Хроники Эдена. Светоч (СИ) - "Write_by_Art" - Страница 37

Квентин вошел в лифт, а за ним вошли последующие работники. Кто-то, вежливо, поинтересовался: — Вам куда, сэр? Квентин посмотрел, и, сам не веря в свой ответ, произнес: — К Всевышнему.

Квентин не считал, сколько он ехал, но, к середине путешествия он остался совсем один в лифте что продолжал подниматься ввысь. В какой-то момент, его голова стала сжиматься, но, вскоре, это прекратилось. Видимо, здесь стояли стабилизаторы давления. Значит, он был достаточно высоко, чтобы уже рисковать жизнью. В пути, Квентин медитировал. Так сказать, чистил свой приёмник. Освобождал от лишних мыслей, и тому подобное. Его талант проклял его тем, что в его голове откладывались все сны, воспоминания и напоминания, которые он узнал, прочел, или услышал. Очистившись, Квентин стал проигрывать у себя в голове тот самый сон. Эта незнакомка. Кто она? Что ей было нужно? Под каким бы то углом он не посмотрел — толку не было. Лица её не было видно. Значит, возможно, это, действительно, просто сон. Он выкинул его с головы.

Когда ему казалось, что вот сейчас он уснет, лифт, резко, остановился, и Квентин оказался в другом царстве.

Везде кафель. Белоснежный кафель с блестящей Фреской. Стен, будто бы, не было видно. Сколько бы Квентин не глазел, ему казалось, будто бы это облака, заменяющие своими бесформенными узорами все стены. Да и пол мог быть тоже не совсем настоящим. Он впервые был в таком месте, поэтому не спешил выходить из лифта. Так много пространства. Все светит белым маревом так, что Квентину казалось, что он сейчас ослепнет. Пели птички, гулял свежий воздух. Действительно, будто попал в Рай. Настало время выходить. Стал он на кафель устойчиво, с интересом глядя на то, как нога исчезает в тумане облаков, что ползли по полу. Отсутствие стен, или же, просто, обманка зрения, в виде облаков, садили в сердце Квентина панику. Ему казалось, что все что здесь есть — держится на канатах, с которых можно свалится, в любой момент. Перед ним были огромные ворота. Они были из белого металла, с золотыми прутьями и ручками. Были они настолько огромны, что Квентину не хватило просто задрать голову, чтобы увидеть, что там наверху. За всеми этими золотыми прутьями, Квентин мог видеть какую-то древнюю мозаику. Так же, на вратах висели лианы, всякая листва и некоторые ветки. Пройдя ещё пару шагов, Квентин увидел небольшой стол, за которым сидел некто. Квентин посмотрел себе под ноги. Выбора не было.

Стол оказался, не таким древним, или же, столь удивительным, как все окружающее. Это был обычный стол Эдена, с обычным, на первый взгляд, человеком. Квентин сглотнул, подойдя к столу.

Девушка, обворожительной внешности, слегка удивилась Квентину, но, все же улыбнулась.

— Я — Галия, чем могу помочь? Спросила она. Квентин сунул девушке кубик на стол. Та, внимательно, осмотрела его.

— У вас задание лично к Богу? Скептически спросила Галия. Квентин кивнул, вдруг, вспоминая о свертке.

— Заказчик предупреждал меня о том, что могут возникнуть трудности, поэтому, просил передать вот это. Квентин хотел было передать сверток девушке, но, вспомнил, что бывает, когда дотронешься до кого-то, и положил на стол. Девушка открыла его и стала, внимательно, изучать свиток, поглядывая на Квентина. Дочитав его до конца, Галия посмотрела на Квентина. На секунду, её выражение лица изменилось, но только на секунду.

— Одну минутку. Попросила она. Квентин заметил это. Её, явно, смутило то, что она, только что, прочитала.

Галия встала из своего кресла, и повернулась к вратам. Затем, она выдала то, что показалось Квентину очень странным и знакомым. Она заговорила. Но, заговорила на языке, который Квентин слышал впервые. Этот язык был настолько изворотливый и заумный, что Квентину показалось, будто она говорит на языке, который придумал какой-то писатель, для цикла своего романа. Язык этот был суровым, с непонятными слогами.

— Aljiachk Medorium thelwoo di rejia. Молвила Галия, отчего слух Квентина аж порезало. Это произношение слов. Квентину показалось оно знакомым. Послышался ответ: — Shiinrse d'lhan entre. Квентин старался ухватиться за слова. Затем, он услышал шипение. Это показалось ему странным. По вратам что-то скользнуло. Непроизвольно, Квентин отошел от ворот.

