Обаятельный наглец (СИ) - Волгина Надежда - Страница 31

Соня принесла им с Никой по шампанскому, а Эрнест остался верен виски. Они выпили, и вскоре пилот объявил, что идет на посадку.

Улучив момент, Михаил перехватил Эрнеста возле туалета и поинтересовался:

— Что ты ей такого наплел, что она согласилась принять этот подарок?

— Ну… — замялся сначала Эрнест. — В общем, я сказал ей, что нефтяные магнаты бывают очень обидчивыми. Что цена этого подарка настолько же велика для нее, насколько ничтожна для тебя. И если она не хочет принимать его только из соображений дороговизны, то ты посчитаешь это личным оскорблением, потому что не видишь этой самой дороговизны. В общем, убедил, ну! Что тебе и нужно было. А сейчас отпусти меня, пока я не описался от возмущения, — пафосно изрек Эрнест, а Михаил еле подавил приступ смеха.

Да стилист этот не только в своем деле профессионал, он еще и настоящий психолог. Все то же мог бы сказать Нике и сам Михаил, но вряд ли у него получилось ее убедить. А этот пройдоха смог, однако.

Аэропорт имени Шарля де Голля встретил их теплым вечерним бризом. Выйдя из самолета, Ника замерла на трапе и вдохнула полной грудью воздуха. Михаил не мешал ей, не торопил, любуясь ее профилем, сжимая в руке ее руку. Н-да… Она как-то сразу вписалась в местную ауру, пропитанную красотой, модой и женственностью. И не Ника была создана для Парижа, а он для нее, — эта мысль тоже невольно зародилась в голове. Наверняка она не раз бывала за границей, вот и загранпаспорт у нее имелся с разными штампами. Но Михаил мог гордится уже тем, что Париж покажет ей первым.

Машины уже ждали их у трапа. В одну сели он с Никой и охранник. Вторую занял другой охранник, и она отправилась за ними следом, пересекая широкое поле и увозя их в город любви.

— А какую оперу мы будем слушать? Даже забыла поинтересоваться, — немного нервно рассмеялась Ника в машине.

Она волновалась, и это чувствовалось по ее подрагивающей ладошке, которую она разрешала Михаилу не выпускать из своей.

— «Дон Жуан» Моцарта, если верить афише.

— Я в музыке не очень… — смутилась Ника.

— Я тоже. Но мы не только идем слушать оперу, но и смотреть на один из самых красивых оперных театров. В Гранд-Опера туристы ходят как в музей. Там есть на что посмотреть.

— А ты там часто бываешь?

— Не очень, — уклончиво отозвался Михаил.

Бывал, конечно. И женщин возил в Парижскую оперу. Но все это было до появления Ники в его жизни, о чем он предпочел бы не вспоминать. После этой поездки ему вряд ли захочется побывать в Опере Гарнье с какой-нибудь другой женщиной. Ника затмила их всех, как и вытеснила о них мысли из головы Михаила.

— А твои охранники тоже будут смотреть оперу? — понизила Ника голос до шепота и приблизила к нему лицо.

Она это сделала, чтобы не услышал предмет разговора, сидящий рядом с водителем, а Михаил пришел в восторг, что теперь может с чистой совестью поцеловать ее.

— Будут, — лукаво отозвался он и прижался к ее губам.

Она ответила на поцелуй — доверчиво и естественно, даря ему ни с чем несравнимое удовольствие, позволяя сжать себя в объятьях, прижимаясь к нему всем телом.

— Хорошая у них работа, — так же шепотом с улыбкой отозвалась после поцелуя.

— Она не всегда такая, — кивнул Михаил, не желая вдаваться в подробности и пугать ее.

Его жизнь была настолько публичной, что охрана уже стала неотъемлемой ее частью. Михаил привык везде бывать с сопровождением. Понимал, что пока еще Ника этого не понимает и дичится. Но и она привыкнет.

— И ты съел всю мою помаду, — хихикнула она ему в плечо. — А Эрнест пошел развлекаться, как недавно сообщил.

— Помада тебе и не нужна, потому что целовать тебя сегодня я буду много и часто. Ты не против?

— Не против, — отозвалась она, и Михаил не увидел, но догадался, что щеки девушки залил румянец стеснения.

