Убийца времени (СИ) - "Krasnich" - Страница 3

— Зрение у тебя ни к черту, да? У меня вот тоже в последнее время. Жена уговаривает сделать операцию, а я боюсь, представляешь? Так что вот. Всегда с собой ношу на всякий случай.

Алек, пыхтя, вытащил очки из кармана и водрузил их на нос. Мир преобразился, наполнившись четкими красками и образами. Джазовый концерт кончился, теперь сцену занял классический оркестр. Играли Шуберта.

— Никогда не понимал классической музыки, — доверчиво поделился Алек, уложив пустой футляр на свободное кресло рядом. Во фраке карманов не было, да они и не предполагались. — Мать моя, царство ей небесное, любила. Да мне вкуса не привила.

— Давно не видели ее?

— Померла она.

Грузно вздохнув, Алек нащупал платок и вытер пот со лба. В последнее время он часто потел, да и ходил тяжело. Пальцы ожирели и стали напоминать толстые сосиски. Ими с трудом удавалось вскрыть даже пачку сигар.

— Где эта чертова программка? Хоть посмотрю, что они там бряцают. Ничего ж не понятно. Все эти симфонии как под копирку. Тут пилик, там пилик — и все.

Джек подал программку. Алек ее развернул и уставился на строчки невидящим взглядом. Буквы плыли, сливались в однородную линию. Они вытягивались причудливыми фигурками и застывали неразборчивыми кляксами на типографской бумаге.

— Какая погода сегодня?

— Чего?

— Какая сегодня погода?

Алек надсадно крякнул, перелистнув пожелтевшую страницу газеты. Современные гаджеты упорно не реагировали на его прикосновения, так что он вернулся к печатным изданиям. К тому же, это считалось статусным. Громко кашлянув, Алек почесал третий из двойных подбородков.

— Ясно, дождя не будет. Неужели в Лондоне тучи разойдутся? С нашим-то смогом! Это, как еще говаривал господин Черчилль…

— Как чудно. Мне пора.

Джек встал. Алек с удивлением посмотрел на него поверх газеты. Молоденькая официантка принесла чашку кофе, метрдотель вежливо сообщил, что президентский люкс готов. Алек довольно причмокнул толстыми губами.

— Надеюсь, вы приятно провели время.

— Да разве в моем возрасте это возможно!

Алек жутко и надсадно закашлялся. Дым давно выел легкие, и теперь спазмы душили похлеще висельной веревки. Джек приподнял шляпу, улыбнулся и направился к выходу из отеля, на ходу подхватив свежий номер Таймс со стойки.

За его спиной Алек захрипел, схватился за сердце и закинул круглую голову на спинку кресла. Официантка завизжала, бестолково забегал метрдотель. Но было поздно.

В остекленевших глазах отразился расписанный золотыми завитками потолок. Последнее, что Алек увидел в своей жизни.

========== Эпизод 3: Молодильное яблоко ==========

Теодор закусил губу и бросил взгляд на наручные часы. Стрелка медленно подползла к восьми, а Марии все еще не было. Она никогда не отличалась особой пунктуальностью, но в этот раз они договорились встретиться в семь. Теодор ждал в их любимом парке под одиноким фонарем. Оба соседних перегорели, оттого островок света казался единственным спасением в непроглядной тьме. Из-за верхушек деревьев еле пробивался свет с других аллей, а огней домов за пределами зеленой зоны и вовсе не было видно.

— Добрый вечер.

Сначала из темноты выплыла улыбка. Широкая, почти от уха до уха, она нарисовалась в воздухе полумесяцем. На белых зубах ровно перелились отблески лампы. Позже появился ее обладатель: высокий человек в коричневом костюме. Его лицо наполовину скрывалось под шляпой, а кожа отдавала нездоровым землистым оттенком, заметным даже через загар. Сухие губы потрескались как при сильном обезвоживании.

— Здравствуйте, — несмело проговорил Теодор и отвел взгляд.

Ему вдруг стало неловко. Он прижал к груди букет из ромашек и незабудок, упакованный в плотную бумагу. Темно-синяя лента, обвязанная бантом, проехалась по ладоням. Незнакомец целиком вышел на свет. Он оказался выше Теодора на голову, а его несуразно длинные руки плетьми свисали вдоль короткого тела.

— Не найдется закурить?

— Не курю.

