Сид и Ненси (СИ) - Лузин Сергей - Страница 3

— А ты помнишь, какой сегодня день? — спросила она.

— Сегодня? — задумчиво переспросил Сид. — Кажется, суббота.

— Сегодня твой день рождения, Сид! — радостно сообщила Аня. — Восьмой! Тебе уже восемь лет! Господи, как время быстро летит!

Мальчик посмотрел на сестру без всякого восторга или хотя бы малейшего намека на радость. Ну правильно — чему уж тут радоваться. Этот день для него будет таким же обычным, как и все остальные дни в году. Еще никогда раньше Сид не праздновал свой день рождения. Правда, когда ему исполнилось пять, бабушка Данни прислала ему в подарок пирог с пятью свечами и поздравительную открытку, в которой после всех поздравлений и пожеланий наилучших благ написала, что сама из-за сильной мигрени не сможет прийти. Для любимого внука и пирог со свечами, и открытка от бабушки уже сами по себе были великим счастьем. Но, как только Аня внесла в комнату праздничное угощение и поставила его на стол перед Сидом, в мансарду внезапно вошел отец. Он не был в тот день пьян, но, увидев пирог с зажженными свечами и яркую открытку на столе, страшно рассвирепел и, схватив и то, и другое, вышвырнул их в окно. После этого ни бабушка, ни Аня не решались отмечать день рождения мальчика, опасаясь гнева Виктора. Но именно сегодня, в восьмой по счету день его рождения, все должно было стать по-другому. Накануне Ане удалось уговорить отца не тратить получку на выпивку, а устроить для мальчика по-настоящему счастливый день. Отец согласился, но вряд ли потому, что решился в кои-то веки позаботиться о сыне. Просто в городке уже поползли слухи о том, что хозяин Дома Отщепенца, должно быть, совсем невменяемый, раз обращается с родным сыном как с собакой. По поводу этого уже собирались сообщить в полицию, чтобы добиться лишения Виктора родительских прав. И верно — возле дома, среди зарослей шиповника и акации, стали шнырять какие-то подозрительные фигуры. Раза два Виктору даже показалось, что он слышит щелчки фотоаппаратов. В связи с этим притеснения сына прекратились, впервые он стал смотреть на Сида по-доброму и даже пробовал улыбаться, рассказывал ему о его матери, пил теперь намного реже. И идею Ани с днем рождения поддержал и даже обещал пригласить родственников его жены, чтобы было веселее. Кроме этих родственников, которых Сид еще ни разу не видел, и его бабушки, больше гостей не намечалось. Впрочем, мальчик еще ничего не знал об этом — отец и сестра готовили ему сюрприз.

Как только Сид вынырнул из высоких кустов, он увидел на открытой веранде отца. Тот сидел в плетеном кресле, курил и щурился от яркого солнца. Сид застыл в нерешительности.

— Иди, — подтолкнула его в спину сестра. — Поздоровайся с ним, пожелай ему доброго утра. Сегодня ведь такой чудесный день.

Сид все еще не двигался с места. Тут сам отец, увидев его, приветливо улыбнулся, чего еще никогда не было, и поманил к себе. Сид еще мгновение помедлил и захромал к веранде. Отец повернулся к нему и указал на стоявший рядом стул. Мальчик сел, еще не зная, что его ждет. Странное поведение отца настораживало его.

— Доброе утро, сынок, — произнес отец. — Как ты спал сегодня?

— Нормально, — выдавил Сид и замолчал. Он вдруг с ужасом подумал, что отец, который пристально разглядывал его, сейчас заметит синяки и ссадины на его коленях и руках, а затем спросит, куда делось молоко с фермы. И уж тут ему будет не отвертеться.

Тут на веранду поднялась Аня, и вслед за этим все необыкновенным образом разрешилось.

— Папа, на Сида опять напали мальчишки, — произнесла она. — Они даже не дали ему пикнуть, а сразу принялись швырять камнями. Видишь, у него все ноги в синяках. И поэтому он не донес молоко с фермы. Но, к счастью, я услышала их крики и побежала туда. Они, как увидели меня, сразу смылись. Тогда я и отвела Сида домой.

