Мирные завоеватели (Избранные сочинения. Том IV) - Оссендовский Антоний - Страница 25

Все гуще и смелее становились эти толпы. Они постепенно превращались в огромные скопища возбужденных и жадно поглядывавших на богатые дома и магазины людей. Из толпы громче и чаще раздавались крики ненависти и мести.

Потом пришли новые люди. Те знали, зачем они пришли, и тотчас же в беспорядочной и шумящей толпе появилось решение.

Люди разделились на отряды и пошли в разные части города.

Главная улица опустела и, когда узнавший о сборище Волков почти бегом направился к своему ларю, он никого уже не встретил ни в этой части города, ни на главной улице. Но, когда он собирался пойти на поиски ушедшей куда-то толпы, из-за высокого дома магазина «Дангелидера» взметнулся кверху столб черного дыма, а вслед за этим стали вскидываться легкие, словно улетающие к облакам и расплывающиеся в воздухе языки пламени. Словно по сигналу, такие же столбы дыма и пламени появились в китайской и японской слободах и на старом базаре, на самом берегу залива.

«Жгут город! — подумал Волков. — Теперь все можно сделать…»

Бросив ключи жене, он крикнул ей:

— Запирай ларь!

Волков побежал на Китайскую улицу.

Там он сразу нырнул в человеческое море. Пьяные, возбужденные возможностью разгрома люди кричали, бегали от дома к дому, избивали китайцев, с торжествующим криком поджигали легкие постройки и складывали целые костры из мебели, циновок и картин в двухэтажных каменных домах, где ютились китайские харчевни и ночлежки — «хой-ми».

Вскоре вся китайская и японская улицы представляли собой две сплошные стены огня. С треском и свистом носились в воздухе головни, горящая бумага и обрывки легких тканей. Жалобно выли собаки и пронзительно, заунывно мяукали кошки. С криком и причитаниями убегали по идущим к главной улице переулкам китайцы, волоча за собой женщин и детей и неся на плечах древних стариков с длинными и тонкими седыми усами. А толпа при свисте и вое пламени бесновалась и радовалась.

— Отомстили желтым! — кричали в толпе.

По улицам с грохотом, тревожными свистками, дрожащими в воздухе звуками рожков и звоном пронесся пожарный обоз. Его задержали в одном месте, где только что занялся большой деревянный дом китайского банкира и ростовщика Хо-Зана, но в это время над деревянными бараками базара заплясало, забилось пламя, и пожарные помчались в ту сторону.

Издалека слышались сигналы у казарм и вахтенные звонки на тревогу.

Толпа врывалась в дома, выносила разные вещи и тут же разбивала и разносила их в щепки, осколки и жалкие обрывки. Грабежа не было. Была жажда разрушения и смутно постигаемой мести.

А из черных кротовых нор, из мрачных логовищ, где ютились отверженные, забитые судьбой и жизнью люди, выходили новые и новые толпы. Их тотчас же охватывал вихрь возбуждения и зловещего веселья, среди треска и свиста пламени, звона лопающихся от огня стекол и грохота обваливающихся железных балок и разрушающихся стен.

Люди перекликались, сбивались в толпы, как стаи хищников, подбадривали, возбуждали друг друга и шли дальше, среди дыма, обжигаемые пробивающимся отовсюду пламенем…

Куда и зачем шли они — никто не знал.

Знали лишь люди, принесшие решение и ведущие толпу на какое-то темное, кровавое дело, кому-то нужное и давно задуманное.

Когда толпа, разгоряченная произведенным разгромом, растекалась по боковым улицам, сбегая к морю и устремляясь к Гнилому Углу и к Матросской Слободке, недалеко от торгового дома «Артиг и Вейс» толпа остановилась, так как здесь знакомый всем этим людям лавочник Волков вдруг крикнул:

— А «Артиг и Вейс»? Разве они мало пили нашей крови?!.

— Бей! О-о-го!! — завопила толпа.

С разных мест послышались те грозные завывания, после которых всегда вздымался черный дым и из окон начинали вырываться горячие языки пламени. Все громче и громче становились крики, и толпа, разбежавшись по нескольким улицам, примыкавшим к огромному участку, принадлежащему торговому дому, со всех сторон начала подбираться к боковым флигелям и складам. Никому не известные, загадочные личности, в нахлобученных на глаза шапках, изношенных сапогах и рваных полушубках и пальто, шли впереди.

