Два дня и три ночи - Маклин Алистер - Страница 6

• Предыдущая
• 6/63
• Следующая

– Опускать придется вручную, – поделился я с Дэвисом приятной перспективой. – Я буду держать вес, а вы поднимайте цепь и раскручивайте ее с барабана.

Теперь нужно было опустить за борт около восьмидесяти метров якорной цепи. Кстати, если кто не знает: она сделана из металла.

Учитывая, что у меня уже не было рук, болела нога и не действовала шея, я мог бы справиться с этой работой только в особенно благоприятных условиях. К счастью, они были: дождливая темная ночь, пронизывающий холодный ветер и удобная спецодежда в виде нижнего белья.

Когда, наконец, эта пытка закончилась, мы спустились в каюту. Теперь, если кому-то зачем-то захотелось бы узнать, что привязано к якорной цепи «Огненного креста», ему пришлось бы воспользоваться батискафом или, как минимум, тяжелым водолазным костюмом.

Дэвис закрыл дверь и задвинул на окнах тяжелые плюшевые занавески. Только после этого он зажег небольшую настольную лампу. Надеюсь, она светила не слишком сильно, чтобы снаружи заметили, что кто-то из членов команды страдает бессонницей. Но и этого света хватило, чтобы Дэвис мог оценить мой цветущий вид.

– Вам нужно будет купить новую рубашку, Кэлверт, – сказал он. – У этой слишком тесный воротник. Оставляет следы.

Я перестал вытираться и посмотрел в зеркало. Мои шея и горло представляли собой страшное зрелище. Это было нечто опухшее, синее, перерезанное четырьмя отвратительными грязно-малиновыми кровоподтеками в тех местах, где пальцы душителя нашли особенно интересные места для исследования. Синий, зеленый, фиолетовый. Прекрасные цвета.

– Он напал сзади, – объяснил я. – Преступная среда не позволяет ему реализовать свой талант. Он мог бы стать чемпионом мира по тяжелой атлетике. И ботинки у него тяжелые.

Я повернулся к лампе, чтобы исследовать свою правую икру, и обнаружил на ней великолепный синяк. Из его размеров можно было сделать вывод, что меня ударил слон, а если в палитре составляющих его красок не хватало какого-то оттенка, то только справочник колеров мог дать ответ – какого. Разве что недоставало моей любимой краски – натурального цвета моей ноги.

В центре синяка кровоточила широкая рана, которая, судя по всему, очень заинтересовала Дэвиса.

– Если бы не комбинезон, вы могли бы потерять много крови. Давайте я перевяжу.

– Не хочу перевязку, хочу виски. А впрочем, одно другому не мешает. Валяйте. Наши гости могут удивиться, если придется ходить здесь по колено в крови.

– Вы уверены, что они придут?

– Когда я подплывал, я боялся, что они уже здесь. Не знаю, кто эти люди с «Нантесвилля», но точно знаю, что они не дураки. Наверняка они уже вычислили, что непрошеный гость мог приплыть на надувной лодке, и наверняка догадались, что я не просто любопытствующий местный житель. Во-первых, эти места издавна пользуются дурной славой, а во-вторых, мирный человек вряд ли вел бы себя на «Нантесвилле» так, как я, и вряд ли ушел бы оттуда так, как я. Подозреваю, что он вообще не ушел бы оттуда.

– Не сомневаюсь. Но какой из этого вывод?

– Однозначный. Они понимают, что мы не местные жители. Мы приезжие. Мы не остановились ни в гостинице, ни в пансионате – в таком захолустье это можно выяснить легко и быстро. Значит, живем на корабле. Может ли этот искомый корабль стоять на якоре к северу от Лох-Гурона? Конечно, нет. При сильном ветре, какой был этой ночью, оттуда невозможно пройти лодкой вдоль берега. Значит, наш корабль – на юге, в канале. Хотя вполне возможно, вы правы, они до этого не додумаются. Тогда идемте спать.

– Какое оружие принести?

Я ожидал, что в голосе Дэвиса будет больше юмора.

– Ни в коем случае. У вас тоже не должно быть ничего. Такие люди, как мы, не могут быть вооружены.

– Согласен. Гидробиологи обычно не носят в карманах пистолеты, тем более если они работают под эгидой Министерства сельского хозяйства и рыбной ловли. Ну что ж, надеюсь, вы сумеете их перехитрить, в конце концов, вы здесь главный.

