной отповедью, как мы услышали голоса стражников.

— Он здесь! — во весь голос крикнула она, стремглав выбежав из беседки и указывая на меня рукой, — ты ответишь за свое неподобающее поведение! Сейчас стража задаст тебе!

Жаль доесть или корзинку прихватить не успел. И взбучку попробовать задать этой взбалмошной девчонке. Но стражники наступали мне на пятки, потому я, разорвав путы, чудом перемахнув через забор и разминувшись с очередным патрулем, помчался проулками, петляя как заяц.

Я слышал окрики позади, лязг доспехов, но лишь сильнее напрягал ноги, стараясь уйти как можно дальше от преследователей. С полным животом бежать было тяжело, начало колоть в боку, кружиться голова, но я упорно мчался вперед. Изрядно поплутав, вернулся на центральную улицу и, притормозив, смешался с толпой.

Головная боль нарастала, дышать становилось все тяжелее. С улыбкой заметил, как выскочившие стражники беспомощно озираются, пытаясь найти меня.

Пройдя еще с сотню метров я свернул на боковую улочку, пробираясь ближе к дому. Надо отлежаться, перетерпеть боль. Далеко уйти не удалось, очередной приступ накрыл меня. Я споткнулся, почти упав на землю, но устоял и продолжил неуклюже ковылять к дому.

Внутренний жар объял все тело. Надо присесть, отдохнуть, отдышаться. Я сполз под стену дома, о которую опирался. Тело выгнуло судорогой, я завалился на бок, корчась в агонии, пытаясь вдохнуть. Затем потерял сознание.

Адель отравила, было последним, о чем я успел подумать.

Очухался я в темноте и поначалу забился в панике, думая, что ко всему еще и ослеп, но быстро пришел в себя, успокоился. Вздрогнув, резко сел и на грани чувств осознал, что мир неумолимо изменился. Я прижался спиной, к забору и тут же одернул себя. Рубаха, взмокшая от пота, неприятно захолодела от остывшей стены. Надо идти домой, если я не хочу простыть и заболеть. Ночи холодны. Это большая удача, что никто не обнаружил меня в этом загаженном проулке. Поживиться у меня не чем, но мало ли.

До дома добрел как в тумане, мысли путались, воспоминания о последних часах перед потерей сознания ни как не удавалось воссоединить в четкую картину. Испив воды из бочки, в которой утром умывался я вошел в свою халупу и рухнул на тюфяк.

Боги! Казалось, я покинул ее вечность назад!

Постепенно память и силы вернулись. Память о событиях дня и настигшей меня боли. Но сейчас я ее не чувствовал. Напротив, все ощущалось по-новому, легко. Я давненько не чувствовал себя столь превосходно. Разум был ясным, тело сильным, и я ни капельки не был голоден. Что-то здесь неладно. Так не должно быть.

А может? Я вспомнил рассказ Адель об инициации. Догадка пронзила меня. Да, не, бред какой-то отмахнулся я от мысли, что мои способности пробудились.

Как-то да должны они проявиться?

К сожалению, девушка про это ничего не рассказала, а сам я не имел ни малейшего понятия. Все те крохи, что я слышал о вёлурах и санкари, это домыслы, слухи и обрывки разговоров. Мама рано ушла из жизни, да и не знала она особо ничего. Нигде не училась, да и дар был слабый.

Нет, знания не были прерогативой избранных, но и широкой огласке не предавались. Все о чем я был осведомлен, это то, что у человека могут быть способности кого-то одного. Одна способность, иногда две, в исключительных случаях три и больше. Изредка рождались люди с задатками и вёлуров и санкари, но это были герои древних легенд и сказок. Если и были такие в наши дни, то я о них ничего не слышал.

Наш Мир — Исарий разделен между санкари, вёлурами, каждый из которых обладает уникальным даром. Способности санкари позволяют им лучше сражаться в ближнем бою, в то время как вёлурам, — в дальнем.