Я, Великий И Ужасный (СИ) - Кацман Изяслав - Страница 22

Много на эту тему последние месяцы я думал. И как ни крути, выходило, что Шонек и его паства -- наименьшее зло. Впрочем, всецело полагаться на благие намерения последователей Света и Истины в мои планы не входило. Потому с Тагором было немало переговорено о том, что следует отыскать и пригласить в качестве инструкторов и офицеров будущей армии Великого Пеу пару-тройку бывших его товарищей по наёмным отрядам. Тузтец перебрал в памяти добрых полторы дюжины кандидатов, довольно подробно охарактеризовав их, и даже предположил, где и как некоторых искать. Так что тенхорабитам будет в этот сезон ещё одно задание. Надеюсь, что из озвученного экс-солдатом удачи списка, хоть кого-то, да найдут и доставят к нам. Можно было бы на поиски коллег отправить и самого Тагора, но ему хватает дел и здесь.

Шонек не стал терять времени и тут же принялся выяснять подробности насчёт "Обители Сынов Достойных Отцов" и будущих своих служебных обязанностей: сколько ожидается учеников, не смущает ли меня слабое знание им языка и местных реалий, какие именно знания следует вкладывать в головы воспитанников, и т.д.

С обсуждения учебного процесса разговор как-то незаметно перешёл на странствия Вестника по местному Земноморью и материку. Оказывается, в молодости, ещё до приобщения к тенхорабизму, он учился в одном заведении с Тагором -- только на двадцать с хвостиком лет раньше. Недолго, правда. Всего два года -- помешала необходимость заняться, после смерти отца от морового поветрия, семейным поместьем и службой. То есть, наверное, в местном бронзовом веке это называлось как-нибудь иначе, но суть была именно такой: тенхорабитский пастырь происходил из благородной касты, не самого высокого, но и не самого низкого ранга, обязанной нести военную и государственную службу, а в обмен цари выделяли небольшую деревню, с которой кормился сам "дворянин" и его семья. Род Шонека свыше десяти поколений тянул военную или чиновничью лямку, причём непосредственно при правителях Тоута, а не у каких-нибудь стоящих ниже монарха вельмож. Оба этих факта -- и служба напрямую царю, и древность рода ставили семью в положение несколько выше, чем у таких же служивых с менее длинной чередой предков и не находящихся столь близко к трону. И уж куда ниже семейства Шонека стояли рядовые воины и писцы, вместо поместья имевшие денежное жалование и паёк продуктами с царских складов. Это перед рядовыми общинниками, кормящими всех дармоедов, данная публика считалась по положению выше. А мелкие и средние землевладельцы смотрели на "кормящихся от государя" свысока.

При прадеде нынешнего тоутского правителя остров после проигранной войны попал в зависимость от Вохе. В столичном порту встал вохейский гарнизон, при дворе местного царя появились "советники" от "старшего брата", часть налогов, прежде шедших полностью в собственную казну, недавние суверенные властители вынуждены были отсылать "лучшему из друзей" в знак благодарности и в оплату "защиты и покровительства". Многие благородные подданные тогда отшатнулись от побеждённого сюзерена. Кто выжидал, что будет дальше, кто сразу же перешёл на службу к вохейцам, а иные решили поиграть в независимых (хотя бы де-факто) князьков своих уделов. Дед Шонека же сохранил верность своему правителю. Как оказалось, не прогадал: сын потерпевшего поражение царя сумел извернуться: демонстрируя неизменную верность вохейскому Повелителю Четырёх Берегов, избавился от наиболее одиозных и позорных атрибутов подчинения в виде чужеземного гарнизона в своей столице и выплаты дани. Формально, да и фактически, Тоут, конечно оставался вассальным по отношению к Вохе царством. Более того: степень подчинения северному соседу несколько возросла со времени признания поражения. Но Цекутишва Шестой, по всей видимости, исходил из того, что лучше быть десятым лицом в крупной корпорации, нежели самостоятельным хозяином деревенской лавки. А что: богатство царского семейства возросло благодаря вовлечению в международную торговлю под вохейским покровительством, тратиться на армию и флот теперь приходилось меньше, чем в годы независимости, а необходимые ритуальные реверансы в сторону "старшего брата" приходилось терпеть как неизбежное зло -- за всё нужно платить...

