Дом Аниты - Лурье Борис - Страница 6

Что подразумевал он в своей вымышленной реальности? Рассмотрим понятие «капо». Это не просто голова или глава{2}. В лагерях капо был заключенным с особыми привилегиями. В этой и без того чудовищной обстановке он обладал неограниченной властью над другими узниками. Зачастую в роли капо выступали обычные уголовники, отобранные в регулярных тюрьмах. В этом контексте характер Альдо, капо-трансвестита, меняется радикально.

Мог ли этот, на первый взгляд эротический роман зафиксировать в литературной форме ранние сексуальные переживания Бориса Лурье? А может быть он является учебником гротескной сексуальной «науки», от которой хочется отвести глаза?

Роман изобилует непристойными сценами, а также описаниями рвоты, дефекации и физического насилия. Трупы оживают, обретают стальные члены. Домина заперта в клетку, изуродована и стала произведением искусства. Роман пропитан фашизмом, который подрывает и подавляет любую индивидуальность, в том числе и сексуальную.

Но как только ты находишь ключ к этому перевернутому миру, становится трудно воспринимать «Дом Аниты» как эротическое произведение.

Лурье создает новый жанр — секс-хоррор.

В первой главе «Современное образовательное авангардистское рабское Учреждение» рассказчик описывает разнообразные правила поведения рабов — например, как раб должен спать:

«Рабу необходимо привить особые навыки сна. Ему не полагается спать ни на животе, ни на боку, ни спиной к стеклянным дверям. Даже во сне он должен принять позу, удобную наблюдателю. Нам пояснили, что это в наших интересах, ибо приватность сна, это внутреннее отступничество, отрицательно сказывается на рабском образовании, порождая независимые грезы или размышления, а следовательно, выход из-под контроля Госпожи».

Перенесите эти фантасмагорические, мелочные и бессмысленные правила в контекст концлагеря, где любая потенциальная эротика постоянно находится под надзором и окрашена ужасом. Здесь существуют ограничения на сновидения и даже на их необходимость. Подобная концепция пугает.

Роман Лурье — не развлекательная литература, и вряд ли рядовой, незакаленный читатель или читатель с низким порогом толерантности сумеет получить удовольствие от этого чтения.

Лурье в своем творчестве буквально одержим сложностью Искусства, но именно такие искусство и литературу предпочитают многие из нас.

Любители порнографии БДСМ тоже вряд ли оценят эту книгу — это недостаточно сексуально. Роман построен не по шаблонам; образы незнакомы. Домины ведут себя недопустимо; Богиня облевывает саму себя, домина-еврейка служит хранилищем спермы и беременеет. Рабы тоже никудышные любовники — у них есть свое мнение, и они обладают чрезвычайными полномочиями. Очевидно, что язык текста коренится не только в культуре обыденного фетишистского БДСМ по взаимному согласию. Он непосредственно вытекает из садистской культуры нацизма.

Нам повезло: художник выжил и подверг ужас алхимической трансмутации. Автор «Дома Аниты» блестяще вводит нас в садомазохистскую магию крайнего толка: возгоняет боль в наслаждение.

Было ли это везением: пережить концлагерь и написать книгу? Но насколько счастливым, довольным или удовлетворенным может быть художник?

Отчасти «Дом Аниты» напоминает работы прославленного Маркиза.

Но сравнение этого романа с работами де Сада указывает на важный этап в истории человеческой сексуальности. Впервые садизм репрезентирует прогресс. В Третьем рейхе он был как сексуальным, так и политическим двигателем.

Читатель должен быть готов к столкновению с аномалиями садомазохизма, которые вовсе не похожи на веселую, «фетишистскую» забаву XXI века. Мы видим здесь жесткое сексуальное извращение, напряжение парапатии. Мы перешли за черту отвратительной и унылой покорности. Некоторые детальные описания пыток в «Доме Аниты» свидетельствуют о том, что нацизм складывался как поистине садомазохистский культ.

Сознательно или подсознательно, через психодраму и другие сложные церемонии, стилизация нацизма явилась толчком к созданию современной культуры БДСМ.