И снова ему захотелось поцеловать ее, в чем он не стал себе отказывать. Так и получилось, что всю дорогу до Гранд-Опера они с Никой умудрились процеловаться. Как школьники, испытывая похожие чувства — азарта, новизны и неконтролируемого возбуждения. По крайней мере, именно так чувствовал себя Михаил. И он надеялся, что эмоции Ники созвучны с его.

Ника

Она ужасно трусила. Вот прямо ужасно-ужасно, хоть и старательно скрывала это. Поцелуи Михаила возбудили ее плюс ко всему, и из машины она даже с его помощью еле выбралась. А потом Михаилу даже пришлось ее поддержать, чтобы не упала на мостовую перед одним из самых красивейших оперных театров мира.

— Укачало? — заботливо поинтересовался Михаил, заглядывая Нике в глаза и придерживая за талию.

— Немного, — соврала она. Не признаваться же ему в собственной трусости.

Ника знала, что выглядит сегодня подобающе случаю, что не будет выделяться из всех остальных женщин, пришедших смотреть оперу. Но это ничего не меняло. Не получалось осознать, что она находится в Париже, и что Михаил ведет ее в парижскую оперу.

— Вот, выпей воды, и станет легче, — протянул ей Михаил бутылку, за которой нырнул в машину.

И правда, ледяная вода помогла — остудила не только внутренности, но и голову.

— Прошу! — подставил он ей локоть, в который Ника с радостью и вцепилась.

Здание оперного театра поражало уже снаружи красотой и монументальностью, а попав внутрь, Ника и вовсе задохнулась от восторга.

Они с Михаилом неспешно поднимались по парадной лестнице, и Ника отчетливо представляла, как любят тут дефилировать светские дамы, блистая своими дорогущими нарядами. Сегодня она была одной из них, но все это ей не очень нравилось, как и мужские взгляды, что ловила на себе.

— Если так и дальше пойдет, я вынужден буду с кем-нибудь скрестить шпаги, — ревниво прошептал ей на ухо Михаил, скользя ладонью от талии вверх и останавливая руку, не доходя до груди.

Жест показался Нике очень интимным, и по телу снова разлилась слабость. Что делает с ней этот мужчина? Она возбуждается уже от того, что видит его. Смуглый брюнет с самыми сексуальными и непроницаемыми глазами в мире. Он смотрит на нее так, что кажется, будто раздевает взглядом.

К тому времени, как они добрались до ложи, Ника уже успела известись. И здесь в относительной тишине замкнутого пространства незаметно перевела дух, разглядывая сцену, огромную хрустальную люстру и роспись вокруг нее.

А потом началась опера, и Ника забыла обо всем. Оказывается, совсем не нужно знать язык, на котором поют, достаточно просто читать эмоции, черпая их на лицах исполнителей и в музыке. Слушая оперу, Ника почему-то ассоциировала себя с героиней старого американского кино «Красотка». Так же, как герой Ричарда Гира, Михаил периодически смотрел на нее, изучая реакцию. И как в кино героиня Джулии Робертс, Ника тоже в какой-то момент не сдержала сентиментальных слез.

Поход в оперу был незабываем, насыщенным эмоциями и новыми для нее переживаниями, но Ника порадовалась, когда спектакль закончился, и они с Михаилом вернулись на улицу Парижа — теперь уже вечернюю, покрытую таинственным мраком и подсвеченную фонарями.

— Тебе понравилось? — придержал он ее за талию и повернул к себе лицом.

— Очень! — честно отозвалась Ника.

Из всех эмоций она с легкостью могла выделить именно эту. Ей понравилось в Опере Гарнье. Она получила удовольствие и от созерцания, и от музыки и голосов исполнителей.

— Значит, я заслужил поцелуй? — лукаво поинтересовался Михаил.

— Здесь? — оглянулась Ника.

Площадь перед театром была еще довольно оживленной. Кто-то садился в машины, иные уходили от театра прогулочным шагом, но кругом сновали люди.

— А почему нет? Честным людям скрывать нечего, — рассмеялся Михаил и прижался к ее губам в горячем и проникновенном поцелуе, от которого у Ники мгновенно закружилась голова.

— Я не верю, что в Париже сейчас, — пробормотала Ника, уткнувшись лицом в пиджак Михаила.

— А я не верю, что в Париже с тобой, — отозвался он. — И сейчас я поведу тебя на ужин в один из самых изысканных ресторанов Парижа, — оторвал он ее от себя и заглянул в глаза.