Глоток вечности (СИ) - Лейк Оливия - Страница 17

— Да, Владыка.

Тенгель хотел задержаться, ему казалось неуместным оставлять невесту наедине с Трандуилом.

— Тенгель, мне нужно поговорить с воспитанницей Элронда, — он сделал ударение на слове «воспитанница». — Я не задержу её надолго.

Они остались вдвоём. Трандуил стоял на возвышении возле стола и тяжёлым взглядом смотрел на неё. Эсмерленд надоело глядеть в пол и чувствовать себя виноватой, она вздернула подбородок, подняла глаза и с бравадой заявила:

— Ты так и будешь сверлить меня взглядом?

С тем же непроницаемым лицом он шаг за шагом приближался к ней. Эсмерленд нервно переступила с ноги на ногу и впервые по-настоящему испугалась его. Оказавшись на расстоянии прикосновения, он схватил ее за горло и сжал.

— Ты хоть понимаешь, что это просто чудо, что ты осталась жива? В твоей хорошенькой головке есть хоть капля здравого смысла?! — Холодная ярость сочилась из каждого произнесённого слова. — Почему ты сбежала? — спросил Трандуил и ослабил хватку.

Эсмерленд медленно отстранилась и потерла горло.

— Ты знаешь, почему. Я не смогла смириться с этим браком. С тобой я быть не могу, а с ним не хочу. Трандуил, я… я люблю тебя. — Вот они, заветные слова, сорвавшиеся с побелевших девичьих губ и повисшие в воздухе тяжелым низким облаком.

Трандуил тяжело вздохнул и открыл было рот, чтобы ответить, но она закрыла его ладонью и произнесла:

— Не говори ничего, я знаю, что это невозможно и все уже решено, но я не хочу этого слышать. — Прильнув к его груди, она добавила: — Обними меня, я так тосковала по тебе!

Владыка посмотрел в глаза прижавшейся к нему девушке и подарил ей первую с момента её побега улыбку, затем поднял Эсмерленд на руки и понес в свою импровизированную спальню.

В объятиях друг друга они забыли обо всем: что снаружи готовятся к битве, что Тенгель ждёт, когда же его невеста выйдет, и, не дождавшись, он сделает такие выводы, что от её репутации может не остаться и следа…

Эсмерленд сидела на кровати в тонкой кружевной сорочке и рассказывала Трандуилу о своём побеге, исключив, конечно, роль Тауриэль в нем, и о дальнейшем путешествии. Король в ответ поведал, как всполошились в Ривенделле после её пропажи, как расстроился Элронд и испугался Арагорн. Как сам он — Трандуил, как мальчишка бросил всё и кинулся её искать.

— Как видишь, Тауриэль здесь не причём. Если кого и наказывать, то только меня.

— Конечно, тебя! Но она уже не первый раз подводит меня, бросает тень на мой авторитет. Тауриэль понесет заслуженную кару.

— Я же сказала, она ни в чем не виновата! Почему ты так жесток с ней?!

— Эсмерленд, не перегибай палку. То, что мы были с тобой близки, не даёт тебе право вмешиваться в мои дела, — предостерег её владыка.

— Я не вмешиваюсь, просто…

— Ты знаешь сколько мне лет? — оборвал её Трандуил. Эсмерленд неуверенно кивнула.— И ты все ещё пытаешься меня обмануть!

— Ну, раз ты все знаешь, тогда я просто прошу тебя, если я хоть что-то для тебя значу, прости её!

— Она ослушалась, не выполнив мой приказ! Моё решение окончательное. На рассвете мы выступаем, я хочу чтобы ты держалась в самом конце отряда, с моей личной охраной, и не лезла в битву.

— Но как? Ведь у вас каждый клинок на счету, ты хорошо обучил меня, я не подведу!

— Я сказал — нет! — безапелляционно ответил владыка.

— Ты не можешь мне приказывать, я не твоя подданная! — гордо заявила она. Эсмерленд разозлилась от этого приказного тона, будто бы она его собственность, но тот факт, что он волнуется за неё, очень обрадовал.

— А если я пообещаю подумать над прощением Тауриэль, ты будешь покорной?

Она посмотрела на него из-под ресниц и томно улыбнулась.

— Тогда я тоже пообещаю подумать, быть ли мне покорной, — с придыханием ответила Эсмерленд.

Трандуил вопросительно поднял бровь и спросил:

— Это приглашение? — Эсмерленд только неопределенно пожала плечами, продолжая игриво улыбаться.

Владыка расслабленно возлежал на подушках: волосы в художественном беспорядке разметались по широким плечам, темное меховое покрывало, небрежно наброшенное на бедра и призванное прикрыть наготу, еще больше подчеркивало её, контрастируя с идеальной алебастровой кожей. Вальяжно закинув руку за голову, он из-под черных ресниц рассматривал сидящую напротив девушку.

Его нарочито ленивая поза должна была скрыть напряженную работу мысли. Не то, чтобы признание Эсмерленд стало для него откровением, но пока она молчала, можно было бездействовать. А теперь, когда слова произнесены вслух, он должен как-то отреагировать, принять какое-то решение. Да и их связь больше не является секретом и он — Трандуил, допустил это, позволил ситуации выйти из-под контроля, а отношениям, которые начинались, как мимолётные, зайти так далеко.

— Утром я поговорю с Тенгелем. — Эсмерленд в удивлённом неверии уставилась на Трандуила. — Только не обольщайся, разговор будет непростым, и даже я не знаю чем он закончится.

Эсмерленд хотелось прыгать от радости в предвкушении скорой победы. Неужели она сможет избежать ненавистного брака? А как отреагирует лорд Элронд? Столько вопросов! Но Эсмерленд сдержалась и решила пока оставить их при себе. Она провела языком по пересохшим от волнения губам и начала увлечённо исследовать рельефный торс Трандуила. Тонкие пальцы нежно скользили по гладкой упругой коже, вызывая рой приятных мурашек, появляющихся следом за каждым движением.

Трандуил оторвал спину от подушек и вплотную придвинулся к девушке. Его руки проникли под кружевную сорочку и начали возбуждающе гладить бёдра, сжимать ягодицы, касаться чувствительной женской плоти. Убедившись, что она уже готова принять его, Трандуил спустил тонкие бретельки и, обхватив талию, резко поднял Эсмерленд и усадил сверху. Она двигалась, пока, обессиленная, не рухнула к нему на грудь. Владыка подхватил её, прижал к себе, целуя припухшие губы, потом опрокинул на спину и опустился сверху.

Леголас прибыл к лагерю за полночь и сразу же отправился к отцу. Охрана без промедления пропустила своего принца, и когда он вошёл в огромный шатер короля, то на несколько секунд замер, давая глазам привыкнуть к плотной темноте. Леголас двигался бесшумно, не желая тревожить своего короля, если тот уже отдыхает, хотя ему было что рассказать. Заглянув в спальню, скудно освещенную всего парой свечей, он онемел от изумления: отец и темноволосая дева, показавшаяся смутно знакомой, тесно сплелись в объятиях, а поза и полное отсутствие одежды не оставляли сомнений в том, чем они занимаются и в каких отношениях состоят. Увиденная картина настолько смутила его, что, густо покраснев, Леголас опрометью выбежал из спальни.

Он задумчиво брёл по лагерю, невпопад отвечал на вопросы, если к нему обращались, так как думы его заняты были другим, а именно: попытками осмыслить сцену, подсмотренную в шатре. Его отец, такой величественный, такой холодный и невозмутимый король — и такое бурное проявление чувств! Это сильно выбивалось из образа, который давно сложился у него об отце. Леголас не знал, были ли у Трандуила женщины, но чтобы он вот так забылся, такого не было никогда! И с кем? С совсем юной девушкой, невестой роханского наследника, которую должен был сопроводить к будущему мужу, и ко всему прочему, с сестрой Арагорна. Он вспомнил её, правда, видел Эсмерленд всего пару раз, когда она ещё сорванцом лазила по деревьям и затевала возню со всеми вокруг. Леголас узнал её по буйной кудрявой голове, да и с братом они стали очень похожи. Она выросла и превратилась в красивую девушку, но отец и она? Это не укладывалось в голове…

За час до рассвета довольная Эсмерленд проснулась и выскользнула из временных покоев Трандуила. Она вспомнила его обещание поговорить с Тенгелем и довольно улыбнулась. Вряд ли они теперь станут мужем и женой. Её долгое отсутствие наверняка заметили.

Она вышла на освещенный предрассветными сумерками берег, сплошь заставленный разноцветными палатками, отбрасывающими в свете костров неясные мутные тени. Многие уже не спали, люди и эльфы сидели вместе, негромко переговаривались, кто-то даже пел, но так тихо и невнятно, что невозможно было разобрать слов. За одним из таких костров Эсмерленд увидела сидящего Тенгеля. Он поднялся и с насмешливой улыбкой пошёл ей навстречу. Оказавшись рядом, он очень спокойно, не повышая голоса произнес: