Всюду бегут дороги...(СИ) - Болеславская Ольга "Tikkys" - Страница 51

— Вы что, смерти моей хотите?! — Пак попятился. — Я сдохну, если выйду на дороги!

— Очень мудро, — медленно сказал Кедеэрн. — Передай королеве, что отныне я ее союзник. И не на год, а на ближайшие сто лет. Не кричи, Пак, умереть я тебе не позволю.

— Отлично, — Эрк вздохнула так, словно сбросила с плеч мешок с камнями. Когда-нибудь Джарет заплатит сторицей за все ее переживания! — Благодарю вас обоих. Прощайте.

Кедеэрн уважительно склонил голову. Пак фыркнул и отвернулся.

— А ты неплохо устроился, как я посмотрю, — он принюхался. — Жертвы, стало быть? От короля эльфов? И какие еще он тебе услуги оказывает?

— Неправильный вопрос, — Кедеэрн выбросил вперед руку. Пака отшвырнуло к дереву с такой силой, что с веток посыпались желуди. — Лучше спроси, сколько осталось дубов в Британии?

— И сколько? — Пак потер затылок.

— Вот и мне интересно. И знаешь, как я это собираюсь узнать? Я пересчитаю их тобой!

— Эрни, погоди!

— Два! — Пака сорвало с места и шваркнуло о стоящий поодаль дуб. — А потом ты очень долго будешь просить прощения за то, что исчез, даже не оставив мне никакого знака!

— А давай мы начнем со второй части твоего плана? — Пак, не пытаясь подняться, снизу вверх смотрел на приближающегося Кедеэрна. — Прости меня, Эрни, я не знал, что так выйдет. Но эльфы отказались пускать моих созданий в Подземелье. Что мне оставалось делать? Смотреть, как они умирают?

— Тебе вообще не следовало их создавать! Лавры Фавна покоя не давали? Он, между прочим, сатиров при себе оставил!

Пак поморщился.

— Я более здраво оцениваю свои силы.

— Здраво?!

— Да, с Лабиринтом я ошибся, — Пак сокрушенно вздохнул, — и за это тысячу лет провел каменным истуканом. Неужели этого мало?

Кедеэрн присел перед ним на корточки. Протянул было руку, но тут же отдернул.

— Но почему ты не оставил мне даже намека, где тебя искать?

— И хорошо, что не оставил. Если бы ты кинулся меня выручать, Лабиринт и тебя бы захватил, — Пак потер плечи. — У тебя вина не найдется? Что-то я совсем замерз.

Кедеэрн молча отцепил от пояса фляжку, отвинтил крышку и протянул ему. Пак сделал три больших глотка, подавился и закашлялся.

— Что это?!

— Коньяк, — Кедеэрн забрал фляжку. — Одно из лучших изобретений человечества. Согрелся?

— Нет, — Пак обнял его колени. — Я скучал по тебе, Эрни. Давай найдем какой-нибудь пустой холм и помиримся как следует.

— Все холмы закрыты, — Кедеэрн снял шерстяную куртку и накинул на него. — Я арендовал дом — тут, неподалеку.

— Ты живешь в человеческом доме?! И одежду их носишь? Неужели этот мир так сильно изменился?

— Ты не представляешь себе, насколько, — Кедеэрн сжал в ладонях его лицо. — Ох, Пак, и как это получается, что я не могу на тебя долго злиться?

— Ты что-то про дом говорил? — промурлыкал Пак.

Кедеэрн рывком поднялся, прижимая его к себе. Куртка слетела, он едва успел ее подхватить.

— Ты стал совсем легким.

— Ты тоже похудел. Трудно удерживать ореол?

— Про ореол забудь, — Кедеэрн шел быстро, но всё-таки шел, а не бежал, хотя очень хотелось. — Каждая кроха силы на счету. Проще притвориться человеком.

— С моими-то глазами?

— Можно носить очки с темными стеклами.

— Что это такое?

— Еще одно людское изобретение. Они много чего придумали, оставшись без магии. Кстати, а почему Подземелье не оскудело? Оно же связано с Землей.

— Я тебе сто раз объяснял! — Пак страдальчески закатил глаза. — Но ты же предпочитаешь не забивать себе голову метафизикой. Ну хорошо, давай совсем по-простому. Представь себе берег моря. В прилив его заливает. В отлив вода уходит, но в ямах она остается. Подземелье — такая яма. Есть и другие похожие миры. Но их немного.

— Ясно, — Кедеэрн ногой распахнул дверь в свое временное жилище.

