Я, Великий И Ужасный (СИ) - Кацман Изяслав - Страница 47

Шонек скромно признаёт авторство. Но тут же начинает перечислять помощников в этом деле: в основном, конечно подростки-заложники из тинса-бунса, как самые сведущие в папуасской грамоте, но также и сам автор алфавита.

Больше часа убиваю на изучение документа: вроде бы всё чётко прописано, и довольно божеские условия - выгоднее, чем первый раз, когда доставили Малыша и его безвременно усопшую подружку. Финансы наши вполне подобную торговую операцию потянут. Немного ракушек даже остаться должно. Вестник с помощником клянутся, что вохейский текст идентичен туземному. Ничего не остаётся, кроме как одобрить соглашение и дать команду перетаскивать ракушки на корабли Кушмы-Чики и Бухшук-Мишки. Не сегодня, конечно, потому что до темноты всё равно с погрузкой не справятся.

А когда старый и молодой тенхорабиты оставили меня одного, вдруг подумалось: а ведь сегодня родился первый в истории нашего острова официальный документ на местном языке. Исторический, можно сказать, момент. И что увидят потомки - не договор с иноземной державой, не летописание о деяниях Солнцеликой и Духами Хранимой и её верного помощника Сонаваралинги-таки, не какой-нибудь указ нашей правительницы. Нет, всего лишь соглашение о перевозке телят. Просто стыдно перед историками будущего Великого Пеу. Хуже даже, чем у того медведя из сказки Салтыкова-Щедрина, которого послали кровопролития учинять, а он чижика съел. Ведь я тоже войду в историю, как пить дать, не в качестве человека, окончательно объединившего Пеу, укрепившего монархию и положившего путь прогрессу. Нет же - все будут помнить, что Сонаваралингатаки "коров за морем покупал". И хорошо еще, если не употреблял их в сексуальных целях....

Глава девятая

В которой герой сначала гневается на своих подчинённых, получает весьма неприятное известие, а в завершение довольно мягко обходится с виновными.

Нет, я смотрел на эту компанию не как на врагов народа. Вообще никаких мыслей не было: вроде бы взрослые люди, понимающие, что за подобное дикарский правитель, которого мне приходится изображать, должен пустить их на корм рыбам, предварительно поджарив в пальмовом масле, освежевав и щедро посыпав солью. Догадаться, какова будет реакция Сонаваралинги-таки, эти четверо должны были. Но, тем не менее, я услышал от Тагора, поставленного главным в вернувшейся торговой миссии, что оказывается, эти господа хорошие ухитрились заключить договор на поставку доброй сотни голов коровьего молодняка - в обмен на весь улов денежных наших ракушек за два года вперёд. Тагирийские торговцы, которым предложили столь выгодное дело, не будь дураками, согласились. И даже привезли первую партию. Поэтому теперь на мархонском песке лежат, сушась, не два корабля, отправлявшихся за коровами, а три. И потому в авральном порядке расширяется старый загон для скота, и строится парочка новых.

Ньёнгно не собирался париться и, хотел всю скотину загнать в то же огороженное место рядом с Цитаделью - дескать, чтобы всё было под его приглядом. Но я вовремя вспомнил про умершую первую подругу Малыша. И в связи с этим - о необходимости карантина для вновь прибывших животин. Потому на первое время поместили мычащих пассажиров международного рейса в старый загон, а троих его обитателей переселили на южную окраину Мар-Хона, за Покохоне, под надзор ребятни, пока плотники во главе с Сектантом ускоренно строили забор. Ещё одну площадку, посовещавшись с распорядителем стад (теперь уж точно без кавычек), организовать решили рядом с тропой, ведущей с Тенук. Но это уже для следующей партии витуков.

Тагириец, кстати, воспринял достаточно легко и идею карантинной передержки вновь доставленных животных, и содержание уже имеющихся мелкими партиями, дабы избежать эпидемий - благо у него на родине вспышки болезней среди скота не редкость, и кое-какие меры для спасения поголовья жители "страны чёрных" уже успели выработать. Правда, в условиях тагирийской саванны, где стада насчитывали сотни и тысячи голов, ограничивались, в случае массового мора, отгоном здоровых животных подальше от уже заражённых. Что нередко давало противоположный результат - угоняемые от очага болезни быки с коровами разносили заразу на тысячи "перестрелов".

Я же решил подойти к вопросу системно, пусть знания относительно эпидемий были у меня довольно поверхностными. И через пару часов постоянно сопровождающий меня подросток-бунса, в последнее время превратившийся как-то незаметно в секретаря при Сонаваралинге-таки, записывал черновик документа с рабочим названием "О ввозе в Пеу витуков и прочих заморских животных". Кроме обязательного пятидесятидневного карантина предусматривалось содержание кэрээсин стадами не более тридцати голов и минимальное расстояние в пять сотен "перестрелов" между коровниками.

Ньёнгно пробовал возразить, что при местной скрученности населения вряд ли удастся соблюсти такие строгие нормы - даже на внутренних равнинах его родины стада из разных деревень нередко пасутся совсем рядом. Чего уж говорить о приморских низменностях, по густоте заселения сопоставимых с западной частью нашего острова.

Пришлось мне прочитать распорядителю стад небольшую лекцию об основных принципах витукизации Пеу. Я вовсе не ставил перед собой задачу обеспечить каждую из тридцати с лишним тысяч папуасских семей бычьей тягловой силой. По причине полной бессмысленности этого для моих планов по модернизации острова: будут туземцы пахать на быках, вместо того, чтобы рыхлить землю палками из твёрдых пород дерева или свиными костями - а дальше что? Я уже успел убедиться, что местный народ не горит пользоваться увеличившейся производительностью труда для дальнейшего прогресса. И получив новые орудия для сельского труда, подданные Солнцеликой и Духами Хранимой типулу-таками не расширять свои потребности примутся или больше налогов платить, а просто-напросто получат дополнительное время для битья баклуш.

Чисто теоретически один пахарь с быком, запряженным в лёгкий вохейский плуг, способен вспахать в десять-двенадцать раз больше земли, чем папуас, вооружённый деревянным дрыном. Ну, или в шесть-семь раз больше - орудующего мотыгой из шлифованного камня. Или в пять раз больше - оснащённого мотыгой из нашей мышьяковистой бронзы. В общем, учитывая папуасское раздолбайство и то, что к пахоте и рыхлению почвы сельхозработы не сводятся, на трёх-четырёхкратный рост производительности труда рассчитывать было можно. Другой вопрос - как в это высвободившееся время заставить туземцев работать, а не сидеть в теньке, травя байки.

Потому введение новой "техники" планируется начать с тех папуасов, которых можно было принудить к труду на благо величия Пеу. В первую очередь массово витукизировать следовало платящих дань тинса-бунса - в перспективе я намерен был вернуть им прежний достаток свободных времён - пусть ценят. А в качестве эксперимента быки должны были выйти на те поля, с которых урожай шёл на прокорм "макак". В принципе, пахать там будут в основном те же обитатели болот, которые сейчас орудуют мотыгами. Вот они и попрактикуются для начала в Тенуке и Мар-Хоне, а потом станут внедрять прогрессивный метод дома.

Затем придёт черёд тех гане, которые оказались в распоряжении нашего братства после помощи "другу Ботуметаки". Неподчиняющиеся кесскому правителю "сильные мужи" вместе с большей частью своих недорегоев были отправлены строить дорогу Мар-Хон - Тин-Пау. А ганеоев, плативших этим сосланным дань, таки Кесу в благодарность за помощь в возвращении власти над всей страной отдал в распоряжении Сонаваралинги-таки. Почему поступить следовало именно так, нашего друга пришлось убеждать мне лично. В ход пошли и красочные рассказы о будущих доходах от медного производства, и указание на тот очевидный факт, что всё равно эти четыре деревни Ботуметаки не контролировал, и не менее очевидный факт, что теперь там уже действует Кано на пару с Длинным. В общем, правитель Кесу согласился.