Неистовство (СИ) - Дарк Элизабет - Страница 31

Капюшон заволокло черной дымкой. Тьма вокруг Санаса задрожала и рассыпалась.

Открыв глаза, парень снова обнаружил себя стоящим на поляне. Никан обернулся и посмотрел на друга:

— Ты как? Бледный какой-то.

Санас быстро заморгал, пытаясь прийти в себя.

«Что это было? Видение? Сон? И сколько времени прошло? Ощущение, что мы разговаривали очень долго. А по виду — всего пара мгновений».

— Видать, рана дает о себе знать, — сказал охотник со шрамом, беря спящую девочку сечей шести на руки.

Капитан кивнул:

— Нужно быстрее возвращаться в село.

— Я справлюсь, — повторил Санас излюбленную фразу Фиалки.

Он подошел к одному из малышей и взял его на руки. Мальчик сечей трех-четырех на вид выглядел изможденным. Бледная кожа и синяки под глазами, не свойственные детям, давали понять, что ребенок нездоров.

Охотники с детьми стали выходить обратно через голубоватый переход. Зная выталкивающую силу прохода, Санас постарался не упасть, чтобы не ранить мальчика. Очутившись в лесу, отряд отправился в село. Дождь уже закончился, но небо все еще закрывали серые тучи. Грязь липла к ботинкам. Несколько раз за путь Никан озадачено смотрел на друга, видимо, чтобы убедиться, что тот не упал без сознания.

Санас же всю дорогу думал о встрече с Нохра. Такого он никак не ожидал — сам Темный бог вмешивается в его жизнь.

«Он жаждет свободы. Жаждет истребить людей. Обещает дать мне силу, взамен на кровавую жертву. Но при этом говорит, что любит своего светлого брата. Ничего не понимаю, что за любовь такая особенная? Надо будет узнать у Фиалки, может она вычитала что-то, что объяснит мне хотя бы часть сказанного Нохра».

Наконец добравшись до села, отряд встретили ошарашенные стражники и шокированная управляющая. Она сразу сказала отнести детей к лекарю, а женщинам села дала распоряжение перевязать раненых охотников и накормить отряд. Весть о возвращении детей пролетела по селению с невероятной скоростью. Уже к вечеру лекарь с помощью лечебных настоек разбудил пятерых детей, а мальчик, усыпленный Широном, проснулся сам. Лекарь обещал, что к следующему утру разбудит остальных. Этой ночью в таверне села Бирун не прекращали подниматься кружки с брагой за здоровье отряда охотников.

Следующее утро началось у Санаса с того, что он вышел на улицу из дома управляющей, где ему выделили комнатку на ночь, дабы выветрить из головы вчерашний алкоголь. Однако спокойно развеяться ему не дали — на пороге его встретила группка женщин, которая тут же кинулись благодарить его за спасение детей. Они плакали, улыбаясь, кланялись, называли его святейшим и праведным. Парню все эти слова скребли по сердцу. Все они никак не вязались с образом Нохра, засевшим в его памяти.

Позавтракав и попрощавшись с управляющей города, отряд отправился обратно в Круг. Всю дорогу назад среди охотников не прекращались разговоры о том, что они ведут в святая святых настоящего проклятого. Как на него там отреагируют? Убьют сразу или сначала помучают? Половина сходилась на том, что ему дадут шанс, ведь он помог победить лешего и тем самым спас детей. Старые охотники же куда более скептично относились к такому товарищу. Они полагали, что с нежитью предпочтут расправиться сразу. Широн старался не обращать внимания на все эти разговоры. Но по выражению его лица было понятно, что он готов к худшему, слабо надеясь на свободную жизнь.

Санас стал более молчаливым. Он вдруг понял, что как всегда были и будут охотники, которые готовы убивать любую нежить без особых на то причин, так и будут проклятые, яростно ненавидящие весь род людской — таким тоже не нужны причины для убийства невинных людей. Но ведь Широн, Фиалка и даже некромант Картер показали своим примером, что не вся нежить хочет воевать. Фиа даже просила тогда не убивать Марка, хотя понимала, что чувствует Санас. Теперь неплохо было бы найти хотя бы пару человек, готовых принять проклятых, готовых понять, что с ними можно жить бок о бок.

Никан периодически смотрел на друга, пытаясь понять причину его молчаливости, и изредка перебрасывался фразами с Широном и отрядом.

