Агентство "Другая Сторона" (СИ) - Витаминов Карен Александрович - Страница 60

- Михаил, вам не кажется, что в этом городе маловато порядка? - выжав меня досуха она заказала очередную чашку кофе и огорошила необычным вопросом.

- Могло быть чуть побольше, - осторожно согласился я.

- Сильно побольше, - с нажимом уточнила Елизавета. - Вот слушаю я вас, и диву даюсь. Оборотни какие-то, байкеры эти ваши, домовые неучтенные. И ведь Женя Мещерский столько за эти годы сделал, столько вложил. Не было бы лучше, если бы на каждого мага или иного было бы полное досье, а в идеале - хотя бы малая клятва верности князю и его дружине на время пребывания в городе? Вот тот же Дмитрий и его байкеры - это ведь, как ни крути, независимая и неподконтрольная нам организация, способная стать реальной силой, если за ними не следить!

- Понимаете, Елизавета, - я начал аккуратно подбирать слова, внимательно отслеживая ее выражение лица. - По моим наблюдениям, маги и хорошо социализированные иные от людей почти не отличаются. Ваше предложение - оно скорее про военный лагерь. Когда надо срочно собирать все силы в кулак и действовать. Для мирной жизни оно довольно опасно - в лучшем случае общее поголовье одаренных в городе уменьшится вдвое.

Ведьма смотрела на меня и мрачно кивала.

- Где-то я даже рада, что вы видите всю картину, - наконец, задумчиво ответила она. - И, кажется, дочь в плане умения логически мыслить от вас не сильно отстает. Признаться, немного опасалась, что опытный полицейский будет поддерживать идею абсолютного порядка и контроля. С другой стороны, мы так пока и не можем понять, связывает ли что-то все последние события, и не грозят ли нам новые масштабные проблемы.

Мы снова немного помолчали. К стыду своему, я не сразу догадался, что князь именно ей поручил попытку разобраться в происходящих неприятностях.

- Кстати, Алиса рассказывала, что вы узнали о существовании магии не самым тривиальным способом, - допив свой кофе, Елизавета сменила тему разговора. - Не поделитесь подробностями?

Я отставил полупустую чашку и погрузился в воспоминания. Не самые приятные, если честно. Но уж что было - то было.

Так-то сначала нам казалось, что банда Красного Глаза, как они себя называли, от других ничем особо не отличается. Как и всем бандитам-новичкам, им надо было себя поставить - но пока страдали лишь остальные деятели преступного мира, мы особо не вмешивались. Довольно быстро стало понятно, что расслабились мы зря - кто-то из аналитиков свел неприглядную картину воедино. Исчезновение бездомных и попрошаек, слишком большая жестокость в делах, и даже несколько неофициальных жалоб от других преступных группировок на совсем уж запредельную наглость новичков. И сверху пришла команда "брать всех!"

Наше управление по борьбе с организованной преступностью сбилось с ног, но обезглавить банду не получилось. Даже внешность их лидера оставалась неизвестной - немногие, кто его видел, отмечали только повязку на правом глазу и отсверкивающий алым левый. Неофициальное прозвище прижилось и в наших рабочих документах. Многие из нас, включая меня, считали, что повязка могла скрывать и здоровый глаз, а красный цвет давали линзы. Яркие приметы, которые легко в случае чего скрыть при облаве - ничем иным не объяснялась запредельная везучесть и способность исчезать из уже оцепленного здания. А в остальном - уже немолодой, маленького роста, с редкими серыми волосами - образ подходил многим матерым уголовникам.

Примерно тогда же у Алисы, заканчивавшей одиннадцатый класс, появился новый кавалер. Из тех, кого большинство родителей старается к дому на пушечный выстрел не подпускать. Лохматый, в коже, верхом на мотоцикле и в сопровождении команды таких же как он. И на несколько лет старше, ко всему прочему.

Про байкеров-то я разузнал, ничего криминального за ними не числилось, кроме ночных покатушек по городу. Но ухажер дочери мне от этого сильнее нравиться все равно не стал. Ей экзамены скоро сдавать, а у нее только весна и любовь на уме!

Алиса злилась, а Тимофей этот еще и упорным оказался. Не то чтобы я запрещал дочери с кем-то встречаться, но не перед экзаменами же. Да еще и с таким типом, у которого на лице максимум ПТУ написано.