Улыбка стала ярче. Она притягивала взгляд, как неизбежно приманивается он к танцу королевской кобры, раскрывшей цветастый капюшон. Теодор сглотнул и будто невзначай ступил назад. Незнакомец же вразвалку подошел и прислонился к фонарному столбу плечом. Сунув костлявую ладонь за лацкан пиджака, он достал портсигар и вытащил одну сигарету. После похлопал по карманам в поисках зажигалки и, наконец, нашел ее в брюках. Весело заплясавший огонек лизнул табак. Мужчина с наслаждением прикурил, сощурив и без того раскосые глаза.

— Ждете кого-то?

— Да.

Дымное кольцо сорвалось с конца сигареты и раскрылось цветком, зависнув в воздухе. Теодор чихнул и переложил букет в левую руку, будто бы так мог спрятать цветы от навязчивого запаха.

— Она не придет.

Незнакомец был слишком наглым. У Теодора мелькнула мысль, что это грабитель, который зачем-то его прощупывает. На курсах по психологии говорили, что перед такими надо показывать себя уверенно, потому Теодор расправил плечи и вытянулся по струнке, гордо вскинув подбородок.

— Вы о ней ничего не знаете, — непримиримо ответствовал он. — А теперь, если позволите, мистер…

— Джек.

— Джек?..

— Просто Джек.

— Хорошо. Так вот, мистер Джек, если позволите, я бы хотел остаться в одиночестве.

И Теодор сделал пару шагов к тени, разорвав расстояние между ними. Губы Джека разошлись в стороны так, как если бы от углов его рта к ушам протянулись невидимые нити.

— Не придет, — хрипло отозвался он, — времени уже.

— Не знаю, что вы себе надумали о моей Марии, но она не такая, как все. Она другая.

— Любит ромашки и незабудки?

Вопрос прозвучал издевательски. Теодор почти обиженно взглянул на обмякший букет. Лепестки подернулись едва заметными коричневатыми полосами, а запах насытился сладостью.

— Да, любит.

— Это не та ли Мария, что работает в регистратуре?

— Откуда вы знаете?

Чем дальше, тем меньше Теодору нравился их странный разговор. С Марией он действительно познакомился так. Будучи интерном, он полностью отдавал себя работе. Ему редко удавалось выбраться куда-то, чтобы пообщаться с друзьями. Постепенно и друзей почти не осталось. А Мария — вот она. Всегда была рядом, милая и улыбчивая, выслушивала его тревоги и жалобы на пациентов. Мария сначала стала другом, потом — возлюбленной. Теодор в ней души не чаял.

— А, я все понял. Вы один из наших пациентов. Лицо у вас такое примечательное, что я его сразу вспоминаю. Только не могу понять, кто именно. Не вы наблюдались с растяжением связок?

Джек отрицательно покачал головой. Теодор наморщил лоб. Все было словно в тумане, так давно и одновременно будто вчера. Лицо Джека врезалось в память, в то же время, таких, как он, больница пропускала в день десятки, если не сотни. Зато, по крайней мере, стало понятно, почему Джек к нему подошел. Видимо, узнал.

— Подождите-ка, дайте мне минутку. Сейчас вспомню. Кажется, это было в том году. Или позапрошлом…

— Вас тогда перевели в хирургию.

Теодор вздрогнул. Радость узнавания отразилась на его лице с такой же страстью, с какой ученый понимает, что решил уравнение, над которым бился десятки лет.

— Точно! Теперь я вспомнил! Это ведь вы приходили к бедной Энн-Розмари. Вы ее родственник, да? Кажется, племянник. Бедная Энн все о вас вспоминала даже в критическом состоянии. Она была так счастлива видеть вас! Знаете, я все хотел спросить, почему вы не навестили ее раньше? Неужели не нашли времени, чтобы попрощаться с тетушкой?

Джек покончил с сигаретой, потушив окурок о колонну. У статуи ангела, освещенной снизу, сгрудились светлячки. Они перелетали от одной лампы к другой, а потом, пестрым облаком сталкиваясь с преградой арки, рассыпались роем.

— Не нашел. Оно меня боится.

— Кто?

— Время. — Джек приподнял края шляпы, показав морщинистое лицо и узко посаженные глаза. — И Мария сегодня не придет. Она потеряла ему счет.

Теодор сглотнул и смял бумагу. Засохшие стебли ромашек с хрустом надломились под пальцами. Посмотрев на них так, будто видит впервые, Теодор отложил букет на подложку постамента. Ангел, взирающий с высоты, укоризненно промолчал.