Вне зоны доступа (СИ) - Резник Юлия - Страница 15

— И что дальше? Рулить-то ты, один черт, не умеешь, — донесся скрипучий голос из окна.

— Я не знаю! — огрызнулась Елена Васильевна, — но и на месте сидеть не могу. Он должен был вернуться еще два часа назад.

— Тогда, наверное, нам стоит вызвать подмогу?

— Рано еще!

— Так может и паниковать… тоже рано? — осторожно заметил я. Елена Васильевна обернулась и раздраженно на меня уставилась:

— Я что, похожа на истеричку?

— Очень! — раздался смеющийся голос бабы Капы.

— Да ты ведь сама сказала, что что-то не так! — огрызнулась на свекровь Едена Васильевна.

— Сказать-то я сказала, — согласилась она. — Но ты ничем не сможешь помочь. Туда ехать надо!

— Я попрошу кого-нибудь из мужиков, — нашлась Елена Васильевна. — Сейчас позвоню. Сан Санычу или Генке…

— Зачем? Я могу повезти.

— Ленке там делать нечего, — заявила баба Капа, появляясь в дверях.

— То есть как это? — возмутилась Елена Васильевна.

— Ты ему не поможешь. А ты… — старуха обернулась ко мне, — езжай за Янкой. И дуйте с ней на всех парах в Волчью лощину. Она знает дорогу. Что стоишь? Поезжай!

— Там Светка…

— Ничего с твоей свиристелкой не будет, — заскрипела баба Капа. Не доверять ее словам у меня причин не было. Я как-то сразу проникся энергией этой женщины. Поэтому, ни секунды больше не медля, я забрал ключи из ослабевших рук Елены Васильевны, открыл дверь и запрыгнул на водительское сиденье.

В своих командировках что только мне ни приходилось водить, так что и на этот раз проблем не возникло. Пообвыкнувшись за рулем, я утопил педаль газа в пол и помчал по извилистой укатанной в камень грунтовке. Меня потряхивало — так работал выброшенный в кровь адреналин. Чувство опасности растекалось по венам, обостряя работу органов чувств, заставляя сердце биться сильнее. Когда-то я гнался за этими ощущениями. Они будоражили кровь. Напоминали о том, что я все еще жив и на многое годен. И вот теперь, когда я в кои веки решил пожить, как все нормальные люди, избегая малейших угроз, мне пришлось снова столкнуться с опасностью.

В домике Яны не спали, несмотря на раннее время. Она выскочила навстречу машине раньше, чем я успел припарковаться. Рванула вперед, дернула дверь на себя и замерла с открытым ртом:

— Данил? А где папа? Что у вас случилось?

— Он не вернулся с обхода. Баба Капа сказала, чтобы мы с тобой ехали в Волчью лощину. Ты знаешь, где это находится?

Яна кивнула. На ее побелевшем лице двумя яркими пятнами выделялись глаза. От беспокойства её зрачки расширились. И в этом бездонном омуте мне виделось что-то потустороннее и мистическое.

— Я только возьму ружье.

Яна помчалась в дом, оставив меня размышлять, у всех ли барышень в здешних краях имеется оружие.

Спустя каких-то двадцать минут мы уже катили по грунтовке к озеру.

— Как думаешь, что могло случиться? — спросил я, чтобы нарушить давящее молчание, повисшее в салоне.

— Понятия не имею. В тех краях не берет телефон, но отец никуда не выходит без рации… Я попыталась связаться с ним, но ничего не получилось.

— На него могло напасть какое-нибудь животное? Медведь или волк?

— Животное… Только не волки и не медведи.

Яна не стала развивать свою мысль, но я и без того понял. Если с Валентином Петровичем что-то и правда случилось — виной тому люди. Браконьеры или незадачливые охотники.

— Здесь зверя ценных пород — сколько хочешь. Сейчас не сезон, но кого это останавливает?

Голос Яны звучал устало и надтреснуто. Я сместил ладонь с рычага переключения скоростей и, нащупав ее руку, легонько погладил. Яна медленно повернулась ко мне лицом. Впилась взглядом в мой профиль, а я трусливо пялился на дорогу и руки не убирал.

— Здесь притормози. И езжай медленнее. Старайся смотреть по сторонам, вдруг он… — Яна снова не договорила. Волнение пробирало до костей, перехватывало горло, и как бы она ни храбрилась, брало свое. — Стой! Остановись…

Я резко ударил по газам, и не успел остановиться, как Яна выскочила из машины. Сумасшедшая баба!

