Время желаний. Другая история Жасмин - Брасвелл Лиз - Страница 3

Зато стражники, судя по всему, заметили. А согласно закону, если обвинитель пожелает, он может потребовать, чтобы вору в наказание отрубили руку.

И острый клинок ятагана на поясе Расула в этот миг как раз особенно ярко поблескивал на солнце.

Поэтому Аладдин взял и спрыгнул с крыши здания.

У Аладдина имелось много качеств: он был быстрым, сильным, сообразительным, ловким, находчивым и гибким.

Но он вовсе не был безрассудным.

Стражники оторопело застыли. И пока они так стояли, оцепенев при виде этого совершенно безумного поступка, сулящего верную гибель, Аладдин без лишнего волнения почти долетел до самой мостовой, но успел на лету схватиться за веревку для сушки белья. Он хорошо помнил, где она натянута.

Разумеется, был шанс, что веревка не выдержит.

Но сегодня удача оказалась на стороне Аладдина. Так что единственными его потерями, когда он стремительно выбросил руки вперед и повис на веревке, стало, во-первых, то, что его голову тут же накрыло чьим-то бельем, а во-вторых, что он сильно ободрал ладони. Когда боль стала такой сильной, что терпеть ее было невмоготу, он разжал руки и шлепнулся на землю, как следует приложившись о пыльную улицу.

У него не было времени, чтобы подсчитать ушибы, порадоваться своей удаче или даже разразиться парочкой подходящих к случаю ругательств. Ему нужно было срочно придумать, что делать дальше – только так у него могла появиться возможность хотя бы на шаг опередить стражников, которые, конечно, уже наверняка торопились вниз, чтобы посмотреть, что с ним случилось.

Барахтаясь на земле, он кое-как выпутался из тряпок, которые оказались одеяниями вдовы Гульбахар. Аладдину тут же пришло в голову, что он мог бы, пока его не засекли, набросить на себя эти одеяния, прикрыв покрывалом лицо, и притвориться девушкой – скромной, хоть и не самой привлекательной – и шмыгнуть в какой-нибудь гарем, где, возможно, удалось бы переждать опасность.

Он замер, услышав прямо над своей головой громкий женский смех.

Задрав голову, он увидел саму вдову, которая свешивалась из окна и улыбалась ему – довольно мило. Рядом с ней стояли еще две женщины. Судя по всему, вся троица собралась, как обычно, всласть почесать языки, и именно этим и занималась, пока их не прервало его эффектное появление. Что ж, кумушки получили удовольствие – возможно, единственное в этот день, который, подобно всем прочим дням, будет заполнен только тяжелой работой и заботами о пропитании.

– Не рановато ты сегодня влип в неприятности, Аладдин? – поддразнила его Гульбахар.

– Неприятности... ой... начинаются только тогда... ой-ой... когда тебя поймают, – возразил Аладдин, поднимаясь на ноги и стараясь не слишком кряхтеть от боли. Он подошел к женщинам, в душе надеясь, что те уловили намек, когда он прикрыл голову сорванным с веревки покрывалом. Алладин прислонился к стене, слегка выпятив бедро – ему казалось, что так его поза больше будет похожа на женскую. И не забыл повернуться спиной к переулку, из которого должны были выскочить стражники.

Гульбахар округлила глаза и покачала головой.

– Пора бы тебе остепениться, Аладдин, – вздохнула она. – Найди себе хорошую девушку. Уж она-то сумеет сделать из тебя человека.

Остальные женщины согласно закивали. Они-то не сомневались, что все знают о хороших девушках – хотя к ним самим это определение никак не относилось. Но ведь и им нужно было что-то есть... а в Аграбе для этого недостаточно быть хорошей девушкой.

– Вот он! – внезапно послышался голос Расула. Он уже топотал по переулку во главе целого отряда стражников, наглухо перекрыв Аладдину путь к бегству.

– А вот теперь у меня действительно неприятности, – сказал Аладдин.

Он повернулся, чтобы дать деру, но Расул сумел вложить весь накопившийся гнев и остатки сил в последний, исполненный ярости стремительный бросок. Схватив Аладдина за руку, он резко развернул его лицом к себе.

– Уж на этот раз, Уличная Крыса, я тебе...

