Ангел-стажёр (СИ) - Буря Ирина - Страница 96

Как и наблюдения за Татьяниной группой на занятиях. Какая-то бестолковая молодежь пошла! Им предлагали самые стандартные, элементарные ситуации, в которых целостность человеческой личности может подвергнуться угрозе. Они отвечали решениями, от которых у меня волосы на голове шевелились - от физического устранения источника угрозы до отказа от человека при первом же проявлении его слабости. Последним особенно Тень увлекался. Ни один из них не был в состоянии даже на несколько шагов последствия своих действий просчитать. При виде такой смены меня дрожь пробирала - во что превратится наш отдел, когда корифеи, вроде меня, от практической деятельности отойдут?

И Татьяна молчала. А ведь столько лет наблюдала за прямо рядом с ней находящимся виртуозом. Который был абсолютно убежден, что этот бесценный опыт мгновенно сделает из нее подающего наилучшие надежды кандидата в хранители.

Слава Всевышнему, не ошибся виртуоз! Впрочем, никогда я в ней и не сомневался. С тех самых первых дней нашего общения, когда заметил в ней ту глубину восприятия, которая никогда не позволяла ей размениваться на дешевые эффекты. В чем я всегда ее поддерживал.

Вот и сейчас она взяла слово только тогда, когда оно особо веско прозвучало на фоне детского лепета ее соучеников. Чему и я столько лет ей пример подавал.

И, разумеется, весомость суждения, перенятая ею от меня, тут же вывела их занятия на совершенно другой уровень. Что я не преминул отметить в своем отчете.

В нем я также с удовольствием указал благотворное влияние взвешенной позиции Татьяны на других студентов. Они также стали вдумчиво подходить к решению поставленных перед ними задач. Даже Тень. Мне пришлось признать, что он особо преуспел в уверенной аргументации предлагаемых решений. Но, впрочем, не в их разнообразии. Он все также ограничивался прямолинейным устранением подопечного - либо из опасной ситуации, либо из сферы наших интересов. Что также нашло место в моем отчете.

Одним словом, без всякой предвзятости, в подготовительном курсе хранителей Татьяна определенно выгодно отличалась от остальных новичков. С особым нетерпением я ожидал практической части этого курса. В конце концов, многие необходимые навыки она сама совершенно естественно освоила, и с методами воздействия на человека была не понаслышке знакома - не просто, как объект оных, а с подробнейшими объяснениями опытного профессионала. Оставалось лишь намертво закрепить мысль о том, кого первым рекомендовать для распределения в наш отдел, в головах наших инструкторов.

К этой задаче Татьяна тоже подошла вдумчиво. Я бы сказал, исключительно взвешенно. В смысле, она взвесила важность неотразимого впечатления на инструкторов и решила исключить малейшую возможность осечки. Потренировавшись на единственном безответном, ничего не подозревающем и не готовом к внушению объекте. Который, темные его побери, сам объяснял ей в свое время значимость эффекта неожиданности.

Ощутив вторжение, я оторвал взгляд от своих записей и грозно обвел им Татьянину группу. Кто посмел с вышестоящей инспекцией фамильярничать? Но они все сидели с опущенными глазами и с разной степени сосредоточенностью на лицах. Ладно, молодые еще, подумал я, и решил ограничиться воспитательным приемом, небрежно отбросив мысленное щупальце и послав в том же направлении легкий подзатыльник невеже, кем бы он ни был.

Щупальце вернулось, обретя в процессе прочность и вес тарана. Который вбивал мне в сознание необходимость отложить ручку, закрыть блокнот и посмотреть на Татьяну.

Я сделал только последнее, надеясь взглядом призвать ее к порядку. Она сидела с легкой улыбкой на лице и, заметив мою реакцию, подняла на меня глаза и театрально захлопала ими. Глядя на нее в упор, я вежливо, но твердо отвел щупальце внушения в сторону.

В голову мне словно торпеда ворвалась. И взорвалась там, придавив взрывной волной все мысли. Кроме одной: прекратить хмуриться и улыбнуться Татьяне.

Разозлился я не на шутку. Я хоть раз с ней так бесцеремонно обращался? Она хоть раз заметила, как я - еще в невидимости будучи - на нее влиял? Сколько раз я ей потом объяснял, что основная задача внушения заключается в том, чтобы мягко и ненавязчиво подвести человека к верному решению? И то - тогда она меня обвиняла, что я ее палкой по правильной дороге гоню. А сама сейчас, что, за булаву взялась?

