Вход не с той стороны - Башибузук Александр - Страница 14

     — Ну что, Труди, нас ждут великие дела…

     — Не называй меня так, русский варвар. Кадык вырву.

     — И что дальше? Останешься одна-одинешенька и будешь неутешно рыдать… И вообще кто тебя научил таким грубым словам. Кадык… Вырву…

     — Одна очень хорошая русская женщина. Была у меня инструктором в очень интересном месте. Она тебе, Максимилиан, уже бы не только кадык, но и яйца заканчивала отрывать.

     — Вот меня так точно не надо называть. Гомосятиной попахивает.

     — Я же говорила — варвар. Гомофоб. Странно, а на трусики мои засматривался… может, ты латентный транссексуал…

     — Все. Все, сдаюсь. Идем, как и шли. Ты впереди, я сзади тебя прикрываю. Предлагаю дойти до скал, а потом повернуть направо.

     — Я первая иду, я и решаю, понятно? А ты слушаешься. И ступай потише, а то прешь как слон. Дистанция три метра. Верти глазами по сторонам, ноги поднимай повыше и ставь на полную ступню. Подниму правую руку со сжатым кулаком — сигнал «внимание», замираешь, как мышь. Сожму-разожму ладонь — «скрытное выдвижение ко мне». Остальные команды не запомнишь, подам голосом. Огонь только по моей команде. Не дай бог, пальнешь самовольно, твоя жизнь превратится в ад. Понятно?

     — Ты смотри, какая… Ладно, не сверкай глазами. Амазонка… — ответил я. И подумал, что это ее командование надо прекращать постепенно, но неуклонно, а то ей понравится, снимай потом с шеи. Они, западные женщины, такие… Хотя в принципе все сказала толково и по делу, но тон…

     Я прикинул, что на этом плато вряд ли могут водиться крупные хищники. В принципе, их вообще не должно быть. Прокормиться им здесь было бы сложно, слишком маленькая территория. Или же у них должны быть крылья, летать вниз на охоту. К примеру, крокодилобультерьеру на копытном ходу ни сюда, ни отсюда ходу не было, а вот ящер вполне мог встретиться. Забрался же один как-то на первое плато? Значит, следовало ориентироваться в первую очередь на пресмыкающихся или что-то подобное, хотя из представителей местной фауны мы видели всего несколько видов, а их могло быть неимоверное количество. В голову лезли футуристические монстры в виде варанообразной гориллокозы или ядовитого чешуйчатого зайцеволка. Да что за дурость в голову лезет! Я прогнал бредовые мысли и постарался сосредоточиться. Местность достаточно сухая, значит, змей должно быть… мало или много? Знаний для таких выводов катастрофически не хватало. Ни хрена я из школьного курса биологии толком не запомнил. Хотя биологию в школе преподавали земную, а в том, что мы на Земле, я сильно сомневался.

     Деревья на плато оказались лиственными. Почти. Если считать лиственными деревья с листьями, похожими на иголки, без плодов, но с маленькими шишками. Возможно, со съедобными семечками. Я кинул в карман несколько штук, надеясь найти им применение.

     Большие пространства между деревьями заросли низкорослым колючим кустарником, усыпанным маленькими красными ягодами. Сновали разноцветные, маленькие птички, активно клевавшие ягоды. Птичками их тоже можно было назвать весьма условно, помесь птичек и летучих мышей. Так вот они активно эти ягоды и трескали, хотя это ни о чем не говорило, все остальные, поев их, могли успешно издохнуть. Что-то о таких случаях на Земле я слышал. Тем не менее это не помешало мне набрать пару горстей. Пахли ягоды довольно привлекательно, и в перспективе я планировал запечь с ними рыбу или мясо. Никаких пресмыкающихся и их союзников в виде скорпионов, пауков, многоножек и всяких сколопендр мы пока не замечали, это очень радовало, но вовсе не значило, что их здесь нет совсем. Я отметил явное преимущество этого плато — здесь было много тени. Внизу же почти везде свирепствовало вездесущее солнце.

     Герда ловко скользила по лесу, я старался соответствовать, но получалось пока плохо. Не то, чтобы я был очень неловким, просто девушка, видимо, обучалась скрытному передвижению. Это было видно по тому, как она ставила ногу, заученно отклоняла ветки в правильную сторону или выбирала маршрут. Я хоть и охотник со стажем, но в ее действиях чувствовалась школа.