Но его угроза так и осталась незаконченной. Маленькая, пронзительно вопящая обезьянка прыгнула неведомо откуда прямо ему на голову вцепившись в лицо острыми коготками.

– Как раз вовремя, Абу, – с чувством воскликнул Аладдин на радость наблюдающим за происходящим женщинам.

А потом уже побежал.

Пригнувшись, он проскочил мимо Расула и увернулся от стражников, которые неуклюже попытались его сграбастать. К счастью, десяток их не стоил одного Расула. Тот был единственным, кого Аладдин всерьез опасался... и здешние улочки капитан стражи знал почти так же хорошо, как он сам. Аладдин проскользнул в узкую щель между двумя покосившимися ветхими домами, которые привалились друг к другу, как немощные старики. Промчавшись вдоль них, Аладдин оказался в тесном запущенном дворике, посреди которого торчал давно пересохший фонтан. Должно быть, его установили здесь в те далекие времена, когда правители Аграбы еще заботились даже о самых бедных жителях города.

С противоположной стороны во дворик шагнул Расул с ятаганом наголо.

– Даже не думай, что сумеешь удрать обратно к Восточным улицам, Аладдин, •– мрачно сказал он. Он практически улыбнулся, увидев изумление на лице парня. – О да, твой план мне известен. Но ты нарушил закон. И ты должен понести наказание.

– Ты что, правда отрубишь мне руку только за то, что я украл всего... один... кусок... хлеба? – спросил Аладдин. Он пытался выиграть время, медленно отступая боком и стараясь держаться так, чтобы фонтан оставался между ним и Расулом.

– Закон есть закон.

Сделав ложный выпад влево, Аладдин попытался метнуться вправо. Но Расула оказалось не так-то легко провести: его ятаган уже рассек воздух. Аладдин вовремя выгнулся, втянув живот, и увернулся от удара, но все же остаться совсем невредимым ему не удалось: по смуглой коже побежала тоненькая красная струйка. Аладдин зашипел от боли.

Расул стоял, глядя на него.

– Быть может, у тебя получится убедить судью проявить снисхождение. Возможно, он... учтет твои обстоятельства. Но это уже его работа. А моя работа – доставить тебя к нему.

– Правда? А я думал, твоя работа – объедаться пахлавой. Ты совсем растолстел и обленился, старина, – съязвил Аладдин.

Взревев от ярости, Расул со всей силы обрушил на него свой ятаган.

Аладдин сжался в комок и откатился в сторону. От мощного удара клинка по камням мостовой брызнули искры.

Вскочив, Аладдин ловко вскарабкался на ближайшую стену по хлипким скрипучим лесам, которые едва выдерживали его вес, а Расула бы точно не выдержали. Пока стражник с лютой досады сыпал проклятиями, Аладдин припустил во всю прыть, перескакивая с крыши на крышу, петляя, как заяц, и мчась вперед без всякого определенного плана. Сейчас он сосредоточился только на одном: как можно значительнее увеличить расстояние между собой и городским базаром. А там уже можно будет затаиться в каком-нибудь тихом, темном уголке Квартала Уличных Крыс.

Пронзительный визг у самого уха означал, что Абу наконец его догнал. Обезьянка запрыгнула на плечо Аладдина и покрепче вцепилась в его рубашку, пока парень пробирался через город, соблюдая всяческую осторожность – не покидая тени, бесшумно шмыгая в пустые дома с распахнутыми дверями и зияющими окнами.

Наконец, кажется, он нашел место, где можно было остановиться и перевести дух. Это был какой-то захламленный тупик, такой бесполезный и грязный, что его постепенно превратили в трущобную свалку. Городские уборщики никогда сюда не заглядывали, поэтому мусор нарастал грудами, в которых иногда рылись самые нищие из нищих, надеясь отыскать хоть что-нибудь полезное, не замеченное другими. Запах в этом тупике царил далеко не лучший, зато здесь было безопасно.

– Фью! Может, старина Расул с годами движется медленнее, зато он явно становится сообразительнее, – ворчливо признал Аладдин, отряхивая пыль со штанов и рубахи. – Ну а теперь, достопочтенный эфенди Абу, мы с тобой будем пировать.

Он уселся, привалившись спиной к стене, и наконец разломил кусок хлеба, протянув половину Абу, который жадно схватил его с возбужденными визгами.