Сид с удивлением смотрел на сестру, которая прямо и без привирания, умолчав только о его подвешивании к дереву за ноги, рассказала все как есть. Но еще больше он удивился, когда отец в ответ нахмурился и произнес:

— Негодяи… — и прибавил еще несколько слов, значения которых Сид не понял. — Я немедленно поговорю с их родителями. Будут знать, как обижать маленького несчастного калеку.

Мальчик недоуменно посмотрел на отца. Такого с ним еще никогда не было. Тот же только улыбался в ответ, глубокие морщины на его обычно суровом лице разгладились, и оно тут же стало добродушным. Он нагнулся к сыну, потрепал его по плечу и произнес:

— Ну, иди к себе, сынок. А с родителями этих мерзавцев я и правда поговорю. Нельзя так оставлять этого дела.

Сид взглянул на Аню, но та так же странно улыбнулась в ответ и легонько шлепнула его по спине. Он повернулся и заковылял по скрипучей лестнице наверх, к себе в мансарду. Здесь раньше, еще до его рождения, жила его покойная мать, и все вещи в комнате напоминали только о ней. По стенам висели фотографии, где она была одна или с отцом, на одном снимке даже с годовалой Аней на руках. Сид подолгу вглядывался в ее лицо — чистое, светлое, молодое, чем-то так похожее на его лицо. Неужели она была так несчастлива с отцом? Почему она так внезапно скончалась после его рождения? Сид не знал в подробностях этой истории, ведь отец почти ничего ему об этом не рассказывал, а сестра знала так же мало, как и он сам.

Он сел на подоконник и, глядя на раскинувшийся у подножия холма городок с кажущимися игрушечными домами и на уходящую вдаль бескрайнюю равнину, стал думать о странном поведении отца сегодня. Может, это как-то связано с его сегодняшним днем рождения? Да нет, не похоже. С чего бы это отец в такой день, выходной, да еще и проклятый для него день (сколько раз он в запале кричал: "Ублюдок мелкий, ты мне всю жизнь сломал!") не стал напиваться, да еще и обещал поговорить с родителями мальчишек? Наверное, сегодня просто случилось что-то радостное. Вот только что?

Сид с тоской глядел на улицу, на то место у развилки, где его только что застала врасплох буйная ватага, и думал о тех словах, что ему сказала после этого сестра. "У кого есть в сердце доброта, те никогда не станут обижать тех, кто слабее их". Неужели это правда? И правда ли то, что он сильнее духом и добрее их? Задумавшись над этим, Сид слез с подоконника и растянулся на кровати. На душе у него было невесело.

День прошел как-то совсем незаметно, и вскоре сгустились сумерки. Сид угрюмо глядел на серое небо и полупрозрачную дымку, окутывающую все видимое им пространство. Он видел словно бы какую-то непонятную пелену, отделявшую его от этого жестокого мира и в то же время придающую миру эту непонятную жестокость.

Вдруг он увидел знакомую фигуру, вразвалку поднимавшуюся на склон холма со стороны окраины соседней деревни. Сомнений быть не могло — это бабушка Данни. Подумать только! Он и открытки в этот день от нее не ждал, а тут она сама! Если у отца все еще сохранилось хорошее настроение, то он ее вряд ли прогонит.

Сид вышел из спальни и, приволакивая больную ногу, сбежал по лестнице вниз. Едва он вошел в столовую, как над его ухом взорвалась хлопушка и нестройный хор трех голосов возвестил: "С Днем рождения, Сид!"

Он не мог поверить — впервые в жизни его поздравляли все трое! С сияющими улыбками на лицах Аня, отец и бабушка обнимали его и радостно тормошили. На столе стоял пирог с восемью зажженными свечами, а в углу были свалены три больших коробки, по-видимому, с подарками.

— Ну, Сид, загадывай желание! — воскликнула Аня и подтолкнула его к столу.

Он зажмурился и подумал о том, как было бы хорошо, если бы он стал нормальным и все перестали бы издеваться над ним. Затем открыл глаза, нагнулся и резко дунул. Все восемь свечей разом погасли, а родные захлопали.

— А теперь открывай подарки! — закричала сестра и повела его в угол. Он взял верхнюю коробку и открыл ее, успев прочитать открытку на ней: "От любящей бабушки Данни". Открыв ее, он увидел довольно объемный сверток с подарком внутри — бордовым вязаным джемпером. Бабушка вся так и светилась от радости. Сид развернул подарок и стоял, не зная, что дальше делать.