Полный карман песка (ЛП) - Лейтон Мишель - Страница 28

― Ты голодна, обезьянка? ― спрашиваю я, гладя шелковистые волосы Эмми.

Я чувствую ее кивок.

И почти сразу раздается щелчок, снова вспыхивают лампы.

― Электричество вернулось! ― сообщаю я Эмми. ― Ты волшебница? ― спрашиваю я, щекоча ее бок пальцами. Она дергается, и я слышу сдавленное хихиканье. Но она все еще выглядывает у меня из-за плеча. Вероятно, смотрит на очаровательного мужчину позади. ― Коул пришел, чтобы соорудить нам завтрак. Как насчет того, чтобы наполнить твой животик, а затем выйти во двор слепить снеговика? Согласна?

Эмми отстраняется, ее ясные глаза светятся счастьем. Она снова кивает.

Она смотрит на Коула. Ей не нужно говорить, чтобы передавать мысли. Выражение лица и язык тела говорят обо всем. Ее брови подняты, глаза широко распахнуты, и она чуть не подскакивает от возбуждения.

Я тоже смотрю на Коула, который теперь сидит на краю стула.

― Думаю, это значит, что стоит поторопиться, ― громко шепчу.

Он встает, улыбка касается кончиков его великолепных губ.

― Кто любит французские тосты? ― Эмми с энтузиазмом поднимает руку. ― Можешь показать, где у вас хлеб? ― спрашивает он. Он не заставляет ее говорить, вовлекает в общение случайным образом. И это хорошо.

Может, Коул будет благом. Для нас обеих. Только время покажет. А его у нас в избытке.

Глава 20

Коул

Когда Эмми осторожно отступает от матери и направляется ко мне, эмоции бушуют внутри, сменяя друг друга. Сначала ― затаенная нежность, какую обычно вызывают дети. Но потом она засовывает в рот большой палец. И во мне вспыхивает ярость ― ведь я знаю, почему она это делает. Боль вонзается в грудную клетку, а затем и прямо в сердце, словно острое копье. Если бы я мог его найти, сейчас я бы с радостью уничтожил человека, сделавшего с ней подобное. Оторвал бы его мерзкие, грязные ручонки одну за другой.

Но потом снова все меняется. Эмми тянется ко мне, обхватывая мою руку крошечными пальчиками, и ведет за собой в кухню. Ярость немедленно забыта, сменяясь покоем и утешением, что дарит эта маленькая девочка моей разбитой душе. Когда я смотрю на нее, почти верю, что вернулась Черити. По крайней мере, отчасти. И меня не покидает мысль, что, может быть, я смогу что-то сделать для Эмми, как-то возместить то, что случилось с моей собственной дочерью, спася кого-то еще. Хотя, это и не отменит того, что я сделал. Не вернет похищенную мной жизнь.

По пути в кухню я ощущаю, как нежно смотрит на нас Иден. Такое теплое чувство, словно счастье и благополучие исходят из нее, подобно солнечным лучам. Я оглядываюсь через плечо, а шагающая впереди меня Эмми направляется к шкафу. Я был прав, Иден улыбается, но даже на таком расстоянии замечаю слезы в ее глазах. И понимаю, что не хочу видеть в них боль или печаль. Никогда. Лишь удовлетворение. Или желание. Любовь.

Возвращаюсь к насущной проблеме, открываю шкаф и вытаскиваю хлеб, потом сажусь на корточки перед Эмми. И она отступает назад, лишь на шаг. Думаю, это прогресс.

― Хочешь помочь? Будешь моим мини-поваром?

Она переводит застенчивый взгляд от меня к своей матери и обратно. И, не отвечая, бросается обратно к Иден. Тянет ее за руку, и Иден наклоняется; Эмми что-то шепчет ей на ухо, потом снова бежит ко мне.

― Когда мы с Эмми готовим, мы всегда слушаем музыку, ― объясняет Иден, и, включив телевизор, находит музыкальный канал.

― Тогда так и сделаем, ― сообщаю я Эмми, хлопнув в ладоши и широко разведя руки, и предлагаю: ― Давай я подниму тебя сюда, так будет проще помогать.

Сначала Эмми просто на меня смотрит. Где-то позади мягко играет музыка. И я уже пытаюсь придумать что-то, чтобы ее отпустить, когда она вытаскивает изо рта большой палец и протягивает ко мне руки.

Что-то вспыхивает в груди, когда я тянусь к ней, мягко подхватываю под руки и поднимаю вверх, к столешнице. Она легкая как перышко. Маленькая и изящная. Хрупкая. Как мог кто-то даже подумать о том, чтобы причинить ей вред?

