Свингеры (СИ) - Резник Юлия - Страница 33

— Не резко ты с ним? — тихо уточнила я.

— О, ты, наконец, решила со мной заговорить?

Я закусила губу и принялась гонять вилкой по тарелке скользкий маринованный гриб. Упрек Яна был справедливым. После тех признаний я… избегала его. Мы общались лишь по рабочим вопросам, которые не получалось перепоручить кому-то другому. И, наверное, мое поведение было непростительным. Но… я так и не разобралась в собственных чувствах. Точнее не так. Я знала, что мне нужен только Алмазов, но Ян… он давал мне такую уверенность!

— Перестань, Ян… Ты же знаешь, как мне тяжело.

— Тебе тяжело? Знаешь… Мы с Тиной расстались.

Я сглотнула. Дыхание оборвалось. Необратимость надвигалась на меня железнодорожным составом.

— Зачем? — прошептала я.

— Потому что я люблю тебя, Катя. И готов доказывать тебе это делом.

Я схватилась за бокал с шампанским. Жадно отпила. Как раз в этот момент за стол вернулся Алмазов и избавил меня от необходимости отвечать.

— Кажется, Нонне Игоревне мы угодили, — улыбнулся он и взмахнул рукой Яну.

— Это хорошо… — натянуто улыбнулась я.

Вечер покатился своим чередом. Мы ели, пили, хвастались достижениями и смеялись над неудачами, помянули умершего в прошлом году Егора Мерцалова, договорились скинуться его младшему сыну на путевку в санаторий, а потом всем классом взялись беззлобно подтрунивать над многодетной Ленкой. А потом все пошли танцевать. К удивлению, меня пригласил Лёня Жорин.

— Хороший вечер, — улыбнулась я, кружась в его сильных руках. Ленька был из простой семьи, и, кажется, он совсем не изменился, даже когда его бизнес попер в гору.

— Да, классно, что мы все собрались. Столько лет прошло, а ничего не меняется… Алмазов за тобой следит, как коршун, — я проследила за взглядом Жорина и тихо рассмеялась. Потому что он был прав. — А Волков… облизывается в тени.

— Что? — Я сбилась с ритма и едва не упала.

— Волков, говорю, как облизывался на тебя с первого класса, так и сейчас… Как только слюна не капает. Между вами что-то есть?

— Что? — опять, как дурочка, повторила я.

— Да ты не бойся. Я же никому не скажу. Я… знаю, что он в свингерской тусовке, только и представить не мог, что вы с Тимуром на это подсядете.

Я сглотнула. Сердце колотилось, готовое выпрыгнуть из груди и покатиться под ноги танцующим.

— Что ты такое говоришь? Свингеры? Господи, Лёнь, какие глупости, — лепетала я, сглатывая собравшуюся в горле горечь. К счастью, танец скоро закончился, и Лёня проводил меня за стол. Я натянуто улыбнулась девчонкам, которые перекочевали за наш край и о чем-то весело переговаривались, оглянулась, как дикий зверь. Рядом стояла полная рюмка. Я залпом выпила ставшую теплой водку и даже не скривилась. Мне было плохо. Мучительно плохо.

— Эй, Кать… Пойдем перекурим, здесь как-то душно?

Душно? Правда? А я думала, это все от того, что я разучилась дышать… Я встала из-за стола, гадая, что стало для меня таким потрясением? Ведь на самом деле мне было плевать на то, что Жорин обо всем догадался. Скорее я даже радовалась, что хоть кто-то узнал о нас правду. Я смотрела в изменившиеся лица наших одноклассников и, как в кривом зеркале, видела в них себя… Эти люди, они ведь до сих пор верили, что мы с Тимуром идеальная пара. Они приводили нас в пример менее удачливым в любви, но, возможно, более честным! Честным с самими собой… А я, зная правду, едва выносила это все. Мне хотелось кричать: мы не идеальны, мне хотелось рассказать обо всем, с чем нам пришлось столкнуться, мне хотелось растолковать этим глупцам — мы вместе только потому, что работаем над этим каждую минуту нашей чертовой жизни, вместе потому, что не опустили руки, не сдались… Не бросили все на половине… Не пошли по пути наименьшего сопротивления, как это делали многие и многие до нас. Но вместо этого я курила. Делала одну неумелую затяжку за другой, затыкая свой рот никотином.

А еще я не могла не думать о словах Жорина. Неужели Ян правда так долго и безответно меня любил?

