Рассказы, сказки, стихи - Осеева Валентина Александровна - Страница 18

• Предыдущая
• 18/41
• Следующая

"Моряки народ отважный..."

Чего тут бояться? Рабочие каждый день лазят и вокруг дома по двум дощечкам расхаживают. Таня, держась за перила, медленно обходит дом и, запрокинув голову, смотрит в небо. Над ней плавает большое белое облако.

"Моряки народ отважный..."

Таня слышит чьи-то голоса и стук. Она прижимается к стене и, крадучись, бежит к лестнице. Нехорошо, если ее увидят здесь.

"Ой, - вдруг вспоминает она, - ведь дома гости! И самовар в кухне затух... А щепки в корзине брошены".

Передник путается под ногами... Но где лестница? На другом конце двора двое рабочих несут лестницу.

"Подождите! Подождите!" - хочет крикнуть Таня. Но краска заливает ее лицо и шею. Стыдно... Стыдно... Зачем она влезла сюда? Ведь все узнают, будут смеяться. А она?.. Ведь она теперь Татьяна Петровна! Еще все гости узнают про ее шалость, и сам Митрич узнает - он где-то здесь на дворе. Хозяюшка! Хороша хозяюшка!

Таня в отчаянии мечется вокруг дома и смотрит вниз. Высоко... Ой, высоко! Все пропало теперь!.. Гости ждут. Бабушка ждет. Таня садится и, опустив голову в колени, горько плачет:

- Мамочка, мамочка! Хоть бы ты приехала скорей!

В кухне стоит затушенный самовар.

- Батюшки мои! - говорит бабушка. - Да куда ж это наша Татьяна Петровна делась?

- Хозяйка хлопочет по хозяйству, верно, - замечает кто-то из гостей.

Но Алексей Степанович вдруг поднимается с места.

- Хозяйство хозяйством, - говорит он, глядя на часы, - а уже двадцать минут прошло... И дождик накрапывает... Схожу посмотрю.

- Уж не стряслось ли чего? Ведь она за щепками пошла, - пугается бабушка.

- За щепками? На стройку, значит, - соображает Алексей Степанович. Ну, я схожу туда!

- Пойдемте все!

- Пойдемте! Пойдемте!

Гости шумно поднимаются и выходят во двор. Впереди шагает Алексей Степанович. За ним, окруженная малышами, торопится бабушка. Еще издали она видит, как Алексей Степанович поднимает с кучи мусора Танину корзинку, и щеки ее делаются серыми.

- Только б чего не случилось! Только б жива была!..

Алексей Степанович надевает очки и внимательно оглядывает стройку.

- Так и есть, - говорит он про себя, - вот она...

И теперь уже все видят жалкую фигурку в длинном переднике: Таня сидит наверху, тесно прижавшись спиной к стене дома и подогнув колени. Голова ее опущена вниз, мокрые пряди волос рассыпаются по плечам.

- Не спугните ее, не спугните ее... - шепчет бабушка.

Но малыши не слышат.

- Татьяна Петровна! Татьяна Петровна! - хором кричат они.

Таня поспешно вскакивает и с ужасом смотрит вниз.

- Осторожно, Танюша, голубчик! - умоляет ее бабушка.

Из-за угла выходит Алексей Степанович с Митричем. Они несут лестницу.

Митрич быстро оглядывает всю компанию и переводит глаза на Таню.

- Так вот оно какие дела! - говорит он, почесывая затылок. - А мы-то лестницу отсюда утащили! Ну сейчас, сейчас... Не извольте беспокоиться!

Таня стоит, прижав к груди руки. Ей так стыдно: она готова остаться здесь навсегда. Но лестница скрипит, и Митрич с добродушной улыбкой лезет наверх.

- Я не сойду, - шепотом говорит девочка и пятится от него, - я не сойду...

- А мы вместе сойдем, - спокойно отвечает Митрич и, прищурившись, смотрит на Таню. - Оно, конечно, бабушка напугалась, ну да ведь поглядеть стройку тоже надо! Уладится, уладится, - приговаривает он. - Вот извольте за мной потихоньку со ступенечки на ступенечку. Вот... Вот...

Внизу Таня падает в раскрытые объятия бабушки.

- Ну и напугала ж ты нас, - пробуют шутить гости.

- А чего тут пугаться-то? - выступает вдруг Митрич. - Мы вот с хозяюшкой тут стройкой интересуемся! Что и как, значит. Для чего строится? А как же? Вот, извольте посмотреть, я ей, значит, и объясняю: тут лаборатория будет. Вот, пожалуйте, правое крыло - кабинеты ученых людей. Он размахивает руками и, обращаясь ко всем, говорит: - Пожалуйте, пожалуйте! Оно, конечно, каждому интересно... А тем более в своем дворе... Вот мы, значит, с Татьяной Петровной и того...