— Что ты вытворяешь? — заорал я. Яна отмахнулась, склонилась к земле, подсвечивая себе фонариком.

— Здесь следы вездехода. Вот, видишь, и дальше по траве… Отец объезжает заказник на таком. Но тут не один след.

Яна шла вперед, а я послушно плелся за ней, пока не вспомнил.

— Стой… Ружье-то мы не взяли.

— Не хотелось бы, чтобы оно нам понадобилось, — пробормотала Яна, когда я вернулся к ней, на этот раз с ружьем на плече.

Мотовездеход Валентина Петровича мы обнаружили минут через пятнадцать. Я бросил взгляд на Яну, с лица которой, кажется, вообще сошли все краски. В бледных лучах восходящего солнца она казалась неживой застывшей куклой.

— Эй… Эй, ты меня слышишь? Все будет хорошо, мы найдем его! Ты сможешь связаться с полицией или спасателями?

— Да… наверное. Теперь уж они не скажут, что у нас нет причин для волнения.

— А с этим что делать? — я кивнул в сторону вездехода.

— Пусть здесь стоит. Если будут проводиться следственные действия, то… — Яна взмахнула рукой. Я подивился ее предусмотрительности. На всякий случай посветил фонариком по окрестностям. Неподалеку от мотовездехода Валентина Петровича на траве чернела кровь.

— Ян, посмотри…

Яна подошла поближе. Трясущимися пальцами коснулась травы.

— Стой, где стоишь! — послышался хриплый знакомый голос.

— Папа! — Яна вскочила и со всех ног полетела навстречу мужчине. Я рванул следом, опасаясь, как бы тот не пристрелил малахольную. В темноте поди, разбери, кто это!

— Яна?

— Папа! Папочка… с тобой все хорошо?!

— А что мне будет?

— У тебя кровь… — Яна хаотично ощупывала отца на предмет возможных повреждений, кажется, даже не замечая, что плачет. — Данил, посвети-ка сюда. Он ранен!

— Чего это ты говоришь обо мне, как будто меня нет?

По тому, как звучала речь Валентина Петровича, я понял, что на самом деле все обстоит гораздо серьезнее, чем я подумал. Тот был крепким мужиком, но, видимо, потерял много крови и теперь с трудом оставался на ногах.

— Похоже, пуля засела в кости. Данил, помоги-ка мне. Обхвати папу за плечи.

— Я не инвалид, — едва ворочая языком, пробормотал тот.

— Давай уже… Инвалид. Я подгоню машину…

— А Кузнечик?

— Кузнечика твоего завтра заберу. Ничего ему здесь не будет. Нужно в полицию сообщить о происшествии. Ты в курсе, кто это так тебя?

— Нездешние, — коротко отрапортовал мужчина.

Яна кивнула и помчалась к УАЗику. С большим трудом нам удалось запихнуть мужчину в салон, и хорошо, что отключился он уже там. Потому как, видит бог, я с трудом удерживал его вертикально, даже когда Валентин Петрович оставался в сознании.

— Куда ехать?

— В амбулаторию! На насыпи появится связь. Я попробую дозвониться до Юрия Борисовича. Это наш местный хирург.

Яна сжала пальцы на запястье отца, чтобы проверить пульс.

— Как он?

— Ничего. Жить будет, — уверенно кивнула Яна, одной рукой убирая с лица отца волосы, а другой — прижимая трубку к уху.

— Юрий Борисыч, да-да… Астафьева. Вы там как сегодня? В коматозе, или папу сможете подлатать? — тараторила в трубку Яна. — Ага… пулевое. Ну, так, не смертельно, вроде. Так мне вас ждать или самой браться? Спасибо! Спасибо, Юрий Брисыч, скоро будем. Наркоз Степка уколет. Вы уж сами ему позвоните, добро?

Отбив звонок, Яна позвонила кому-то еще. Из разговора я понял, что матери, но мысли мои все равно были о другом.

— Может быть, его лучше в город?

— Зачем?

— Как я понял, ваш Юрий Борисович — товарищ ненадежный.

— Юрий Борисович — самый лучший. Он этих пулевых на своем веку повидал — во! — Яна провела ладонью по горлу и вновь уставилась на отца. — Он — военный хирург в прошлом, в каких только горячих точках ни побывал. Руки — золотые. Цены ему нет.

Я задумчиво кивнул и сосредоточился на дороге. Уже на подъезде к амбулатории Валентин Петрович очнулся и даже на своих ногах дошел до процедурной.