Не знаю, сколько я так просидела. От сигарет меня развезло. Я вышла на улицу. Прислонилась лбом к прохладной кирпичной стене. И рассмеялась, глотая слезы. Совсем рядом хлопнула дверь, но я не оглянулась.

— Вот ты где. А я тебя ищу…

— Я выходила покурить.

— Ты же не куришь?

Ян развернул меня лицом к себе и осторожным движением отвел волосы от лица.

— Теперь курю, — пожала плечами я.

— Не надо, — покачал он головой, — не надо, милая… — Я всхлипнула. Меня начинало трясти. — Ну же, девочка моя, ты ведь моя, правда? Я люблю тебя… Никогда тебя не обижу. Сдохну ради тебя… Я ведь уже говорил?

Он целовал мое лицо, целовал мои слезы, а я была слишком взволнованной и дезориентированной, чтобы это все прекратить.

— Ты будешь со мной? Только со мной, Катя?

— Я не знаю, — покачала я головой, размазывая тушь по лицу.

— Что ж, — раздался за спиной хриплый голос мужа, — кажется, я знаю, как помочь тебе определиться.

Огни ночного города больно били по и без того воспалённым глазам. Я сидела на заднем сиденье такси, зажатая с двух сторон двумя крепкими мужскими телами, и старалась даже не дышать. Страшно не было. Но меня не покидало чувство какой-то тоскливой глухой обреченности и смирения.

Машина замерла на светофоре. Разношерстная толпа высыпала на зебру. Шумная молодежь, суетливые старики, парочка влюбленных, держащихся за руки.

Под юбку проникли пальцы. Горячие, сильные… И тут же на другую ногу — легла рука. Я поерзала, закусила губу. Ни Тимур, ни Ян не торопились. Просто поглаживали меня, каждый со своего бока. Знаете, наверное, уже тогда я понимала, что задумали эти двое, чувствовала это и… все равно оставалась рядом. Уверена, что откажись я — ничего бы и не случилось. Но я смиренно терпела. Хотя… кого я обманываю? Я хотела, чтобы это случилось.

Загорелся зеленый, машина плавно тронулась, а я чуть шире развела ноги. Тимур прикусил мочку уха, прочертил языком дорожку к плечу и лизнул меня. Широко, влажно, бесстыже. Пальцы добрались до кромки чулка, потянули резинку и, с силой ту оттянув, резко отпустили. Я зашипела. И в тот же миг уже другие руки коснулись самой моей сердцевины. На контрасте так нежно… Кажется, пальцы Яна дрожали, когда скользили по моим нежным складочкам, раздвигая их и поглаживая клитор. Я съехала еще ниже, чтобы им было удобнее. Поймала губы Волкова ртом. Слизала его тихий мучительный стон. И тут же, будто наказывая меня за этот поцелуй, в плечо с другого бока впились зубы. Я всхлипнула. Губы Яна и работающее в машине радио заглушили этот развратный звук. Два сложенных вместе пальца Тима уверенно вошли в мое тело. Я впилась ногтями в бедра мужчин. Они были такими разными… И такими желанными одновременно. Темнота надежно скрывала от глаз таксиста происходящее, но даже если бы это было не так, я бы уже не смогла остановиться. Я выгнулась, чуть приподнялась и села на пальцы Тима, который, чуть согнув их в костяшках, так правильно надавливал там, где мне больше всего хотелось. Да и Ян знал, как меня приласкать. Он настойчиво и ритмично поглаживал клитор, подводя меня все ближе к черте. Я откинула голову. Губы Яна коснулись моей яремной впадины. Большой палец с силой нажал на клитор.

— Не дай ей кончить, — процедил Алмазов. — Слишком рано!

Я протестующе застонала и потянулась к Волкову. Но, похоже, напрасно.

— Не сейчас, Белоснежка, Тим прав. Самое сладкое будет потом…

Я закусила губу, чтобы не застонать от отчаяния. Перевела взгляд на мужа. В жёлтом свете проносящихся фонарей его лицо выглядело застывшей демонической маской. Глядя прямо на меня, он добавил еще один палец и резко двинул рукой. Мои глаза подкатились.

— Мы почти приехали, — предупредил Ян. Алмазов нехотя отстранился. Демонстративно облизал пальцы. Так порочно и вызывающе… Низ живота стянуло узлом желания, которое было таким сильным, что я не могла ему ни противиться, ни противостоять.