Гвардии «Катюша» - Бороданков А. П. - Страница 35

К трудностям общего порядка надо добавить систематическую бомбежку и непрерывный артиллерийский обстрел территории завода. Были дни, когда в расположении завода разрывалось до десятка тяжелых снарядов, неоднократно отмечались случаи прямого попадания в цехи, мастерские, склады и служебные помещения. Все это часто приводило к трагическим последствиям. Однако ничто не смогло нарушить установленного ритма работы предприятия.

Встречаясь ранее с рабочими завода, я всегда чувствовал себя как бы в долгу перед ними: казалось, что в их глазах затаился немой укор нам — воинам Ленинградского фронта. Никогда не забуду, как однажды меня остановил пожилой рабочий и прямо задал вопрос:

— Когда же вы погоните фашистов, долго ли они еще будут зверствовать?

И если раньше мы отвечали на это в общем виде, что, дескать, настанет пора и они получат по заслугам, то в декабрьский приезд на завод с полным основанием можно было заверить своих шефов в том, что час возмездия скоро настанет.

На встрече от имени гвардейцев-минометчиков выступил капитан И. П. Котов. Он рассказал о боевом подъеме, царившем среди гвардейцев, и заверил коллектив завода в том, что каждый солдат и офицер нашей части сделает все для выполнения своего воинского долга и разгрома фашистов у стен Ленинграда. С наказом к личному составу части обратился директор завода К. И. Константинов.

В период подготовки к боям день ото дня росла численность партийной организации дивизиона, которая к началу операции увеличилась на несколько десятков человек. Лучшие из лучших воинов вступали в партию, считая за честь идти в бой коммунистами.

В комплексе мероприятий партийно-политической работы особо памятны митинги, посвященные задачам личного состава по снятию блокады, которые прошли в дивизионах 3 января, а также доведение до личного состава обращения Военного совета фронта к воинам перед началом наступления.

В душе затаилась надежда встретить кого-нибудь из своих однокашников и друзей. Хотя я отлично понимал, что это маловероятно, что это только мечты! Но так хотелось увидеть знакомое лицо, почувствовать еще больше неразделимую связь с городом, который для меня олицетворял Родину!

Из писем родных и близких мне было известно, что многие мои сверстники воюют под Ленинградом, а некоторые из них сложили свои головы за наш священный город. Одним из них был комсомольский вожак 6-й специальной артиллерийской школы мой друг Леня Уткин.

Организатор школьных вечеров, отличный спортсмен и бессменный руководитель ученического оркестра, он пользовался непререкаемым авторитетом у ребят.

В 1943 году старший лейтенант Уткин героически погиб в боях под Колпином.

А вот и мой дом под номером 56. К счастью, он стоит по-прежнему целым и невредимым. На сердце стало как-то легче, спокойнее. Вечерело. Я посмотрел на часы. Пора было возвращаться в часть, теперь мой дом был там, среди товарищей по оружию.

10 января командир полка подполковник Г. И. Алымов вызвал к себе на наблюдательный пункт командиров дивизионов с докладами о готовности к наступлению.

Наблюдательный пункт находился на высоте с отметкой 66,6, между первой и второй траншеями нашей обороны, на расстоянии 250–300 м от переднего края противника и представлял собой блиндаж с двумя накатами. В центре его на уровне глаз была амбразура для наблюдения за полем боя, справа от нее стоял походный стол, слева находились нары для отдыха.

Путь к наблюдательному пункту оказался нелегким: маршрут движения непрерывно обстреливался артиллерией и прочесывался сильным пулеметным огнем. Пришлось местами передвигаться перебежками, а иногда и по-пластунски.

…Первым докладывал капитан В. Ф. Растроста, а за ним остальные командиры дивизионов.

Из этих докладов складывалось впечатление, что все вопросы решены детально, что предусмотрены все варианты действий в зависимости от возможных условий обстановки. Как бы в подтверждение этому, заслушав последним командира 56-го огмд капитана А. П. Новикова, командир полка подытожил:

— Вот теперь я убежден в том, что к бою мы готовы. Могу лишь подчеркнуть необходимость проявлять больше инициативы, стремительно идти вперед с пехотой, прокладывать ей путь.