Разумеется, немногие сохранившие верность были правителем обласканы. В том числе и шонековы дед с отцом. В общем, благодаря верности и доблести предков у будущего Вестника был реальный шанс прорваться из среднего слоя благородных в ряды аристократии -- примеров в истории Земноморья хватало. Тем более, что сам он, ни о каком тенхорабизме в те далёкие годы и не помышлявший (по правде говоря, слышал краем уха о каких-то блаженных, безобидных, в общем-то), был просто обязан сделать стремительную карьеру: на хорошем счету у сыновей тогдашнего монарха, молод, энергичен, неплохо образован (спасибо отцу, не жалевшему средств на обучение старшего сына). Не удивительно, что один довольно влиятельный царский вельможа готов был выдать свою дочь замуж за подающего надежды молодого человека. Невеста, правда, была не от главной жены, а от наложницы, зато любимой, так что с общепринятой в бронзовом веке точки зрения вполне себе выгодная партия для крепкого и перспективного "середнячка".

Тем более что укрепивший свои позиции Цекутишва как раз начал методичное наступление на провохейские элементы в тоутской элите, и постоянно появлялись вакансии в его окружении. Официально, конечно, обрезание владений некоторых "сильных мужей" и удаление их от двора обставлялось самыми разными поводами, чтобы не навлечь гнева Повелителя Четырёх Берегов и избежать вмешательства во внутренние дела Тоута. Более того, иных из "агентов влияния" лишали владений и бросали в тюрьму именно за участие в заговорах против "старшего брата".

Увы, крест на карьере восходящей административной звезды поставила его принципиальность, доходящая до идиотизма. Посланный старшим хранителем царских амбаров (фактически -- ответственный за получение зернового налога со всего Тоута, хранение и распределение собранного, в том числе и между служивыми) во внутреннюю часть острова, где "сильные мужи" жаловались на засуху, сгубившую посевы, Шонек обнаружил, что неурожай сильно преувеличен. Отвергнув щедрое подношение и наплевав на увещевания и угрозы, составил и отправил прямо монарху подробный отчёт об истинном положении дел. Результат предсказуем: царь поблагодарил честного служаку, пославший его старший хранитель амбаров и прочие чины с натянутыми улыбками хвалили чересчур ретивого служаку за бдительность; но карьера сразу же застопорилась, друзья стали как-то сторониться, намечавшийся брак странным образом расстроился. В общем, через год он оказался в должности сотника береговой стражи на противоположном от столицы конце острова. Несмотря на чин, в подчинении имелось всего полтора десятка спивающихся вояк.

Наверное, Шонеку была уготована не очень завидная судьба: прикладываться помаленьку к местному вину, костеря загнавшее в эту дыру начальство и жалуясь собутыльникам на несправедливость судьбы. Но на подведомственной территории обосновалась тенхорабитская община, одна из первых в Тоуте. Как-то мало-помалу не потерявший ещё интереса к окружающему миру сотник познакомился с их странной верой. И неожиданно обнаружил, что новое учение с далёких западных островов в своей этической части весьма близко ему жаждой правды и справедливости. Ничего удивительного, что когда через года полтора под давлением "старшего брата" Цекутишва распорядился арестовать предводителей сектантов, а рядовых разогнать к едрене фене, Шонек вместо того, чтобы выполнять команду начальства, предупредил их. После чего, недолго думая, сорвался в бега вместе со своими новыми друзьями.

А потом понеслось: разные города и страны; пребывание сначала в статусе ученика, затем одного из проповедников, избрание Ищущим, а впоследствии и Вестником; преследования властей, постоянная угроза быть схваченным. Но не похоже, что такая жизнь на лезвии ножа вызывала у потомка благородного рода сожаление.