Мой папа - супергерой (СИ) - Резник Юлия - Страница 22

— Что их может связывать?

— Господи, Мат… Что может связывать двух взрослых людей, один из которых женат? Ладно, — вдруг сменил тему Киса, увидев, как насупился друг. — Это дело третье. У меня для тебя есть кое-что поважней.

— И что же это?

— Оксана твоя очень сильно не хочет, чтобы о случившемся в школе узнали в правоохранительных органах.

— Я уже понял. Вчера… она соврала мне, что обратилась в полицию.

— А рассказала, о том, что случилось?

— Да… В общих чертах. Что смотришь?

— Да черт его знает! — все сильнее хмурился Киса. — Дерьмовая ситуация. Если бы за ней был какой-то грешок, вряд ли бы она стала поднимать такой кипиш. Родители, скорая… Дала бы парню отлежаться в медпункте — и все дела.

— Думаешь, она бы стала его покрывать?

— Ну, уж точно бы не стала трубить о ситуации во все горло.

— Может быть, испугалась, что парень откинется?

— Она не похожа на женщину, которую так легко испугать. Судя по тому, что мы слышали на записях, действовала она довольно решительно.

— Черте что, — резюмировал Матвей, убирая пятерней упавшие на лоб пряди.

— Крепко она тебя зацепила?

— Переживу.

— Смотри, брат. Дело выходит темное. Она…

— Да давай уже! Не тяни!

— В общем, там сегодня разговор у нее в кабинете довольно интересный происходил. Я так понял, с одним из учителей.

— И что?

— А то, что тот каким-то макаром нашел закладку с наркотой.

— И?

— А Волкова в ультимативной форме попросила того помалкивать. Вот такие вот пироги, Матвей Владимирович.

Иногда Оксане казалось, что это никогда не закончится. И дело было совершенно не в том, что она оказалась слишком слабой, чтобы разобраться со свалившимися на гимназию неприятностями. Нет… Все дело в ощущении полной утраты контроля над ситуацией. Вот, что выбивало из колеи. Вот, что пугало до дрожи в коленях. А ведь это дети. И она несла за них прямую ответственность, но даже если бы и не несла… Это де-ти! Которые теперь ежесекундно подвергались опасности.

— Жора, это выходит за всякие рамки! Уборщица нашла под подоконником какой-то пакетик… — Бедин выругался на том конце провода, — Я к нашему охраннику Ивану Петровичу, он бывший опер, ты, кажется, его знаешь… плотный такой.

— А он, что?

— Говорит, на спайс похоже.

— Уборщица, конечно, голыми руками пакетик трогала?

— Нет! Она ведь в перчатках работает… Пакетик никто не трогал. Его Иван Петрович в файлик положил…

— Вот и молодец! Я сейчас пришлю ребят. А ты не высовывайся! Вечером приеду — поговорим. У нас уже есть кое-какие наметки. Букреев твой у внутренней безопасности в разработке. Мне сорока на хвосте принесла, так что все может решиться очень быстро.

— Ладно… Только он не мой.

— Вот и хорошо, что ты это понимаешь. Ты… это…

— Да?

— Я… — помедлил Бедин и вдруг осекся, снова выругавшись. — А, ладно! Приеду, поговорим.

Оксана пожала плечами и сбросила вызов. Признаться, за прошедшие дни она уже успела забыть, что разговором ей Жорка грозил еще до своего отъезда. Что же такого он хотел ей сказать? Так странно. И так на него не похоже.

Чуть в стороне, у самых ворот, раздался взрыв хохота. Старшеклассники что-то обсуждали, тыкали пальцами в экран айпада в руках местного заводилы Игоря Кутого. Вот вроде бы такие взрослые, модные, современные, но еще такие внушаемые и нестабильные! Ими так легко было манипулировать… Неподалеку от них гоняли мяч малыши, а девочки-семиклассницы, к удивлению, прыгали на резиночке. Оксана улыбнулась и плотнее запахнула плащ. Как и многие гимназисты, на перемене она вышла на улицу. Проветрить мозги, надышаться набирающей обороты весной. И совсем чуть-чуть — для того, чтобы присмотреть за ребятами. Глупость, конечно, для этого у них имелись охрана и камеры видеонаблюдения, но… почему-то Оксана никак не могла отделаться от мысли, что недостаточно старается. Может быть, если бы они уделяли больше внимания воспитательной работе, ничего бы такого и не случилось? Она так привыкла искать причину в себе… во всем, что бы ни случилось, что, даже в такой патовой ситуации, в глубине души себя обвиняла. Глупость, конечно…

Прерывая ее невеселые мысли, прозвенел звонок. В этот день у Оксаны было плотное расписание. Впереди — три урока. Один из которых — в Лилькином классе. Вот уж они дали повод для сплетен, когда на пару прикатили в гимназию… Ай, ну и пусть. У Оксаны была такая безупречная репутация, что вряд ли что-нибудь могло её испортить.