Он не озаботился привести его в достойный вид, о чем сейчас пожалел. В хижине почти не было мебели — щербатый стол, треснувшая лавка и охапка тростника в углу, накрытая двумя одеялами. Пак поднял глаза к потемневшим стропилам. Потолка в хижине не было, крытая дерном крыша местами протекала.

— И долго нам здесь… притворяться людьми?

— До конца Йоля, — Кедеэрн опустил его на одеяла. — Потом уйдем на дороги. А потом… Что-нибудь придумаем. В Америке есть нетронутые леса. Помнишь, я тебе говорил про материк за морем? Я слышал, ирландские фэйри, кто не ушел в Подземелье, перебрались туда.

— Ты так и не отказался от своей идеи? Нет, Эрни, даже если ты прав, мне уже поздно начинать новую жизнь. Да и ты не сможешь тысячу лет делиться со мной силой. А раньше магия в этот мир не вернется.

— Смогу! — Кедеэрн сбросил сапоги и улегся с ним рядом, накрыв их обоих одеялом. — Я всё смогу, только скажи, что останешься со мной. Навсегда.

«А ведь я сам его таким сделал, — обреченно подумал Пак. — Не иначе, как в помутнении рассудка».

— Навсегда не получится, Кедеэрн. Бессмертный — не значит вечный. Однажды всё вернется, откуда пришло. Назначь более реальный срок.

— Тогда на тысячу лет. Я тебя знаю, Пак. Ты сейчас хочешь жить. И отомстить Лабиринту тоже хочешь. А без моей помощи тебе не справиться.

— Ты всё-таки чему-то научился у меня, — Пак улыбнулся и погладил его по щеке. — Пусть будет так. Тем более, что от предложения Эрна-охотника не отказываются на третий день Йоля.

Кедэрн прикрыл глаза.

— Распахнуты Врата Аннона, ворочается Адданк змей Бездны, — нараспев заговорил он, — раскрываются сиды Дивного Народа, кладбища и могилы наполняются жизнью, это время страха, которого не стыдятся даже храбрецы. Сам же день Калан Гаэф не принадлежит ни году, ни времени, он вне времени, его называют «Не-день». Из северных гор, из сердца лесов Калледона и Годдеу, из скалистого ущелья, которое люди зовут Котлом Кернунна, из Бездны, под пологом туманов, под рыдающий вопль, от которого сердца мужчин теряют силу, женщины выкидывают плод, сыновья и дочери теряют чувства, а все звери лесные, земные и морские становятся бесплодными — начинается Дикая Охота…

Эта ночь надолго запомнилась всем жителям Сомерсетшира. Ветер выл в трубах давно забытыми волчьими голосами, смеялся, звал в темноту. Запоры на дверях перестали казаться надежными. Дети плакали, матери спешно вешали над люльками ножницы и шептали молитвы. Мужчины хмуро курили и подбрасывали в очаг торф, растратив за одну ночь недельный запас. А те, кому не повезло оказаться без крыши над головой, потом клялись, что видели, как в низких тучах мчалась по небу Дикая Охота.

***

Эрк, насвистывая, открыла дверь в дом Драккони. Наверху горел свет, значит Риндо ее ждет. Это приятно согревало.

— Эрк! — Ринальдо выскочил из кухни и тут же оказался в ее объятьях. — Подожди, я…

— Потом скажешь, — Эрк прижала его к стене и поцеловала — взасос, не замечая паники в фиолетовых глазах.

— Ах ты, сучка гоблинская! Немедленно отойди от него!

Эрк резко обернулась. На лестнице стояла Ирис — в домашних туфлях, халате и с полотенцем на волосах.

На щеках Ринальдо проступили красные пятна, как от пощечин.

— Не смей оскорблять мою невесту, мама!

— Невесту? — Ирис прищурилась. — Вот оно что! Решила прибрать к рукам наследство Алиаса, недоучка? Чем ты приворожила моего сына, падаль?

— Я не привороженный! Я ее люблю!

— Пользуешься своей неприкосновенностью, Ирис? — Эрк оскалилась. — Не будь ты целительницей, я бы уже вызвала тебя на дуэль!

— Можешь не стесняться! — Ирис сорвала полотенце и тряхнула влажными волосами. — У меня найдется, кого выставить вместо себя! Дуэль до смерти. Рискнешь? Если победишь, я оставлю вас в покое.

— Прекратите! — Ринальдо топнул ногой. — Мама! Эрк! Пожалуйста! Какая дуэль? Я не ваша собственность!

Эрк презрительно скривила губы.

— Давай я угадаю с одного раза, кого ты хочешь выставить против меня, Ирис. Его названного брата, так?

— Что? — Ринальдо повернулся к матери. — Корвина? Мама, это же не так, правда?