– Только не надо о моей хитрости и о званиях. Я готов спорить на любую сумму, что дед Артур лишит меня всех званий, когда я сообщу ему о результатах моего путешествия.

– Вы можете мне ничего больше не говорить, – попытался успокоить меня Дэвис. Он уже заканчивал перевязывать мою ногу. – Так нормально?

Я попытался сделать несколько шагов.

– Хорошо. Большое спасибо. Но будет еще лучше, если мы раскупорим вот эту бутылку. Только наденьте пижаму. Даже если мы лунатики и обречены бродить по ночам, естественней, если мы делаем это в соответствующем облачении.

Сам я с остервенением тер голову полотенцем. В этой ситуации даже единственный мокрый волос на моей голове показался бы подозрительным.

– У меня не так уж много информации, – начал я. – Но то, что мне известно, – довольно печально.

Дэвис налил мне солидную порцию виски, свою, гораздо менее солидную порцию он разбавил водой. Я глотнул. У виски был тот специфический вкус, какой возникает после того, как вы вволю, до судорог поплавали в холодной воде, часа два гребли при пронизывающем ветре, а перед этим несколько раз окончательно попрощались с жизнью.

– Я добрался туда без осложнений. Сначала я спрятался за мысом, ожидая ночи, а потом на веслах выплыл к островку. Там я оставил лодку. До корабля я добрался под водой. Это был «Нантесвилль». Естественно, они изменили название, и теперь он под другим флагом. Из белого его перекрасили в черный, а надстройка теперь серая. Но я узнал его. Я еле доплыл. Пришлось бороться с течением. Это стоило мне полчаса каторжного труда. Если когда-нибудь мне снова придется повторить этот подвиг, меня наградят посмертно.

– Я где-то читал, что здесь самое сильное течение шотландского побережья…

– Честно говоря, у меня нет охоты сравнивать. Добравшись до корабля, я минут десять отдыхал, держась за перо руля, чтобы суметь забраться по канату.

– Рискованно.

– Не слишком. Было темно хоть, глаз выколи. К тому же я был осторожен и не рассчитывал на то, что вокруг дебилы. Я подтянулся на канате и увидел на палубе двоих или троих. Всего на корабле семь-восемь человек. Настоящая команда исчезла.

– Она может быть на корабле?

– Не знаю. Во всяком случае, никаких следов не осталось. Я даже не знаю, живы ли они. Как только я оказался на корабле, везение кончилось. Идя к мостику, я сразу же наткнулся на какого-то человека. Я махнул ему рукой и что-то пробормотал. Он мне что-то ответил, я не понял, что. На всякий случай я незаметно пошел за ним. Он дошел до камбуза и доложил по телефону, что по кораблю шатается кто-то чужой, возможно, из команды и, возможно, хочет сбежать. Я не мог заставить его замолчать: его револьвер был направлен на дверь, в которую мне пришлось бы войти. Тогда я побежал в сторону мостика.

– В сторону мостика? Кэлверт, когда вы последний раз были у психиатра? Вы же почти попались!

– У меня не было выбора. Кроме того, я сделал ставку на то, что они считают меня одним из испуганных и потому безопасных матросов «Нантесвилля». Если бы с самого начала они заметили комбинезон аквалангиста, меня изрешетили бы в ту же секунду. Но не это важно. Главное, что с тех пор мне уже не везло. По дороге я встретил еще одного. Тот не обратил на меня внимания – очевидно, он еще не знал о тревоге. Я побежал на бак и спрятался за лебедкой. Минут десять они сильно шумели. Светили прожекторами, искали, ругались. Потом все пошли на корму – наверное, решили, что я вернулся туда.

Это дало мне возможность забраться на мостик и обыскать каюты офицеров. Они были пустые. У механика мебель была перевернута, а на ковре осталось пятно засохшей крови. В соседней каюте койка капитана буквально пропиталась кровью.

– Ведь их предупредили, чтобы они не оказывали сопротивления!

– Да, я знаю. Потом я нашел Бейкера и Дельмонта.

– Так вы нашли их… – Дэвис вглядывался в дно пустого стакана. Его лицо ничего не выражало. Может быть, так он старался облегчить мою боль. Но ее невозможно было облегчить.

• Предыдущая
• 6/63
• Следующая