     Перебрались через небольшой ручей, в котором рыбы я не заметил. Плохо. Птиц было много. Откровенно больших экземпляров не отмечалось, но средних и небольших пичуг — великое множество и неимоверное разнообразие. У меня создалось впечатление, что я нахожусь в месте, похожем на горные районы Латинской Америки. Это были явно не тропики, но и не север. Как-то так. Большего определить не смог, скудность знаний не позволила. Прогуливал я биологию и географию. И совсем я не Дарвин и не Миклухо-Маклай. Даже не Джеральд Даррелл. Ладно, знания дело наживное.

     Я продолжил движение, стараясь ступать ровно, плавно и не напрягать поясницу. Вдруг Герда подняла руку со сжатым кулаком и присела. Посмотрим, я осторожно приблизился и присел рядом. Девушка приподняла ветку и молча показала рукой. Метрах в пятнадцати впереди, около большой скалы, мирно паслось несколько коз. Местных коз. По-другому их язык не поворачивался назвать. Небольшие копытные с четырьмя маленькими рожками и маленькими бивнями или зубами, точащими из нижней челюсти и волнистой бородкой. Да и звуки издавали они очень похожие на блеяние. Козы, да и только. Герда показала на копье. Я отрицательно замотал головой и хлопнул в ладоши. Козы, как заправские акробаты, подлетели на месте, метра на два, не меньше, и в мгновение ока гигантскими, энергичными прыжками скрылись из виду.

     — Что? Нам мясо не нужно? — натурально возмутилась Гертруда.

     — Не нужно. Нам еще целое плато обследовать, и тягать тушу на плечах я не собираюсь. А через пару часов мясо завоняется. Вот так, моя кровожадная госпожа.

     — А ничего с ним, это… сделать нельзя?

     — К сожалению это очень долгая возня. Да и соли у нас кот наплакал.

     — Причем здесь кот? Ты не перегрелся?

     — Ты очень хорошо говоришь по-русски. Практически идеально. Странно, что ты не знаешь пословиц.

     — А… поняла. Хорошо. И продолжай обращаться ко мне — «госпожа». Мне понравилось.

     — А личико не треснет? Буржуйка.

     — Холоп. Ты меня, что по лицу бить собрался? Так я тебе ка…

     — Я понял, понял. Кадык вырвешь. «Личико не треснет» — это идиоматическое русское выражение обозначающее чрезмерное, нереальное требование. Проще сказать, дурацкое.

     — Ты меня еще и дурой назвал? Тогда ты ишак карабаховский.

     — Карабахский. А это ты где слышала?

     — В одном интересном месте. Почему по сторонам не смотришь? Кто меня охранять будет? Безнадежный ты. Учить тебя и учить.

     — Подожди, учительница, давай глянем, что они там копытили…

     Козы действительно что-то вытаптывали. При ближайшем рассмотрении у подножья скалы обнаружилась приличная впадина, вся изрытая копытами. Да и сама скала со стороны ямы была испещрена ямками. Я присмотрелся, лизнув палец, потер камень и попробовал на вкус.

     — Соль. Это соль. Только не такая соль, как в супермаркетах, а природная. Видишь, кристаллики в камне. На ствол, и давай мне свое копье, я попробую наковырять немного… и пакетик давай.

     Наковырять получилось грамм триста бурой, с каменными вкраплениями, отчаянно скрипевшей на зубах, но все-таки соли, и я даже знал, как перевести ее в пригодное для употребления состояние.

     — Ты присутствуешь при историческом моменте, — торжественно, немного дурачась, заявил я эстонке. — Новая земля раскрыла свои природные недра для первых поселенцев. И недалек тот день…

     — Идем. Хвалить тебя пока не за что. Пока это не похоже на соль. Станет похоже, я еще подумаю.

     — Нет в тебе романтики…

     Двигаться стало гораздо труднее, колючие кусты заплели все пространство между деревьями, и скоро на наших ногах живого места не осталось. В воздухе носилось, оседало на деревьях и на потных лицах великое множество паутины, самих же пауков слава богу, пока видно не было. Прилипшая к лицам паутина добавляла неприятных ощущений и здорово раздражала. Местность была не сильно пересеченной, встречались отдельные валуны и целые группы камней. Чуть дальше пришлось перелезть невысокую каменную гряду из беспорядочно наваленных небольших глыб. На камнях Герда первой заметила и ткнула копьем змеюку длиной метра полтора, в странном лохматом камуфляже, притаившуюся в расщелине. Я, с детства питавший острую антипатию ко всяким ползающим тварям, даже подходить не стал. Не то, что боюсь, противно просто.