Уверенность подполковника передавалась и нам, офицерам, присутствующим на наблюдательном пункте. Каждый из нас хорошо знал, что Алымов не очень-то щедр на похвалу, никогда не делает необоснованных выводов и скоропалительных заверений.

Вспоминая сейчас об этом, нельзя не сказать еще несколько добрых слов о подполковнике Г. И. Алымове.

Большой боевой опыт, высокая эрудиция в военных вопросах, твердая воля и незаурядное мужество снискали уважение и любовь к нему всего личного состава части. Людей привлекало и то, что под внешней суровостью, немногословностью в разговоре и кажущейся замкнутостью этого человека скрывалась добрая и отзывчивая душа.

Приняв в конце 1942 года командование полком, Г. И. Алымов сделал многое для того, чтобы полк стал одной из лучших частей фронта. Под его руководством полк особенно отличился в боях при прорыве блокады Ленинграда, поддерживая действия 136-й стрелковой дивизии. В послевоенное время, знакомясь с материалами архива Министерства обороны, я имел возможность узнать, что за период этих боев полком было дано 3 полковых и 11 дивизионных залпов, в результате которых уничтожено до двух полков вражеской пехоты, 228-й артиллерийский полк гитлеровцев, а также разрушено 19 дзотов и 27 землянок с живой силой и отбито 12 контратак противника.

Однако вернемся к подготовке и началу наступления наших войск в январе 1944 года.

Под покровом ночи с 14 на 15 января огневые подразделения заняли позиции слева от Московского шоссе (километров на пять южнее Ленинграда). 15 января, в 9 часов 20 минут, началась мощная артиллерийская подготовка. И как было не раз прежде, первыми обрушили залпы на голову врага гвардейские минометы. К ним присоединилась остальная артиллерия. С наблюдательного пункта было хорошо видно, как справа и слева от позиций дивизиона прокатилась волна вспышек-выстрелов. Со стороны Ленинграда глухо и мощно били орудия морской артиллерии. Все слилось в единый, непрерывно усиливающийся могучий гул выстрелов и разрывов. Завершилась артиллерийская подготовка также мощным ударом гвардейских минометных частей.

Более полутора часов наша артиллерия крушила немецкую оборону, перепахивала траншеи, разрушала доты и дзоты. Куски разорванной проволоки, глыбы железобетона взлетали к небу, взрывались минные поля.

Огонь наших подразделений точно накрыл опорные пункты и дзоты, на местах которых теперь дымились воронки да виднелись остатки вооружения и обломки деревянных конструкций.

Позже, прибыв с донесением в штаб полка, я встретился с первым помощником начальника штаба капитаном Н. П. Сутулой. На его традиционный вопрос: «Как идут дела у вас?» — я доложил: «Дела идут хорошо. Фашисты драпают. Но вот боеприпасов у нас маловато».

— Командир об этом знает, и мы, со своей стороны, принимаем все меры для своевременного обеспечения дивизионов снарядами, — сказал Николай Павлович. — А, кстати, знаешь ли ты, сколько вообще было выпущено снарядов нашей армией в период артподготовки?

— Откуда же мне знать!

— Представь себе, артиллерия только одной сорок второй армии израсходовала около двухсот двадцати тысяч снарядов!

Но это было позже. А сейчас, после завершения артподготовки, все находившиеся на наблюдательном пункте прильнули к биноклям. Я занял место у стереотрубы и отчетливо видел, как под прикрытием огня артиллерии передовые подразделения 64-й гвардейской стрелковой дивизии генерала И. Д. Романцова ворвались в первую траншею и стали проникать в глубь вражеской обороны. Однако противник, опираясь на сохранившиеся в глубине и на флангах наступающих войск опорные пункты и бросаясь в яростные контратаки, пытался сдержать натиск гвардейцев. Особенно упорное сопротивление он оказал в районе мощного узла обороны — деревни Финское Койворово.