Бабушка рассеянно смотрит на Митрича, на стройку... Гладит по голове Таню и кивает головой. Гости тоже слушают Митрича. Таня поправляет передник и берет свою корзинку. Малыш Петя, обхватив ногами столб, карабкается наверх.

- И ты туда же! - кричит на него мать и, хватая сынишку поперек туловища, награждает его шлепками. - Не учись, не учись лазить где не следует! - приговаривает она.

- М-да... - многозначительно говорит Алексей Степанович, глядя на Таню. Но Таня не видит его.

Она держит обеими руками темную, заскорузлую от работы руку Митрича и, заглядывая ему в глаза, просит:

- Пойдем к нам, пойдем! Я сейчас самовар поставлю!

* * *

Шофер замедляет ход.

- Тут объехать надо, - говорит он, - сад посажен, как бы не повредить его!

Мама тревожно выглядывает из машины. Мягкий белый снежок падает на ее шубку.

- Подумайте, сад какой-то посадили?! Все так изменилось, не могу своего двора узнать!

- Стройка идет, - говорит шофер, - кого переселяют, кого вместе с домами перевозят.

- Да что вы? - пугается мама. - Как бы мою семью не переселили куда!

- Очень даже свободно, - равнодушно соглашается шофер.

Машина останавливается.

Мама с кожаным чемоданчиком выходит из машины. Около парадного крыльца двое рабочих пилят бревна, отбрасывая в сторону отпиленные куски.

- Как же тут пройти? - волнуясь, спрашивает мама. - Мне в квартиру номер семь.

- А-а, - выпрямившись и стряхивая с шапки снег, говорит старик в стеганке. - Сейчас, сейчас мы вам дорогу освободим! - И, отбрасывая бревна, с улыбкой спрашивает: - Это к Татьяне Петровне изволили прибыть, значит?

- К Татьяне Петровне? - с изумлением глядя на него, переспрашивает мама и, махнув рукой, бежит к своей двери.

- Так и есть - переехали! - с ужасом говорит она, глядя на прибитую к двери дощечку. - "Татьяна Петровна - звонить 2 раза".

"Хоть узнать что-нибудь, расспросить", - нажимая кнопку, думает мама.

- Мне к Татьяне Петровне...

- Это я.

В передней темно. Мама видит маленькую фигурку в длинном переднике. Толстый малыш прижимается к ней сбоку. Он поднимает вверх пальчик и нерешительно говорит:

- А мама?

Мама протягивает руки.

- Танечка!.. Так это ты Татьяна Петровна? - смеясь и плача, спрашивает она.

У КОСТРА

Один раз в походе ребята отошли далеко от лагеря и решили ночевать в лесу. Вечером развели костер. Варили картошку. Пламя костра бросало таинственный отблеск на кусты и деревья; глазам, привыкшим к свету, все еще вокруг костра казалось черным-черно: и лес, и сбегающие по косогору кусты, и срубленные пни, заросшие папоротником; и только маленький золотой круг, в котором грелись у огня пионеры, казался обжитым и уютным.

Тепло и вкусная горячая картошка разморили ребят. Каждому вспомнилось что-то свое, домашнее, захотелось рассказать об этом товарищам, поделиться.

- Я маленьким эх и озорным был! - усмехнулся Вадим. - Бывало, почистит бабка картошку, а я - раз-раз! - ножичком вырежу из ее картошечек человечков, руки, ноги им из спичек сделаю. А она придет: ах, ах!.. - Он звучно рассмеялся, потом сразу остановился и грустно сказал: - Обижаю я свою бабку...

Ребята удивились.

- Вот тебе раз! - хмыкнул Костя. - То про свое озорство рассказывал, то обиды какие-то вспомнил... С чего это ты?

Вадим помешал угли и, подняв голову, обвел всех затуманенным взглядом:

- А так просто, ни с чего. Есть у меня такая привычка - на бабку огрызаться. Больше всех ее люблю, и ей же первой от меня грубость слышать приходится. А почему это так - не знаю...

- Нет, знаешь! - вдруг откликается из темноты голос вожатого Гриши. Он сидел поодаль от огня, прислонившись спиной к дереву. - Знаешь, Вадим, да сознаться себе не хочешь, - повторил Гриша.

Вадим блеснул черными глазами и повернулся к Грише:

• Предыдущая
• 18/41
• Следующая