В каком напряжении она находилась, Оксана поняла лишь ближе к вечеру, когда большинство учащихся разошлись по домам. Порадовалась, что обошлось без новых ЧП, и можно было вдохнуть чуть свободнее. Оксана откинулась на спинку кресла и, сбросив туфли, с наслаждением пошевелила пальцами. Зазвонил телефон.

— Да, Матвей Владимирович.

— Всегда пугаюсь, когда ты такая вся официальная… Привет.

— Вы что-то хотели?

— Ага. Сказать, что Лильку после продленки заберет мать.

Оксана расстроилась, но виду не подала:

— Хорошо. Ты уже передумал забирать дочь на ПМЖ?

— Передумал? А… нет! Просто еще не решил, какую подводку сделать для Ленки. А пока… это даже хорошо, что она её забирает.

— Почему же?

— Нам никто не будет мешать…

Голос Матвея упал ниже, превратившись в глубокий, искушающий шепот. Оксана тут же отреагировала на него. Завелась с полуоборота. Тело пронзила молния, огненная вспышка прошла по позвоночнику и сосредоточилась в животе. Она поерзала в кресле, сжала бедра, в попытке унять занимающееся желание. Откашлялась.

— Боюсь, что ничего не выйдет. Сегодня я занята. — В трубке повисла тишина. Опасаясь, что все испортила, Оксана затараторила: — Ты сам сказал, что не станешь меня делить…

— Ты будешь с ним? — обдал холодом Матвей.

— Мне нужно, по крайней мере, объясниться.

Подрагивающими пальцами Оксана отвела от лица выбившиеся пряди и в ужасе от того, на что решилась, снова обмякла в кресле. Она и правда собирается порвать с любовником? Господи… а что потом? Она не девочка — бросаться в омут с головой, но… разве она уже не сделала этого? Мелькнула малодушная мысль — сознаться во всем Георгию, и… прекратить! Остаться с ним, если простит её слабость. Потому что с Бединым было так спокойно! Так просто, и так понятно… И пусть не светило ей с ним ничего — но это ведь Жорка…

— Ладно, — нехотя согласился мужчина, — объяснись. Хотя это можно было сделать и по телефону.

— Нельзя.

— Почему же?

— Он очень мне помог в свое время. Я его безмерно уважаю и в какой-то мере люблю. Он мой близкий человек, и этого не отменяет…

— Какой-то мальчик, пробравшийся в твои трусики?

— Если ты продолжишь в том же духе, на этом мы и закончим.

На этот раз холод проник уже в голос Оксаны. Она никогда больше и никому не позволила бы так с собой обращаться.

Матвей выругался. А потом вздохнул тяжело и извинился.

— Прости… Просто… Я дико тебя ревную. Никогда не думал, что способен на это…

Может быть, если бы голос мужчины не звучал настолько растерянно, Оксана бы в тот же миг передумала и отыграла бы ситуацию назад. Но она не могла не оценить его искренность. И, признаться, ей, как и любой женщине, даже немного польстила его неприкрытая ревность. И вот эта трогательная растерянность, из-за которой становилось понятно, что раньше этот мужчина не знал таких чувств. Что она стала для него первой. Может быть, не только ей сложно давалось происходящее?

— Ладно. Проехали… Думаю, нам обоим стоит еще раз все взвесить.

— Зачем? Думаешь, я не знаю, чего хочу? Мы ведь уже это обсудили!

— Матвей! Остановись! Мы совсем друг друга не знаем, а на кону стоит так много! Лично я ставлю — устоявшиеся отношения. И если ты думаешь, что это вот так легко — ты ошибаешься. У меня поджилки трясутся. Мне тридцать шесть и дерьмовый опыт за плечами… у меня просто не осталось времени на необдуманные поступки.