Я отгоняю мысли прочь. Здесь им не место. Не сегодня.

Сначала Эмми серьезна, ищет взглядом свою маму. И когда находит, ее улыбка может растопить самое холодное из сердец. Думаю, пока она может видеть Иден, то чувствует себя в безопасности.

Я снова перевожу взгляд на Иден. Она танцует для дочери, покачивая головой, закрыв глаза. А распахнув их, видит, как я на нее смотрю, и сразу краснеет. Потом начинает смеяться, и рядом с собой я слышу ответное хихиканье.

Глаза Эмми светятся, когда она смотрит на свою мать. И снова мое сердце сжимается, но на этот раз от теплоты и нежности. Вызывая печаль. Не ту безнадежность и тоску, что я испытывал так долго. Просто хотелось бы, чтобы здесь могла быть моя собственная дочь, наслаждаясь таким вот завтраком. Но и этой маленькой девочке все это нужно не меньше. По крайней мере, для нее я могу быть здесь.

Глава 21

Иден

Похоже, я веду себя глупо. Но именно сейчас я чувствую себя счастливой; подобного я не испытывала долгое время. А, может, и никогда. Мои родители не были весельчаками. Работа для них всегда была важнее меня. Уделять внимание ребенку не являлось приоритетом.

Потом, когда они отправили меня к Люси, внимания было в избытке. Правда, оно сильно отличалось от того, о чем я мечтала. Когда появилась Эмми, я поклялась, что ее детство будет совсем другим. Она получит всю мою любовь и внимание, у нее не будет повода сомневаться, что она для меня драгоценна. Мы станем смеяться, делать глупости и наслаждаться каждым днем. И тысячи прекрасных воспоминаний о детстве смогут затмить кошмары. Сегодняшний день добавится к тем, хорошим, воспоминаниям. Со времен Райана она не позволяла мужчине себя коснуться, даже случайно. Даже врачам.

До настоящего момента.

До Коула.

Кажется, она в нем что-то чувствует. Сломленность? Доброту? Печаль? Безопасность? Не знаю. Но уже два года ни с кем она не вела себя так непринужденно.

Сегодня Эмми счастлива. Ее улыбка ласкает мою душу как песня, играющая позади, ласкает слух. И Коул… наблюдать, как он ведет себя с Эмми, следить за выражением лица, когда он на нее смотрит… этот день не мог быть более идеальным. И он только начался.

Начался с разговора о худшем периоде моей жизни. Может быть, он закончится смехом.

― Давай, Эмми. Танцуй, как на сиденье в машине, ― приглашаю я дочь. Поднимаю руки и хлопаю в ладоши в такт музыке; я часто видела, как она так делает.

Эмми качает головой, ее взгляд быстро перебегает ко мне, потом к Коулу, и снова возвращается ко мне.

Коул это замечает.

― Что-то вроде этого? ― спрашивает он, дергая бедрами и плечами.

И пусть он всего лишь дурачится из-за Эмми, я вижу, что у него есть ритм. И почему-то это сильно на меня действует. Вызывая мысли о ритмичности других движений; мысли, которых не должно быть в голове, когда рядом моя дочь. И еще я чувствую тепло и счастье. И… надежду.

Улыбаясь Коулу, Эмми поднимает ладошки, всего чуть-чуть, и хлопает ими в такт.

― Давай, Эмми! Давай, Эмми! ― восклицает Коул, когда она начинает покачивать плечами. Ее лицо светится, будто от фейерверка в честь Четвертого июля.⁵ Я никогда не видела ничего более чудесного. Даже на фоне великолепного мужчины рядом с ней, то, что она делает этот маленький шаг вперед, захватывающе прекрасно.

Я руковожу процессом готовки из гостиной, наблюдая, как Коул достает миску и вилку, берет из холодильника яйца, масло и молоко, вытаскивает корицу из шкафа и сковороду из-под плиты.

Он движется так, словно ему комфортно на кухне. Полагаю, что так и должно быть. Он ведь холостяк. Готовить или голодать.

― Думаешь, я смогу разбить это яйцо одной рукой? ― спрашивает он Эмми.

Широко открытыми глазами она наблюдает, как он проделывает именно это. Она впечатлена, что только усиливается, когда Коул, танцуя, движется к мусорному ведру, чтобы выбросить пустую скорлупу. Эмми ловит каждое его движение, в уголках ее губ все время играет улыбка. Полагаю, она, как и я, считает его невероятным.