За три дня до Черной луны охотники вернулись в город. Как всегда, на входе в город никто из привратников не стал проверять отряд камнем. Но охотники все же взяли Широна в плотное кольцо, якобы из соображений защиты жителей от него. Хотя Санасу думалось, что защищать как раз стоит его от жителей. А потому был рядом.

Никан зашел в дом с глазом на стене, а отряд остался ждать его на улице. Ни один из них не считал правильным оставлять Широна, пока никто не знает о том, что в городе проклятый.

Пока отряд ждал, мимо проходили толпы людей. Молебницы, молебники и простые горожане. Охотники немного расслабились и растянулись вдоль дома, но все еще наблюдали за прислонившимся к стене Широном. Он снова открыл дневник девушки и внимательно водил глазами по строчкам. Старый охотник со шрамом на лице вдруг поднял руку и закричал, смотря куда-то вниз по улице:

— Архина!

К нему подбежала девушка с шелковистыми светло-рыжими волосами, рассыпанными по плечам:

— Добрый день, уважаемый Джозеф.

— Добрый, — разулыбался мужчина. — Вы вернулись от матушки?

— Да.

Нежный голос незнакомки щекотал слух Санаса. Он заинтересованно смотрел на девушку, надеясь увидеть ее лицо. И сам не заметил, как стал приближаться к ней со спины.

— И как она? — продолжил охотник.

— Ей лучше, — почти пропела рыжеволосая соловьиным голосом. — Правда, ей все еще требуется постельный режим. Но она уже может самостоятельно ходить, наконец стала улыбаться!

— Я очень рад за нее, — кивнул Джозеф. — И за вас. Но почему же вы вернулись?

— Я и так очень долго пробыла там, — голос девушки погрустнел. — Настала пора вернуться к службе.

— Архина! — вдруг послышался далеко за спиной Санаса женский требовательный голос.

— Ой, мне пора! — быстро проговорила рыжая девчонка. — Было приятно вас увидеть!

Она резко обернулась и чуть ли не влетела носом в грудь Санаса. Испуганно отшатнулась и подняла на него восхитительные ореховые глаза. На скулах девушки россыпью пестрели маленькие веснушки. Розовые губки снова улыбнулись.

— Ой, извините. Я такая невнимательная, не заметила вас, — обратилась она к Санасу, смотря на него снизу-вверх.

«Какое милое создание», — пронеслось у парня в голове.

— Ничего, я, наверно, слишком тихо подошел, — улыбнулся он в ответ.

Щечки вдруг залились краской, девчушка на мгновение отвела взгляд.

— Архина! Сколько можно тебя ждать? — снова послышалось за спиной.

— Еще раз простите! — снова подняла она глаза и обошла парня, направляясь к зовущей ее женщине.

— До встречи, — неожиданно для самого себя сказал ей вслед Санас.

Девушка удивленно обернулась и еще раз подарила парню очаровательную улыбку.

А когда она уже скрылась за поворотом улицы, Санас закрыл глаза и, как наяву, вспомнил длинные рыжие волосы, развевающиеся на ветру. Только что его обнимала и целовала возлюбленная. Такая родная и такая нежная.

«Нет, Санас, эта девушка — не Анита», — подумал он, открывая глаза. Запах трав ударил по носу. Этот запах так завораживал и так манил когда-то.

Но видение, навеянное воспоминаниями, рассеялось, когда наконец Никан позвал весь отряд, включая Санаса с Широном, за собой. Они прошли через домик и оказались в саду, в котором не было ни души. Спустя совсем немного времени к отряду вышли трое старейшин в синих рясах с узорами. Одним из них был Тисан.

Никан поприветствовал их первым:

— Добрый вечер. Уважаемые, задачей молебника в нашем отряде было найти проклятого, который не побоится прийти и заявить о том, что он не желает больше воевать с людьми, как и не желает им зла, — капитан на мгновение замолк.

А Санас продолжил за него:

— Приветствую, — он почтительно склонил голову перед старейшинами. — И я нашел такого проклятого. Это Широн, — он положил на плечо парня руку. — Он болотник, — старейшины заохали, Тисан округлил глаза, смотря на проклятого. — И он стал жертвой людской неграмотности и невежественности. Он подружился с девушкой из деревни. Ее бабушка была тяжело больна. Являясь опытным травником, Широн помог той девушке вылечить старушку. Деревня же, увидев выздоровление бабушки, сочла это ведьмовским колдовством. И люди своими руками сожгли невинную девушку на костре.