Чаганов: Москва-37 (СИ) - Кротов Сергей Владимирович - Страница 61

«Бабушка приехала… хотя чего это я бабушка? Гостья из будущего мне больше нравится»…

– Николай, – тихонько зовёт Кузнецова она. – покажи свою царапину… действительно царапина. (Кивает на закрывшую лицо руками Пусю и уткнувшегося носом в землю Ганса, не смеющих пошевелиться). Эти на тебе…

Оля решительно двинулась в сторону Жжёнова, который начал отступать под её тяжёлым взглядом, но запнулся за лежащую толстую ветку и растянулся на земле, прикрыв голову руками.

– Ошибка «резидента», ни дать ни взять… пошёл впереди.

Начальник консульского отдела посольства Германии Герхард фон Вальтер обнял заплаканную Пусю за дрожащие плечи и усадил на заднее сиденье «Хорьха», рядом с ней расположился уже пришедший в себя Ганс.

– Курт, – бросил он шофёру. – эту я поведу, а ты езжай на моей. Отъехав на пару сотен метров от клуба, Вальтер останавливается на обочине грунтовой дороги и поворачивается к пассажирам.

– Как всё прошло, дорогая? – Берет за руку девушку.

Пуся, пытается что-то ответить, но из её груди лишь вырываются новые рыдания. Вальтер целует её руки, она потихоньку успокаивается. Консул переводит взгляд на Ганса.

– Всё гладко прошло, – возбуждённо принимается рассказывать тот, размахивая руками. – Шмидт посадил их за тот столик у окна, что с прослушкой. Пуся потом на прогулке мне рассказала обо всём. Я думаю, что НКВД клюнул: Шмидт с помощницей следовали за нами на прогулке, всё шло хорошо и тут – два этих бандита, как из-под земли…

Услышав о бандитах Пуся вновь зарыдала.

– … всё-всё, не буду.

– Может быть это были подставные? – Быстро спрашивает фон Вальтер.

– Нет, не может, я потом видел одного… – переходит на шёпот Ганс. – ну из тех, бандитов, у него был проломлен череп.

Москва, Красная площадь.

22 июня 1937 года, 11:30

У Спасской башни непривычно многолюдно: к окошку бюро пропусков, что расположилось слева от ворот, выстроилась очередь, которая, впрочем, движется быстро. Сами Спасские ворота закрыты для проезда, откыта лишь дверь в правой их створке, у которой в карауле стоят два молодых курсанта с винтовками.

– Это что ж, снова курсантов вернули? – Поворачивается ко мне, стоящий впереди мужчина в сером костюме и кепке из дорогой английской шерсти.

– Сегодня утром, Иван Дмитриевич, – Вступает в разговор стоящий за мной. – на смену батальону НКВД. И все пропуска отменили.

– Это я знаю, – он снимает кепку и вытирает мокрую бритую голову носовым платком. – соседу моему пропуск принесли в номер, а мне – нет. Говорят – не успели для всех напечатать, мол, многие ещё не получили, идите в комендатуру, там получите… а чрезвычайное заседание пленума уже в двенадцать.

«Интересно, помнится пленум ЦК должен был продолжится завтра»…

– Опять чрезвычайное, – кивает головой его собеседник. – всё у нас так, революции уже двадцать лет стукнуло, а всё – чрезвычайное…

У ворот тормозит большой правительственный «Паккард». Из передней двери выскакивает охранник в форме сержанта НКВД и подбегает к караулу, стоящие в очереди с интересом поворачивают головы в их сторону. Из двери появляется разводящий и что-то терпеливо объяснет сержанту.

– Что там, Казимир? – Из окна задней двери «Паккарда» высовывается голова начальника. – Почему не едем?

– Косиор… – над очередью пронёсся ропот.

В сопровождении ещё одного сержанта он подходит к воротам.

– Я – член Политбюро Станислау Косиор! – Раздражённо выкрикивает он. – Потрудитесь доложить что тут происходит! Вызовите коменданта!

В дверях появляется капитан с красными петлицами.

– Проходите пожалуйста, товарищ Косиор, – приглашает он, отступая в сторону. – но машина и ваши люди останутся здесь. Приказ нового каменданта Кремля.

Тревожная тень пробежала по лицу члена Политбюро, он на секунду замирает в нерешительности, глаза всех стоящих в очереди людей направлены на него.

