Адекватность - Маркелов Олег Владимирович - Страница 36

• Предыдущая
• 36/85
• Следующая

Вместе с двумя своими помощниками он осторожно, вдоль самой стенки, чтобы не скрипнули ступеньки, взобрался на второй этаж. Здесь было абсолютно тихо, если не считать льющейся из дальней комнаты музыки. К этой комнате, словно очарованный зовом звучащей мелодии, худой и устремился. Дверь не поддалась легкому и осторожному нажиму. Но, едва только худой собрался использовать для открывания нож, как за спиной его раздался громкий звук.

Развернувшись в бешенстве к нерадивым помощникам, он замер, удивленно воззрившись на распластавшиеся на полу тела. Над ними нависал удивительно спокойный, сутулый, но широкоплечий мужчина. На его физиономии застыла простецкая улыбка. На антирефлекторном покрытии широкого лезвия спецназовского ножа, покоящегося в его руке, набухала темная капля крови, уже готовая сорваться вниз. Долю секунды худой осмысливал происшедшее, выбирая дальнейший ход действия. Враг стоял один, вооруженный одним лишь ножом. Но в то же время этот враг только что разделался с двумя бывалыми солдатами. И даже не пытался поднять шум, напасть или убежать. Рука худого дрогнула, пытаясь поднять «Глок». И в этот миг кто-то бесшумно открывший дверь обрушил на его затылок сокрушительный удар тяжелого кулака. Прежде чем провалиться в небытие, худой даже успел удивиться, почему перестала звучать музыка.

Имперцы не спешили, памятуя о прошлой кампании, предпринятой силами Свободного Легиона. Тогда все были твердо уверены, что Глот – центральная планета Триона – станет для десанта Свободного Легиона легкой добычей. То ли учения, то ли показательная акция. Шутка ли? Тогда в десантировании участвовали три десантных корабля класса «Волна». А ведь каждый такой десантный корабль несет, помимо десяти тысяч единиц мобильной пехоты, еще шесть сотен танков «Экс-120Ка» и две сотни установок залпового огня «Штурм-700». Только численность экипажей этой бронетехники достигает почти двух с половиной тысяч единиц. Что могут против такой лавины обученных солдат жалкие подразделения провинциальных сил обороны и местная полиция? Кто мог сомневаться в исходе того десанта? Командование называло точное время, когда над Глоидором – столицей Глота и, соответственно, Триона – будет установлен полный контроль.

До сих пор армейцы, принимавшие участие в той злосчастной кампании, не любят вспоминать трагические события, которыми она закончилась. Никогда еще имперцы не проигрывали так позорно. Почти весь личный состав мобильной пехоты был потерян за первую ночь после высадки на Глот. В Глоидор все же вошли и даже захватили резиденцию наместника мятежной провинции. Но после этого имперцам не оставалось ничего иного, кроме как бежать. Постыдно бежать с Глота и из самой провинции Трион. Сейчас генерал Мэнсон не мог допустить повторения первой кампании. Да и недавний бой с флотом Триона не позволял ему надеяться на легкую победу. Скорее, наоборот. Здесь ждали имперцев. Ждали и были готовы заплатить дорогой ценой за свою свободу. Но и оттягивать начало наземного этапа кампании до бесконечности генерал тоже не мог. И он наконец решился.

Все понимали, что господство над Глотом имеет огромное психологическое значение. Поэтому Мэнсон решил не рассеивать свои силы, а заниматься только центральной планетой Триона. К Глоту подтянулись четыре десантных корабля класса «Волна», пять кораблей класса «Улей». Генерал помнил, чего стоило в прошлой кампании отсутствие поддержки с воздуха. Сейчас он не скупился на штурмовики, которых в большом количестве отправлял в атаку к поверхности планеты.

Пехотинцы замерли в своих маленьких креслицах, пилоты забрались в кабины штурмовиков, танкисты спрятались в недрах грозных машин, подвешенных на креплениях в кораблях-матках.

И вновь начался обратный отсчет.

