Бедабеда - Трауб Маша - Страница 12

Марьяша росла, тьфу-тьфу, здоровой во всех смыслах, а купание в череде не было противопоказано и у веганов. Прививки Людмила Никандровна делала внучке согласно графику, просто не ставила об этом никого в известность. Но она чувствовала, что скоро тоже сорвется. Она очень уставала. Чтобы заботиться о Марьяше, пришлось взять официальный отпуск и за свой счет, и у нее не было уверенности, что она сможет в ближайшее время вернуться на работу, если не найдет няню для внучки. Все шло совсем не так, как она ожидала, а так, что хуже не придумаешь при всем желании.

Зять сидел в позе лотоса и хрустел сельдереем. Причем забывал убрать за собой ошметки этого самого сельдерея и помыть стакан после наполненного жизненной энергией смузи и исключительно веганского кокосового молока. Настя опять мимикрировала и превратилась в странное существо с пустым и вечно голодным взглядом, с мутью в голове. При этом она в очередной раз обновила гардероб, что случалось регулярно, со сменой не сезонов, а партнеров. И теперь Людмила Никандровна каждый раз в ужасе шарахалась, видя перед собой странную женщину в шароварах, с немытыми и нечесаными волосами, расписанными хной руками, кучей ниток на запястье и дешевыми побрякушками на шее.

– Не надоело еще? Ноги не затекли? Может, погуляешь с дочерью, разомнешься? Там деревья в парке есть, можешь с ними пообниматься. Говорят, помогает, – предлагала зятю Людмила Никандровна, которая за месяц такой жизни друг у друга на головах причем в позе лотоса, действительно начала срываться и искала малейший повод сказать гадость. Впрочем, поводов хватало с избытком. Зятю Людмила Никандровна быстро поставила диагноз и даже знала, как его вылечить, хотя имело смысл начать лечение лет пятнадцать назад. Тики – Женя без конца вытирал уголки рта. Плюс комплексы, целый комплект. Ну и психоз тоже присутствовал. «Два сапога – пара», – злилась Людмила Никандровна, размышляя, насколько затянется это увлечение дочери. Лучше бы уж побыстрее прошло.

Родительский энтузиазм воспитывать ребенка «чистым» у отца девочки пропал так же быстро, как и у матери. Женя понял, что грудной младенец после сеанса бейби-йоги будет орать всю ночь. А соевое молоко, предложенное вместо обычной смеси, есть откажется наотрез и зальется таким громким плачем, что никакая медитация не спасет. Настя под влиянием мужа один раз сходила на йогу, которой молодые матери занимаются вместе с грудными младенцами, купила слинг и даже пыталась засунуть в него Марьяшу. Но та опять разоралась и успокоилась лишь после того, как оказалась на руках у бабушки. Людмила Никандровна наблюдала за дочерью – та по-прежнему смотрела на Марьяшу как на куклу, которую ей вдруг подарили, сказали, что она очень дорогая и ценная, но играть в нее не хочется.

Сватья Марина, кажется Витальевна, сделала над собой усилие и приехала навестить внучку. Но к Марьяше не подошла, а долго и подробно рассказывала Людмиле Никандровне, какой пережила ужас, пока до них добралась. Ведь у нее фобия, случаются панические атаки на эскалаторах, лестницах и серпантинах.

– И где вы в Москве серпантин нашли, даже интересно, – спросила Людмила Никандровна.

Марина, кажется Витальевна, поджала губы и принялась рассказывать, как ездила в молодости в Крым, и там как раз у нее случился первый приступ панической атаки на серпантине.

– А дальше своего говенного района вы когда-нибудь выезжаете? – Людмила Никандровна даже не пыталась быть милой. С нее было достаточно. Она стала сама собой.

Нинка очень любила это состояние подруги и иногда сознательно ее доводила.

– Тебе должны все надоесть до чертиков! – кричала Нинка на тренировке. – Разозлись, тебя же уже достали!

Специально вызывать это чувство Людмила Никандровна так и не научилась, зато с момента рождения внучки пребывала в нем практически двадцать четыре часа в сутки.

Тогда она все сообщила сватье – и про невылеченные тики ее сына, и про ее псевдофобии.

– Ваша Настя тоже ненормальная! – воскликнула Марина, кажется Витальевна. – Да она вообще Жене не пара!

