Специалист по выживанию. Том I (СИ) - Волков Олег Александрович "volkov-o-a" - Страница 5

На очередной двери по левую руку блеснул жёлтый номер с цифрой девятнадцать. Должно быть, это здесь. Николай Павлович аккуратно надавил на бронзовую ручку. Белая дверь тут же легко распахнулась.

Палата под номером девятнадцать является достойным продолжением коридора. Иначе говоря, и она не так давно пережила основательный ремонт. Такой же подвесной потолок со светильниками, стены обшиты панелями приятного пастельного цвета. Вместо совковых розеток видны вполне современные под европейский стандарт.

Палата рассчитана на четырёх человек. Не будь её постояльцы инвалидами, то в ней с комфортном могли бы разместиться все восемь. Между стальными кроватями специально оставлены широкие проходы для инвалидных колясок. Две из них аккуратно заправлены. На той, что справа в углу, лежит бородатый мужчина. Очень похоже на то, что он в коме. Рядом с кроватью задумчиво мигает зелёными лампочками какой-то медицинский прибор. Белые провода опутывают руки бородача и нереальными прядками свисают с его головы. Это точно не Геннадий Мастэн. Тот, ради которого Николай Павлович преодолел много тысяч километров, лежит в левом ряду на второй от окна кровати.

Да-а-а… Николай Павлович остановился возле полукруглой кроватной спинки, это действительно Геннадий Мастэн. Его, всё же, можно узнать по фотографии из личного дела. Вот, только фотография была старая, ещё до инвалидности.

Когда Николай Павлович в первый раз раскрыл дело майора Мастэна, то с цветной фотографии на первой странице на него глянул бравый военный, образцовый офицер ВДВ в синем кителе с золотым аксельбантом на правом плече. Такой и хулигану морду набьёт, и бабушку божий одуванчик через дорого переведёт. Майор Мастэн был пусть не киношным Рембо, но вполне здоровым мужиком. Среднего роста, среднего телосложения. Мышцы не выпирали сквозь ткань парадного мундира, но то, что они есть, можно было легко понять по уверенной осанке офицера ВДВ.

Но теперь на больничной кровати, под белым тёплым одеялом, лежит больной человек. Геннадий Григорьевич сильно сдал, похудел, осунулся и побледнел. Дряблая кожа свисает со щёк и подбородка складками. На голове бледным газончиком пробиваются седые волосы. Хотя Геннадию Григорьевичу всего лишь полных сорок два года. Из рукавов белой больничной рубахи выглядывают кисти. Синие прожилки вен будто обвили тонкие пальцы с длинными ногтями. Бывший майор ВДВ выглядит паршиво. И вряд ли плохое медицинское обслуживание тому виной.

Два года назад Геннадий Григорьевич вместе со всей семьёй попал в автомобильную аварию. Жена, которая была на седьмом месяце, и трое детей погибли на месте. Встречный КамАЗ буквально вышвырнул семейный «Рено» с моста. Когда спустя полчаса на место трагедии прибыла скорая помощь, жена и дети Геннадия Григорьевич были уже мертвы. Не потребовалась даже реанимация.

Николай Павлович не поленился ознакомиться с полицейскими протоколами. Авария была страшной. Побитый «Рено» даже не пытались восстановить, а сразу отправили на металлолом. Что удивило больше всего, так это реакция Геннадия Григорьевича. Из всех возможных решений он принял единственно-возможное правильное — утопил педаль газа до упора. Если бы «Рено» врезался в передний бампер КамАЗа, то погиб ли бы все без исключения, в том числе и сам Геннадий Григорьевич. Следователь, что вёл дело об аварии, прямо так и записал в протокол: «У пострадавшего Мастэна был реальный шанс избежать столкновения, но не получилось». Не судьба, одним словом.

Как ни странно, Геннадий Григорьевич выжил. Чему в огромной степени помогли свидетели аварии. Василий Анисимович Наливайко и Макар Васильевич Наливайко, отец и сын, очень вовремя вытащили Геннадия Григорьевича из перевёрнутой машины и перевязали ему раны. Отставной прапорщик ВДВ, которому довелось пройти Афганистан, не забыл навыки первоочерёдной врачебной помощи. Только, увы, Геннадий Григорьевич остался инвалидом. Как сказано в медицинском заключении, у него парализованы обе ноги и правая рука. Левая сохранила частичную подвижность. Со временем Геннадий Григорьевич худо-бедно сумел разработать левую руку и чуть-чуть пальцы на правой. Но на этом прогресс закончился. Неутешительный диагноз поставил жирный крест на всех без исключенья надеждах на будущее.