Вот и решил поговорить с ним сам, по-мужски. Но воспитательная беседа как-то сразу пошла совсем не по плану.

- Я слышал, вы одного особо хитрого бандита ловите, - с самого начала огорошил меня Тимофей. - Так получилось, что мы знаем, где у него главное логово. Интересует?

- Источники информации меня тоже интересуют, - хмуро ответил я. - И что от меня ожидается взамен?

- Насчет "взамен" - просто повяжите уже их. Кто с этим красноглазым дела вел - все одно и то же говорят. Таким отморозкам выше уровня земли делать нечего. А что до источника - давайте сойдемся на том, что байкеры много разного знают? - ответ был немного наглым, но Тимофей смотрел на меня спокойно и уверенно.

- Так-то я хотел тебя по-хорошему попросить держаться от Алисы подальше, - я смерил его взглядом. - Смекаешь, почему?

- Мы можем вернуться к этому разговору после того, как вы с бандитами разберетесь. Тогда вы будете знать, что слов на ветер я не бросаю. И вы мне в любом случае ничего не должны - услуга оказанная ничего не стоит, не так ли?

Слова Тимофея, врать не буду, мне понравились. Не факт, что на его месте я сам смог бы лучше построить беседу с человеком, которому я столь явно не нравлюсь.

- Что ж, по рукам, - согласился я после небольшого раздумья. - Поговорим еще раз, когда Красный глаз этот окажется за решеткой.

- Лучше бы он оказал сопротивление при аресте, - с искренней злостью в голосе ответил мне Тимофей.

И этому тону я тоже поверил. Полученная информация оказалась крайне полезной. Уже спустя две ночи СОБР окружил полузаброшенный склад недалеко от речного порта, и группа захвата зашла внутрь.

Сдаваться, к нашему удивлению, бандиты не собиралась. Они сражались, словно оставленный арьергард настоящей армии - и немного позже мы узнали причину. Операция длилась несколько часов - здесь собрались самые отчаянные и умелые бойцы. Мы даже здорово подозревали, что накрыли не обычных уголовников, а логово настоящих террористов. Но правда оказалась даже страшнее.

Выучка и численное преимущество сыграли свою роль. Многие из известных лидеров банды были убиты в перестрелке, кого-то удалось взять живыми, но ни вожака, ни четверых его ближайших подручных захватить не удалось.

Получив разрешение войти, у дверей склада я наткнулся на командира СОБРа. Вывести из равновесия прошедшего две войны подполковника ох как сложно - но на этот раз он был белым от ярости.

- Загляните в подвал, - прогрохотал он. - И вы поймете, что все, кого удалось взять живыми, оказали сопротивление при аресте или были убиты при попытке побега.

- Так, Михалыч, - я попытался его успокоить. - Не знаю, что на тебя нашло, но хотелось бы без лишней крови.

- Вы посмотрите, - прошипел он. - И поймете, что я еще очень добрый.

- Ну раз ты так говоришь, - задумчиво покачал головой мой начальник, подошедший следом. - То это должно быть что-то совсем выдающееся. Пойдемте, посмотрим, что же там в подвале творится.

В огромном темном подвале, вход в который было еще не так легко найти в складском лабиринте, были тела. Много тел, причем со следами пыток и, зачастую, не целиком. И несколько еще живых пленников, большинство из которых в таком состоянии, что завидовали мертвым. И характерный сладковатый запах, перебивавший даже вонь немытых тел и небрежно перевязанных, зачастую гниющих ран.

Еще было много странных символов на стенах и на полу. К тому моменту, когда мы их заметили, от нашей группы остались мы с начальником, и пара особо стойких СОБРовцев. Остальные же в темпе выбирались наружу - возвращать в природу сегодняшний ужин. Петрович успел повидать на Кавказе всякого, да и я там в командировках бывал, так что нам с ним было чуть легче. Только чуть, справедливости ради.

Посреди зала стояла здоровенная черная плита, напомнившая мне историю бельгийской колонизации Конго. Это где "корзины отрубленных рук" и другие, не менее добрые вещи. Не знаю, что на меня тогда нашло, но я буквально вцепился в стоявшую рядом монтировку и обрушил ее на плиту. Камень треснул, сверкнула вспышка, и парой секунд позже я пришел в себя от тревожного вопроса Петровича: