Ловец снов (ЛП) - Кеньон Шеррилин - Страница 24

Защищенная от других богов и тщательно охраняемая, эта комната содержала все тайны, за которые эти трое могли убить и, что более важно, уже убивали, чтобы защитить их.

Одной из этих тайн был тот факт, что они втроем больше уже не были ограничены проклятием Зевса. Их чувства вернулись, и с каждым прожитым годом их эмоции усиливались, в то время как других Ловцов Снов необходимо было защитить от них.

Но за пределами Онеталамоса никто никогда не знал об этом.

В комнате, однако, было дозволено все.

Пройдя через огромные золотые двери, М’Ордант тут же захлопнул их за собой силой мысли. M'Адок оторвал взгляд от книги и приподнял бровь от удивления.

— Осторожнее, адельфиец. Последнее, что нам нужно, это чтобы кто-то узнал, что у тебя вспыльчивый характер.

— Да, и в течении примерно трех секунд он таким и будет.

Отложив книгу в мягкой обложке в сторону, M'Адок откинулся назад на спинку своего уютного кресла и посмотрел в глаза М’Орданта с подозрением.

— То есть?

— У нас появился перебежчик.

M'Адок рассмеялся.

— И что здесь необычного?

— О, подожди секунду, я тебе объясню, — произнес М'Ордант, приближаясь к креслу М'Адока. — Речь не о том, что один из наших парней стал Скотосом. Это было бы слишком просто. Нет. Один из наших Скотосов просто стал человеком.

Чтобы эта потрясающая новость дошла до сознания М’Адока, понадобилось несколько секунд.

— Прости, что?!

М'Ордант прерывисто вздохнул и начал объяснять:

— Арикос заключил сделку с Аидом. Он захотел стать человеком на несколько недель. Цена: одна человеческая душа.

На мгновение все краски исчезли с лица М’Адока, прежде чем его щеки покраснели от ярости.

— И что же он делает?

— Он все испортит для всех нас, — М'Ордант стукнул кулаком по столу. — Я клянусь, и Зевс мне свидетель, я разорву его на куски. Как он мог поступить так чертовски глупо?

M'Адок покачал головой.

— Хватит пошлости. Я знаю, тебе нравится это слово, но ты не мог бы не употреблять его? — он зарычал из глубины своей глотки, давая М’Орданту понять, что в это он вкладывает желание в равной мере ломать головы, кости и давить прочие части тела, чего хотелось и М’Орданту. — Зевс и прочие зададутся вопросом, с чего бы у Арика могло возникнуть желание столь сильное, что оно подвигло его на сделку с Аидом ради его осуществления.

— Да, и тогда неприятностей не оберешься, если они постучатся в наши двери. Если они когда-нибудь узнают, что проклятие слабеет…

М’Ордант не закончил предложение. В этом не было нужды.

В отличие от Арикоса, он, M'Адок и Д’Алериан были первыми, кого схватили по приказу Зевса и наказали за способности Онерои манипулировать снами для личной выгоды.

Хоть и не были виновны в том преступлении, они втроем были наказаны в назидание другим, и по сегодняшний день они все еще могли чувствовать боль и унижение от той пытки.

Когда доходило до высшей меры наказания, в жестокости Зевса не было равных среди греческих богов, одержимых жаждой мести. Это и не давало всем троим спать по ночам, и заставляло выслеживать Скотосов и делать так, чтобы те не нарушали законов, предписанных им Зевсом.

Эти трое сделали бы что угодно, чтобы не пережить снова тот беспощадный ад, через который прошли — и они будут той троицей, кого боги снова захотят наказать, если когда-нибудь узнают, какие секреты хранят М’Ордант, М’Адок и Д’Алериан.

Никто не проявил бы к ним милосердие, и они знали это.

— Кто-нибудь еще знает? — спросил M'Адок.

— Только Аид и мы.

— Как ты узнал об этом?

Выпрямившись, М’Ордант скрестил руки на груди.

— Я поставил себе это задание — присматривать за Аидом и Гипнозом. — они были двумя самыми злобными богами, от которых они получили остальные проклятья. — Когда они спят, я нахожусь рядом с ними каждую минуту. Я просто не сообщаю им, что шпионю.