Свесившись с одной из веток, на Квентина смотрела, огромных размеров, змея. Она была неестественно огромной, для своего вида, с огромными черными глазами и здоровым языком. Никогда, прежде, Квентин не видел таких огромных змей, тем более, которые смотрели на тебя так, будто понимали. Змея, внимательно, осматривала Квентина, то и дело, проделывая незамысловатые движения с языком, будто готовилась напасть. Галия стояла радом, показывая змею Свиток. Та стала читать его, чем повергла Квентина в шок. Змея читала на неизвестном языке.

Длинна этой змеи, по примеркам Квентина, составляла, примерно, метров семь. Она была толще, чем какая-нибудь анаконда, достигая двух метров в ширину. Она была зеленая, иногда, в еле видную, белую, полоску.

— Thres'ch zidwres Medorium al'Ianes? Спросила, вдруг Змея, отчего Квентин испугался ещё сильнее. Змея умела говорить. Конечно, говорила она, немного непонятно, так, чтобы стоило было прислушиваться. Слова змеи выходили из её рта, вместе с шипением. Квентин махал головой, в непонимании.

— Erthaljc dines drobsisc. Уверенно ответила Галия. Змея кивнула, поворачиваясь к Медиуму.

— Приветствую, Медиум. Заговорила, вдруг змея. От одного явного факта, что это происходит, Квентина передернуло. Голос змеи был спокойным, старым и мудрым. Квентин сглотнул.

— Привет, Змея. Поздоровался он. Змея посмотрела на Галию.

— Исключительный манеры. Помахала головой Змея, задавая следующий вопрос: — Ты знаешь, кто я? Квентин осмотрел змею. Огромная, зеленая, свисает с ветки, на вратах Рая. Квентин может быть был дураком, но не полным.

— Думаю, что догадываюсь. Ответил Квентин. Змея издала что-то вроде улыбки.

— Отлично. Я не знаю, как тебе представиться, потому что мнения людей обо мне разные, поэтому…

— Не парься, представляйся по своему настоящему имени. Махнул рукой Квентин. Змея, вновь посмотрела на Галию, которая смотрела на Квентина так, будто он не понимал, с кем говорит. Но, Квентин, прекрасно, понимал с кем ведет диалог и в каком он находился месте. Так же было веселее.

— На моем родном языке, я ношу гордое имя Даменда. Представилась змея. Квентин задумался.

— Нет, можешь не пытаться, Квентин. Ты не прочитаешь мои мысли, чтобы понять, о каком языке идет речь. Даменда пошла на опережение. Квентин расправил брови. Да, конечно, фокусники не удивятся фокуснику — подумал Квентин.

— Простите. Коротко отозвался Медиум, поправляя шапку.

Даменда перекинулся с одной ветки на другую, что была поближе к Квентину.

— Ты осознаешь, Квентин, где сейчас находишься, и кто тебя ждет, за этими вратами? Спросила Даменда. Квентин огляделся. Да, конечно, он все понимал, но был так предвзят к этому.

— Работа есть работа, Сэр-Змея. Пожал плечами Квентин, извлекая косяк из кармана. Рот Галии открылся, от удивления. Квентин затянулся, с мыслью о том, что на трезвую голову такое, просто, не воспринимается. Даменда, внимательно, осмотрела Квентина.

— Куришь марихуану на вратах Рая? Спросила Даменда. Квентин кивнул, раз уж факты были на лицо.

— Прелестно. Ответила Даменда, уползая вверх. Квентин поднял голову, и долго провожал взглядом Даменду, до тех пор, пока она не скрылась за листвой. Опустив голову, он увидел взгляд Галии, которые говорил, явно, неодобрительно. Встретившись взглядами, Квентин, весело, пожал плечами.

Минута ожидания продлилась, когда, из ниоткуда, раздался голос Даменды: — Bl'acshi e'n treithen. Галия посмотрела на Квентина, и указала на ворота.

— Не каждый день, обычный Медиум проходит сквозь врата Рая. Заметила Галия. Квентин заметил, как сменилось её лицо. То ли зависть, то ли раздражение. Квентин устремился к вратам, которые стали, величественно, открываться. Открылись они не полностью, но проёма было достаточно. То, как они открывались впечатлило Квентина, ведь пошла такая вибрация, что Квентину показалось, что эти вороты были намного выше, чем он себе думал. Речь шла о неописуемых размерах. Подойдя к столу, прежде чем войти, Квентин, показал Галии окурок и потушил его о стол Галии.