Один вопрос остается открытым. Исторические исследования доказали наличие садомазохистских наклонностей почти у всех крупных деятелей Третьего рейха. Гитлер, похоже, был мазохистом, ему нравились словесные оскорбления, физическое наказание и «золотой дождь» мочеиспускания — как от «профессионалок», так и от «Госпожи» Евы Браун{3}. В этом контексте садизм его печально известен.

Итак, существуют свидетельства того, что фашистская идеология питалась садомазохизмом; этот мощный двигатель 15 лет управлял Германией и довел ее до суицидального самоуничтожения.

Утонченная эстетика этой разновидности извращения исходила от самого фюрера и при пособничестве многочисленных «жрецов» проникала в концлагеря. Это привело к окончательному порабощению заключенных, развязав руки самым мелким охранникам, так называемым «капо», которых вербовали из заключенных, поощряя в жестокости. Именно у них в руках и находилась власть над жизнью и смертью «рабов».

В тексте «Копье судьбы» Тревор Равенкрофт рассказывает о том, как оккультные ритуалы и посвящения способствовали развитию садизма, а также о повлиявших на Гитлера трех деятелях и теоретиках оккультизма{4}.

Насилие, генерированное, усовершенствованное и осуществленное в небывалых масштабах еще не закончились. И не только, потому что много лет спустя оставшиеся в живых продолжают страдать от физических или психических увечий.

Наблюдая последствия этого безграничного зла, которое оставило глубокий след в каждой культуре, мы можем приложить совместное усилие для его искоренения.

Родным языком Лурье был русский, но «Дом» был написан по-английски. Определенные свойства прозы Лурье, с его неродным английским, передают своеобразную точку зрения автора. Во-первых, его герой никогда не обвиняет своих палачей. Наоборот — он обожает свою Хозяйку Аниту, принимает все ее оскорбительные условия и соглашается с тем, что он заслуживает жестокого обращения. Каждая пытка влечет сексуальное удовлетворение. Написанная в довольно отстраненной, но яркой манере, психологическая инверсия ярко демонстрирует «идентификацию с палачом», — когда жертва сначала страдает, а затем принимает насилие и становится его проводником.

Рассказчик по имени Бобби — впрочем, он сам признает, что не знает ни своего истинного имени, ни происхождения, ни как попал в Дом Аниты, — выступает то слугой, то рабом, то предметом мебели и повествует нам о четырех доминах, управляющих Учреждением.

Но кто такая Анита? Кто был ее прототипом?

Мы бы могли предположить, что это была сама Ильза Кох, пресловутая «ведьма из Бухенвальда», которая заказывала абажуры из кожи заключенных. Но в таком случае факт литературы становится банальным. Могла ли «ведьма» повлиять на сексуальность Бориса? Обычно изображаемая в кино как «волчица СС», Ильза, однако, не отличалась смелостью. Правда лишь то, что она действительно позировала верхом на фоне изголодавшихся пленников и избивала плетью любого, кто попадался под руку.

Однако Ильза и ее муж Отто-Карл Кох правили Бухенвальдом в 1937–1941 году; судя же по лагерным записям, Лурье прибыл туда только в начале 1944 года. До этого момента он находился в четырех других лагерях{5}.

Как бы то ни было, Кохи были настолько жестокими, что постоянно присутствовали в сознании узников. В истории они остались как легендарные живодеры. Отто-Карл Кох был осужден самими нацистами за «подстрекательство к убийству» и повешен в апреле 1945 года, незадолго до освобождения Бухенвальда. Ильза повесилась в тюрьме спустя 20 лет. И если Борис не страдал непосредственно от рук самой «ведьмы», ее незримое присутствие было одной из пыток: они внушали, что возможно всё, даже немыслимое.

В романе мы вместе с Лурье переживаем множество сексуальных издевательств и экспериментов над телом. Откуда взялись эти фантазии, почему они царят в этом борделе? Потому что это не только бордель — это концлагерь.

Мы понимаем, что Бобби, пойманный в ловушку провоцирующих и шокирующих образов, обречен на вечное рабство. Даже в качестве литературной абстракции его мир ужасает чаще, чем назидает. Эстетика превращается в жестокость.