Волков был повсюду.

Размахивая руками, он объяснял что-то группе матросов с зимовавших в порту пароходов и часто повторял:

— «Артиг и Вейс»! Он продает товары так, как хочет. Когда у русских купцов много товаров, он топит их, продавая с убытком товары по дешевой цене. Когда же нет товаров, он с нас три шкуры дерет! Знаю я «Артига и Вейса»! Проклятые немцы!..

Так же красноречиво и убежденно толковал он с мрачными, угрюмо молчавшими людьми, собравшимися вблизи магазина торгового дома, и говорил им:

— Ни одного русского на хорошее место не примет Вотан! Все немцы, да немцы!

Там, где в сторону складов уже пробиралась ватага портовых оборванцев, Волков шептал:

— Вали, ребята! Там много всякого добра сложено!

После этих разговоров, в одном углу участка, занимаемого торговым домом «Артиг и Вейс», громче завыла толпа, раздался звон разбиваемых стекол и глухое гудение железа, а вслед за этим вспыхнул пожар в длинном амбаре, где был сложен бумажный товар.

Волков был теперь спокоен. Он выбежал на главную улицу и, вскочив на первого попавшегося извозчика, поехал к Вотану.

Войдя в кабинет к старику, Волков сказал:

— Дело сделано! Уезжайте до вечера!

Когда Вотан ехал лесной дорогой в сторону ближайшей дачной местности, над городом носились клубы черного дыма, снизу озаренные багровым отблеском пожара.

Странное и мрачное зрелище представлял собой город.

Уходящий террасами в горы, он казался горящим амфитеатром.

Снизу с гавани можно было видеть, как вспыхивали один за другим дома, как проваливались крыши, разбрасывая кругом головни и куски раскаленного железа, как рушились стены и из окон еще не горящих домов внезапно вырывался наружу красным тяжелым потоком огонь.

Толпа с каждой минутой росла. Рассеянная в одном месте, она тотчас же собиралась в другом, и уже не было удержу жадности и жестокости.

Один за другим загорались магазины и лавки. Люди с треском разбивали двери и окна и выбрасывали из домов с дикими криками и громким смехом дорогие ткани, дамские шляпы, фарфоровую и хрустальную посуду.

Все это падало на землю, разбивалось и превращалось в грязные обрывки и обломки под ногами подвижной, тревожно двигающейся толпы. Она не знала, еще что ей делать и за что приняться.

И опять помог Лаврентий Волков.

Он крикнул:

— Вина!

Толпа громче заревела, завизжала, и тотчас же бутылки и целые ящики с вином начали появляться на улице. Тут же отбивали о тумбы горлышки бутылок и тут же с хриплым смехом и гоготанием пили вино. Кое-где начались драки, пошли в в ход кулаки и пустые бутылки, и во многих местах на осколках стекла виднелась уже кровь.

Волков бежал в сторону магазина «Артиг и Вейс». Все пристройки и флигеля торгового дома были уже в огне.

Никто не пытался даже тушить горевших зданий. Для всех было понятно, что работа бесцельна, так как огонь охватывал уже почти весь город.

Волков вбежал в магазин и увидел здесь, как из витрин и шкафов обезумевшие люди вытаскивали серебряные и золотые вещи, медную посуду, самовары, готовое платье и сапоги.

Толпа подростков тащила ящики с шампанским и выбрасывала их в окна.

В глубине магазина, сквозь запертые двери, уже прорывался дым и чувствовалось приближение огня. Вскоре одна из стен задымилась, и на ней начали вспыхивать синеватые, дымящие огоньки. Пламя прорвалось в главное помещение магазина. Волков посмотрел вокруг, потом схватил стоящую на столе большую жестянку с бензином и швырнул ее в пламя. С громким гулом взорвался бензин, и тотчас же длинные и легкие языки огня начали прорываться у потолка. Когда загорелась деревянная лестница, ведущая во второй этаж, где была чертежная и кабинет Вотана, и где находились таинственные несгораемые шкафы, так тщательно охраняемые главой торгового дома «Артиг и Вейс» и капитаном Вольфом, Волков успокоился и выбежал на улицу.