– Чёрт знает что творится… – Косиор делает неуверенный шаг вперёд в сумрак сводчатого прохода Спасской башни.

– Товарищ Кабаков, – армейский старшина рассматривает красную книжицу члена ЦК. – вам в третью комнату, дверь справа от меня.

– Товарищ Чаганов, вот ваш пропуск. Оружие сдадите на входе, оружейка справа.

– То что ты рассказал о генерале Ипатьеве, Алексей, – Киров поднимается с места. – очень важно, но, жаль, времени сейчас нет. Может завтра?…

Сергей Миронович смотрит на моё расстроенное лицо и улыбается.

– …Ну хорошо, пошли, попробуем пробиться… заседание пленума через пятнадцать минут.

По угловой лестнице спускаемся на один этаж и попадаем в приёмную Сталина. Задремавший было Власик, оживляется увидев меня.

– Проходите, товарищ Берзин, – Открывает дверь в кабинет Поскрёбышев, его голос начисто лишён любых эмоций.

– Мы по тому же вопросу. – Увлекает меня следом за собой Киров. За длинным столом у стены лицом ко входу сидят два маршала, Сталин с улыбкой (все трое в хорошем настроении) поворачивается к вошедшим.

– На ловца и зверь бежит… – по очереди пожимает всем руки. – присаживайтесь, товарищи. Товарищ Берзин, докладывайте. Сидите-сидите.

– В конно-спортивном клубе в Сокольниках, – начальник Разведупра заметно волнуется, неловко поворачиваясь назад чтобы видеть лицо Сталина, стоящего за спиной. – нами была установлена прослушка, зафиксирована встреча сотрудницы германского посольства и американского морского атташе…

«Интересное дело, складно поёт: а где же сотрудники НКВД, где Оля в его докладе? Кругом подчинённые Берзина… добыли информацию, выдвинулись на Центральный аэродром и захватили германских диверсантов, виновных в убийстве сотрудницы НКВД Екатерины Измайловой и нападении на товарища Чаганова. Ну да, получается типа, что сотрудники внутренних дел – жертвы, не умеющие постоять за себя, а военные разведчики – супермены, исправляющие косяки своих коллег. А нет, вот снова о нас»…

– … чекистам было поручено незаметно проследить на конной прогулке за сотрудницей германского посольства по кличке Пуся и её спутником Гансом. К сожалению, ввиду нападения на этих немцев сбежавших из тюрьмы уголовников, слежка провалилась а сотрудникам НКВД пришлось вступить в борьбу с нападавшими. В результате, один вор по кличке Крест был убит, другой – схвачен. Немцы не пострадали. «… немцев защитили, а слежку сорвали».

– Хотите, что-то добавить, товарищ Чаганов? – Вождь чутко подметил моё недовольство словами начальника Разведупра.

– Нет, товарищ Сталин.

«А что тут добавишь, если Оля как сквозь землю провалилась и вся информация идёт от Берзина? Если, конечно, не считать присланной ей магнитофонной плёнки на немецком языке. Одно радует, что этого упыря Креста больше нет. Бьюсь об заклад без неё это дело не обошлось». Ворошилов и Будённый переглядываются: бывший и настоящий нарком обороны довольны работой военных разведчиков.

– Скажите, товарищ Берзин, – Сталин расчёсывает концом трубки усы. – германские диверсанты уже сознались в этом преступлении?

– Нет, не сознались, товарищ Сталин, – он начинает подниматься со стула, но вождь останавливает его положив руку на плечо. – молчат, но мы сейчас работаем над этим.

– Только никакого рукоприкладства, посол Шуленбург уже звонил насчёт задержанных в НКИД. – Вождь делает шаг в мою сторону. – А что же скажет нам товарищ Чаганов?

– Мне кажется, товарищ Сталин, что не вышло у нас ответить «око за око».

– Вот именно! – Прихлопывает он меня по плечу. – Это всё уже превращается в международный скандал. Шулленбург говорит, что задержанные имеют дипломатический иммунитет. – Они же обычные снабженцы, – опускает голову Берзин. – молоко возили из Хельсинки в посольство. И ещё, не могли мы их исполнить, там консул от них ни на шаг не отходил.

– Понятно, – Хмурится Сталин и отходит к своему приставному столу. – попробуйте их разговорить, даю на это двадцать четыре часа, но, повторяю, без рукоприкладства. Можете быть свободны, товарищи.