Николай Павлович присел на металлическую табуретку для посетителей. Бывший майор ВДВ то ли спит, то ли притворяется спящим.

— Геннадий Григорьевич, — Николай Павлович кончиками пальцев тронул бывшего майора за плечо. — Доброе утро.

В ответ Геннадий Григорьевич дрогнул всем телом и распахнул глаза. На его лице отразилось некое подобие интереса. Это хороший признак, значит, бывший майор мысленно ещё в этом мире.

— Доброе утро, — губы Геннадия Григорьевича растянулись в некое подобие улыбки. — Кто вы и чем обязан?

— Надеюсь, вы меня вспомните. В девяносто пятом мы служили в одной части.

Складки на лбу Геннадия Григорьевича собрались в узор глубокой задумчивости.

— А-а-а, — медленно протянул Геннадий Григорьевич, — припоминаю. Лейтенант Деев, если не ошибаюсь.

— Не ошибаетесь, — Николай Павлович кивнул.

— Да только вы, насколько мне известно, ушли по спецоперациям. В шпионы подались. И кто вы теперь? Майор? Полковник? Или уже генерал?

— Моё звание засекречено, — Николай Павлович улыбнулся.

— Тогда не ниже подполковника, — Геннадий Григорьевич усмехнулся, но тут же его лицо вновь стало серьёзным. — Зачем вы здесь? Близкими друзьями мы никогда не были. Даже водку вместе не пили. Да и не похоже, — Геннадий Григорьевич скосил глаза, — что вы пришли просто так проведать меня. Ни цветов, ни апельсинов в ваших руках я не вижу.

— Это верно, — Николай Павлович слегка рассмеялся. — С цветами и апельсинами я и в самом деле промахнулся. Я действительно пришёл к вам не просто так. Но прежде расскажите, как вам здесь живётся?

Простой, казалось бы, вопрос вызвал на лице бывшего майора ВДВ бурю эмоций. Геннадий Григорьевич едва ли не в прямом смысле заскрежетал зубами. Будь у него здоровые руки, то они непременно с хрустом сжались бы в кулаки.

— К медицинскому обслуживанию и быту у меня жалоб нет, — нехотя прошипел Геннадий Григорьевич. — Кормят в интернате хорошо. Бельё меняют аккуратно и по расписанию. Там… Таблетки, уколы разные — всё честь по чести. Наш главврач Сильвестр Игоревич — не крыса штабная, а боевой офицер. Он ещё в Афганистане раненых прямо на горных перевалах штопал. К медсёстрам и врачам он относится как сержант к новобранцам: строго, но справедливо.

Чувствуется, буквально в каждом слове чувствуется, что Геннадий Григорьевич говорит как есть. Но при этом он будто проклинает медицинских работников и желает им всем скопом сгореть в аду.

— Живётся здесь даже слишком хорошо, — Геннадий Григорьевич шмыгнул носом. — У кого хватает подвижности, у тех компьютеры есть, ноутбуки, и выход в Интернет. Так, Гришин, бывший подполковник РХБЗ, блог ведёт. О жизни своей рассказывает, о службе. Он в Чернобыле был, ликвидатор. К нему в блог выживальщики всякие толпами захаживают, советы спрашивают. Но, — Геннадий Григорьевич глянул прямо в глаза, — зачем вы здесь?

Про себя Николай Павлович самодовольно потёр руки, хотя внешне постарался остаться спокойным. Приятно, более чем приятно, осознавать, что не ошибся в первоначальном предположении. Вербовка — очень сложное действие. Подготовка, психология, стратегия и всё такое. По вполне понятным причинам легче всего вербовать тех, кого жизнь пинками загнала в угол. В данном случае вполне хватит простой надежды. Николай Павлович наклонился ближе к бывшему майору ВДВ.

— Хотите снова стать полноценным человеком? — доверительно прошептал Николай Павлович.

Это надо видеть! Первый же вопрос попал точно в цель. Геннадий Григорьевич тут же собрался и поднатужился. Дряблые складки на его щеках разгладились, а в глазах будто зажглись сверхмощные прожектора. Великолепно! Николай Павлович стиснул губы. Буквально с ходу удалось подцепить самую чувствительную струнку в душе бывшего майора ВДВ. Геннадий Григорьевич даже приподнялся на левом локте. Правая рука скатилась с его бедра словно толстая верёвка.