Какой-то тревожный звук зашелестел в воздухе, заставляя Ленокса ускорить шаг. Вскоре у него уже не оставалось сомнений относительно характера звука. Вернее, множества звуков. Ибо это была канонада боя. И бой этот мог идти сейчас только в одном месте – на той или над той базой мобильной пехоты, до которой он пытался добраться. Пип был совершенно измотан болью, рвущей грудь при каждом глубоком вдохе, и той физической нагрузкой, в которую превратилось путешествие по поверхности планеты без транспорта, да и без дорог. Как только Ленокс пробовал ускорить шаг, сразу начинал задыхаться. А попытки отдышаться скручивали его болью. Как ни старался пилот, но быстро достигнуть места боя ему не удалось. К тому времени когда Ленокс доковылял наконец до опушки и увидел расположение базы, все было кончено. Только руины да черные столбы дыма. Не покидая спасительных лесных крон, пилот присматривался и прислушивался, надеясь найти хоть кого-то из выживших обитателей базы. Несомненно, кое-кто из пехотинцев уцелел, укрывшись в лесу. Но сейчас тут не было ни одной живой души. Скорее всего, спасшиеся ушли к другой базе.

Не заметив ничего подозрительного, Ленокс начал медленно обходить руины. За годы службы его чувства притупились, но при виде изуродованных и перемешанных со строительным мусором тел Пип не сумел сдержать рвотных спазмов. Наконец взяв себя в руки, Ленокс опять поплелся вперед, осматривая развалины. Теперь он надеялся найти хоть что-нибудь, что помогло бы ему выжить. Судьба улыбнулась ему, послав разбитую аптечку, содержимое которой, как ни странно, уцелело. Пилот взял ее с собой, кое-как собрав и скрепив. Еще через несколько десятков шагов Пип наткнулся на полностью разрушенную прачечную. Среди обрывков одежды и вороха постельного белья он сумел отыскать почти целый комплект пятнистой формы. Конечно, это был не боевой комбинезон, но избавить от прохлады ночи эта находка вполне могла.

В начале осмотра руин Ленокс еще надеялся выискать где-нибудь исправное оружие. Но то ли он плохо искал, то ли просто исчерпал лимит подарков судьбы – ничего похожего на оружие ему найти не удалось. Выбравшись наконец из этого ужасного места, Пип, совершенно обессиленный, рухнул в густую высокую траву, растущую на самой окраине леса. Едва его силы чуть-чуть восстановились, он занялся изучением содержимого аптечки. Главное богатство – пять шприцов с коктейлем из стимуляторов и восстанавливающих препаратов – присутствовало и было абсолютно цело. Трясущимися руками, словно закоренелый наркоман, Пип воткнул один из шприцов себе в бедро и медленно выдавил содержимое. Мучиться дальше не было смысла, поэтому Ленокс позволил себе вновь упасть на траву и забыться. Ему некуда было спешить. А сон, пусть короткий и болезненно бредовый, все же является лучшим союзником восстанавливающего коктейля.

– Я не вполне понимаю твои действия, и это меня здорово раздражает, – говорил Зауэрвальд спокойно и размеренно, но по взгляду его было видно, что он сейчас взбешен не на шутку. – Ты избегаешь меня по непонятной причине либо считаешь, что моя просьба приехать – это недостаточный для тебя повод оторваться от своих дел.

Командор трионского флота и впрямь рассвирепел. Мало того, что этот вонючий гурянин не торопился доложить о выполненном задании. Так еще и не являлся на вызовы, совершенно игнорируя его, Зауэрвальда, волю. И это тогда, когда, потеряв время, можно потерять все. Когда гибнет могущественный флот Триона, выпестованный и выращенный командором Зауэрвальдом. Сейчас как раз и нажать бы на этого выскочку генерала Арчи Гудвина Мэнсона. Имя-то какое – Арчи Гудвин. Как раз такое, как и должно быть у выскочки. А этот никчемный Агардг не в состоянии справиться с двумя бабами и ребенком. Да еще отсиживается в своей резиденции, видимо надеясь, что вместе с доблестным трионским флотом сгинет и сам Зауэрвальд. Ничтожество. Командор без труда нашел логово этого гурянского толстомордого бандита и сам заявился к нему в гости.

Теперь он стоял напротив Агардга, который, предварительно сбросив с колен молодую гурянку, наконец кое-как поднялся. А у дверей за спиной командора нервно переминались с ноги на ногу четверо гурян, которых явно напрягало соседство двух совершенно безразличных к происходящему зеленых пагров, сопровождающих командора.

• Предыдущая
• 36/85
• Следующая