— Молодец! Мы должны остановить это. Призови Долофонийцев. Нам нужно покончить с этим ублюдком, и тогда, если это дойдет до Зевса, мы сможем сказать ему, что случай с Ариком — нетипичный, и мы с ним разобрались.

— Ты думаешь, он купится на это?

— Если нет, то мы должны будем найти какой-нибудь способ, чтобы убедить его в этом, — светящиеся голубые глаза M’Адока вспыхнули злобой. — Не знаю, как ты, но у меня нет никакого желания истекать кровью из-за еще одного из этих придурков.

М’Ордант приподнял бровь, удивившись выбору слов М’Адока. Это показало М’Орданту, насколько его брат решительно настроен, поскольку он обычно осуждал сквернословие.

М’Ордант протянул руку M’Адоку.

— Я услышал тебя, брат, и мы сошлись во взглядах.

M'Адок пожал руку М’Орданту.

— Арикос умрет.

Геари приостановила разговор с Тией, чтобы посмотреть, как Арик уплетает одно из пирожных «Хостесс»[21], которые Тори выставила по случаю празднества. Его глаза на самом деле засияли от удовольствия, когда он его попробовал. А его улыбка была невероятно широкой и очаровательной.

— Это невероятно, — Тори посмеялась над ним. — Я не могу поверить, что ты никогда прежде этого не пробовал. Слушай, ну нельзя же повзрослеть, так и не узнав, что есть «Хостесс». В начальной школе это было одним из главных продуктов в моей коробке для ланча.

Арик почти целиком проглотил пирожное.

— А у вас еще есть?

— Подожди, я мигом, — Тори выбежала из комнаты.

Извинившись перед Тией, Геари пробралась к Арику, который недовольно косился на шоколадное пирожное, липшее к его пальцам, как клей. Геари прихватила салфетку и подошла к нему.

— В горах это, должно быть, редкость.

Облизав губы от сладкого, мужчина ответил:

— Я знаю, что бывают разные вкусности, но раньше мне их не доводилось пробовать. Вроде этого пирожного. Оно, действительно, очень вкусное.

— Толщина моих бедер — тому подтверждение. — по его лицу Геари могла бы сказать, что Арик даже не понял, что она только что назвала себя толстой.

Почему-то этот факт и его изумление тем, что ему не удавалось с легкостью оттереть остатки пирожного с пальцев, показались девушке милыми. Улыбаясь, Геари взяла его руку в свою так, чтобы помочь ему очистить ее.

Она остановилась, почувствовав соприкосновение его кожи со своей в тот момент, когда вытирала подушечки его пальцев салфеткой.

У Арика были самые красивые руки. Большие и мужественные, Геари хотелось вылизать их дочиста. В своих снах она бы с удовольствием это сделала.

Он поднял руку, чтобы запечатлеть очень сладкий поцелуй на обратной стороне её пальцев.

— Спасибо.

Геари сглотнула, почувствовав раскаленное желание, пронзившее её. Что же было такого в этом человеке, что буквально заставляло ее таять?

— Всегда пожалуйста.

Прибежала Тори со своим запасом вкусняшек, которые она держала в большой обувной коробке под кроватью… под надежной защитой Мистера Обнимашки, конечно же.

— Так, это «Мун-Пай»[22].

Геари недоверчиво рассмеялась.

— Ты готова поделиться «Мун-Паем»? Сейчас? Ты знаешь, что уже не сможешь их нигде найти и купить до тех пор, пока не вернешься в США?

— Это же на благое дело. Надо подсадить на них больше народу. Кроме того, если я слишком отчаюсь, дедушка выручит меня и отправит срочный груз.

Тори вручила покрытый шоколадом «Мун-Пай» Арику. Геари покачала головой.

— О нет, если ты действительно хочешь сделать пакость, сначала разогрей его.

У Тори на лице отразилось несогласие.

— Ну да, учитывая его реакцию на кекс, удовольствие от этого может привести к перегрузке его вкусовых рецепторов и убить его.

Это было правдой. Массивный «Мун-Пай» мог быть оргазмически смертельным, если его немного подогреть…

Он был почти также популярен, как небезызвестный австралийский «Тим Тэм Слэм»[23] и поджаренный во фритюре «Твинки»[24].