Мне очень хотелось выбить эту инородную мысль из сознания и зашвырнуть ее туда, откуда она пришла - да так, чтобы там набатом загудело. Но не мог же я на Татьяну руку поднять, пусть даже воображаемую.

Нужно было не проучить ее, а научить. Показать ей недопустимость такой грубой бесцеремонности с чужим сознанием. Напомнить ей, кто себе позволяет вторгаться в чужие мысли - вместо того чтобы слегка направлять их.

Я выставил блок, представив себе картинки самых ядовитых расцветок и уродливых форм.

Через мгновение у нее окаменело лицо, и до конца занятия она меня игнорировала.

И после него умчалась так, словно эти картинки все еще ее преследовали.

И, когда я ее догнал, тут же набросилась на меня, перекладывая с больной головы на здоровую.

Кто ее стенобитной бабой ударил?

У меня зачесались руки. Обе. Это на Татьяну я их поднять не могу, а не на того, кто сегодня не только на меня, но и на нее напал. Если бы он меня врасплох не застал, я бы сразу понял, что не имеет эта агрессия ничего общего с моей Татьяной.

И я даже догадывался, кто это мог быть.

На следующий день после занятий я попросил Тень задержаться.

- Если мне не изменяет память, Вы просили меня указывать на Ваши ошибки? - начал я с очень легким оттенком вопроса.

- Да, пожалуйста, - с готовностью отозвался он.

- Вам вчера велели внушать или сознание ломать? - прямо спросил его я.

Нужно отдать ему должное, он не стал отнекиваться и изображать невинность.

- Извините, - пробормотал он, отводя глаза, - я не должен был на Вас практиковаться.

- Ну почему же, я рад, что Вы меня выбрали, - растянул я губы в усмешке. - И для начала хотел бы узнать, почему.

- Мне казалось, - помедлив, произнес он, - что воздействие на Вас соответствует наиболее приближенным к реальности условиям.

Я прищурился, соображая, комплимент ли только что услышал или оскорбление.

- О готовящемся внушении не предупредили только Вас, - пояснил он. - С другой стороны, с Вашим опытом Вы должны были хуже поддаваться воздействию - так же, как люди.

- Кто Вам такое сказал? - не сдержал я удивления, и уточнил: - Насчет людей.

- Люди легко поддаются воздействию только себе подобных, - уверенно заявил он. - Иначе ангелам не приходилось бы влиять на них денно и нощно.

- Это Ваша первая ошибка, - припечатал я его. - Люди легко поддаются любому влиянию, и у ангелов для него намного больше возможностей. Что возвращает нас к моему первому вопросу.

- Я хотел максимально быстро добиться результата, - натянуто произнес он.

- Это Ваша вторая ошибка, - жестко ответил я. - Задача хранителя добиваться не быстрого, а уверенного результата. Чрезмерно интенсивное внушение может не улучшить, и разрушить личность.

- Нам об этом не говорили, - нахмурился он.

- У вас сейчас общий курс, - напомнил я ему. - Но мне казалось, что Вы из своей земной жизни должны помнить, что грубое давление всегда вызывает только противодействие.

Он принялся благодарить меня, говоря, что все понял и обязательно учтет мои замечания. Темные его знают, подумал я, может, и в самом деле просто рьяный новичок хочет побыстрее показать себя. Особенно, в свете того, что на земле он себе места так и не нашел.

Но я все же переговорил с нашими инструкторами, попросив их исключить самодеятельность в выборе объекта внушения. Так мне со стороны прогресс каждого виднее будет, объяснил им я. И заодно поинтересовался их мнением о новой группе, заговорщически подмигнув: мол, просматриваются ли среди новичков наши будущие кадры?

Все, как один, отметили Татьяну - за внимательность и терпение. Я почувствовал к ним истинно братское расположение. Некоторые также упомянули Тень - ему, мол, сложные случаи доверять можно было бы. Этих я тут же перевел в двоюродные братья. Насчет остальных Татьяниных соучеников они, в целом, высказывались философски: придут на углубленный курс - будем тесать, и не с такими справлялись.