На этом, к счастью Людмилы Никандровны, родственное общение, можно сказать, закончилось. А вскоре и брак Насти развалился. Она подала на развод, как только Марьяше исполнился год. Людмила Никандровна, которая была свидетельницей скандалов между молодыми родителями, думала, что Насте наконец надоело жевать траву и носить дешевые бусы. Но все, к сожалению, оказалось так банально, что становилось тошно. Женя увлекся преподавательницей йоги и решил уехать на Тибет – то ли чтобы стать монахом в Шаолине, то ли чтобы взойти куда-то и очистить карму. Но в результате Женя добрался лишь до Бибирева, где снимала однушку преподавательница йоги.

Людмила Никандровна морально была готова успокаивать и поддерживать дочь в непростой для любой женщины период – в состоянии развода. Каким бы странным, нелепым, непродолжительным или мучительным ни был брак, развод всегда дается тяжело именно женщине. Подспудно, на уровне инстинктов, она винит себя за провал, несданный экзамен по предмету «Этика и психология семейной жизни», который был введен, но не прижился в обязательной школьной программе.

Особенно тяжело, если причиной развода стала измена. Невыносимо, если изменил супруг. Для любой женщины это удар – по самолюбию, самооценке. Не просто земля уходит из-под ног, а рушится фундамент, все летит в тартарары. Людмила Никандровна знала это по собственному опыту и готова была разговаривать с Настей, сколько потребуется, объяснять, как врач и как мать. Но Настя развелась легко и особо не страдала. Точнее, вообще не страдала. И вот это Людмилу Никандровну пугало уже по-настоящему. Она надеялась, что дочь все держит в себе, не выплескивает наружу, но нет. Настя плевать хотела и на свой брак, и на развод, и на измену мужа. Она не сменила прическу, не перекрасилась радикально из блондинки в брюнетку или, наоборот, не начала худеть или толстеть. То есть не делала ничего из того, что обычно делают женщины в состоянии стресса. Разве что попросила мать пожарить ей отбивную на ужин. Йога, как и вегетарианство, стояла у нее поперек горла в прямом смысле слова.

Но опять же это никак не было связано с браком. Наевшись мяса, выбросив все безразмерные шаровары и коврик для йоги, Настя пустилась на поиски новой любви всей своей жизни. Людмила Никандровна смотрела на Марьяшу и радовалась, что внучка удивительным образом росла психически здоровой, даже слишком здоровой при таких родителях. Развивалась, как по учебнику – вовремя села, поползла, начала гулить. Даже иммунитет у Марьяши оказался таким крепким, что про нее в поликлинике говорили: «Выставочный образец». Никаких аллергий – ни на лактозу, ни на пыльцу. Людмила Никандровна, помня, какой болезненной и сложной была Настя в младенчестве, не верила своим глазам. Но Марьяша оказалась редким ребенком, приносящим только счастье, которое даже сопли и колики не омрачают. Когда начали лезть зубы, Марьяша вгрызалась в предложенные прорезыватель, баранку, морковку, кусочек яблока и тут же успокаивалась.

Настя же все еще искала смысл жизни.

Людмила Никандровна опять представила себе возможное развитие событий. Тоже ее давняя привычка, еще со спортивной юности. Нинка объясняла схему игры, и Миле важно было проиграть все в голове, представить подробно, как она отбивает, как переходит, как выглядит зал. Нинка всегда хохотала над этой привычкой подруги.

– Как будет, так будет, – говорила Нинка.

Так и сейчас – Людмила Никандровна предположила, что произойдет дальше. Она, например, не сомневалась в том, что объявится сватья. Так всегда было, есть и будет. Йогиня в качестве новой невестки должна была показаться Марине, кажется Витальевне, в миллион раз хуже бывшей. Которая, опять же по законам семейного жанра, обязана была в глазах бывшей свекрови обрести если не горящую звезду во лбу, то нимб уж точно. Не говоря уже о том, что бывшие родственники при расставании очень часто вдруг начинают испытывать нежные чувства друг к другу. Приставка «экс» имеет такой магический эффект – бабушки вдруг мечтают общаться с внуками, бывшие мужья становятся идеальными отцами, а тетушки, дядюшки, сватьи и прочие троюродные племянники вдруг начинают поздравлять со всеми праздниками и даже передавать подарки. Так что Людмила Никандровна ждала звонка сватьи и возвращения с повинной зятя. Но опять ошиблась, как и в случае с дочерью. Ни Марина, кажется Витальевна, ни Женя не звонили, не умоляли пустить на порог, чтобы хоть одним глазом увидеть Марьяшу. В какой-то момент Людмила Никандровна не выдержала и спросила у дочери, не поддерживают ли с ней связь, так сказать, отец ребенка и его бабушка?