Сладкое лето (СИ) - Хаан Ашира - Страница 11

— Посмотрим, стоит ли приз усилий, — ухмыльнулся он провокационно.

— Что? — Я отшатнулась, попытавшись слезть с него, но Макс положил горячие ладони мне на бедра, резко вернув обратно, вогнав себя вновь до конца.

— Нет, родео выглядит иначе. Я забыл. Это я должен вырываться… — он поддал бедрами вверх. — Но я не хочу.

Все внутри меня просило двигаться, чувствовать горячую упругую плоть, скользить по ней, и я не могла противостоять этому. Разве я не хотела еще полчаса назад именно такого — бездумного жаркого траха с красивым молодым самцом?

Хорошо, с конкретным красивым молодым самцом, со слишком длинным языком.

Я уперлась ладонями в его твердый живот, откинула голову и просто отдалась ритму: вперед-назад, в глубину, наружу почти до конца, обратно. Загорелые руки на моей коже скользят сначала осмысленно — он ловит грудь ладонями, сложенными лодочкой, накрывает ее, тянется к плечам, оглаживает целиком. Но потом, по мере того, как я ускоряю темп и закусываю губу, чувствуя, как внутри вновь разгорается пламя, движения рук становятся хаотичными. Касание, мимолетное сжатие, пальцы на животе, ловят мои пальцы, ладонь гладит меня по щеке… И дыхание Макса тоже ускоряется, я чувствую, что внутри меня становится все мокрее, но и теснее.

А потом он резко кладет руки мне на бедра и фиксирует, запрещая двигаться.

— Стой… — его дыхание срывается, на лице уже нет нагловатой улыбки, губы приоткрыты и я наклоняюсь, чтобы облизнуть с них его сочный вкус. — Погоди, давай притормозим.

Я выпрямляюсь и жду, пока он справится со своим возбуждением. Но Макс не просто ждет — он облизывает большой палец и обводит по кругу мой напряженный сосок, прищурившись наблюдает за моим лицом.

Сжимает его двумя пальцами — сначала легонько, а потом все сильнее, пока я не вскрикиваю, и тогда он приподнимается и ловит его губами, даря такую нежную ласку, что на магистрали «соски-клитор» загораются новогодние огоньки, и я нетерпеливо начинаю елозить, пытаясь потереться о Макса так, чтобы зажечь там еще и новогоднюю елку.

Он проводит языком вниз по груди, накрывает ее ртом — она едва ли дотягивает до первого размера, и у него это почти получается, — но потом соскальзывает и оставляет жадные засосы-укусы на животе, на груди, на руках и даже на ребрах сбоку. Присасывается к чувствительной коже так, что мне почти больно.

— Макс! — вскрикиваю я с упреком, но он поднимает мутные от страсти глаза и оправдывается:

— Ох, какая ты охуенная… мне прям больно держаться. Как наждаком по нервам.

— Так не держись, — предлагаю я, приподнимаясь и сжимая его внутри, выбивая из него сдавленный стон.

И, конечно, в этот момент должен запищать таймер плиты!

Я подхватываю свою оверсайзовую футболку для сна, накидываю и несусь доставать формы из духовки. Внизу живота у меня все сжимается, ноги подрагивают, соски стоят так, что вот-вот продырявят ткань, но я супергерой Ася Девушка-Кондитер, и мои волшебные шоколадные капкейки завтра будут радовать целую толпу визгливых десятилеток и спасать нервы их родителей. Я не могу отступить, даже если у меня охренительный секс с охренительным мужчиной.

Вытряхнуть эту порцию и замешать новую: яйца-сахар-кефир-масло-миксер-мука-разрыхлитель-какао — только в еще более скоростном темпе. Этот рецепт запомнится мне надолго. Я ставлю какие-то немыслимые рекорды и запомню капкейки как самую эротичную выпечку на свете.

В тот момент, когда я мешаю лопаткой тесто, стараясь делать это медленно, но все равно как-нибудь побыстрее, с кровати подает голос Макс:

— А теперь оттопырь попку.

Наверное, не стоило стоять на коленях на табуретке, нависая над столом и стальной чашей миксера. Или стоило?

Я оглядываюсь.

Он лежит, закинув руку за голову, а другой поглаживает все еще стоящий член.

И, разумеется, пялится на то, как я тут изгибаюсь над тестом.

Но теперь оно меня интересует гораздо меньше. У него красивый член, ровный, аккуратный, с соразмерной розовой головкой, чуть загнутый вверх — и больше всего мне хочется вернуться обратно и продолжить начатое. Хотя нет, сначала я хочу его облизать!

— Ты там не отвлекайся, — замечает Макс, но видно, что ему нравится то, как я его разглядываю.

Вздыхаю и — кондитерский мешок, отсадить в формочки, не забывая выгнуться так, чтобы футболка поползла вверх, открывая бедра до упора, засунуть в духовку, установить таймер и скинуть футболку, запрыгивая обратно в постель. Сразу попадаю в горячие руки Макса, к его горячим губам, целующим меня абсолютно везде, проходясь от мочки уха до ключицы, от сосков до пупка, и от внутренней стороны бедра глубже, глубоко в темные глубины. Его язык проникает невероятно далеко — все-таки болтовня, видимо, тренирует правильные навыки, — но мне хочется большего!

Он поворачивает меня спиной и усаживает на себя так легко и быстро, что я успеваю только вскрикнуть, когда он проскальзывает внутрь. Теперь он может вволю любоваться моей задницей, а мне остается только вид на неумолимый таймер: 23… 22… 21…

Макс проводит пальцами по позвонкам, целует в спину и поддает бедрами вверх, чтобы я не отлынивала и двигалась. А он будет управлять хваткой железных пальцев у меня на бедрах. Я наконец-то наращиваю темп, распаляюсь все сильнее… и снова торможу, когда он врубает стоп-кран.

Долгий стон разочарования. Оглядываюсь через плечо:

— Тебе не вредно столько не кончать?

— Ничего. Я хочу попробовать тебя абсолютно всю. Сегодня я до вечера уже никуда не тороплюсь.

На четвертой порции капкейков он доводит меня до оргазма пальцами, пока я сижу на нем.

На шестой я наконец получаю в свое распоряжение его идеальный член, и пока Макс изучает меня пальцами, аккуратно раскрывая нижние губы как цветок пронзительно нежными и бережными движениями, я облизываю его со всех сторон, скольжу губами по шелковой коже, под которой невероятно твердая сталь, дразню языком уздечку и почти впускаю его в свое горло — одновременно с его движением пальцев внутри меня.

Я чуть было не довожу его до оргазма, чуть не прерываю наш безумный марафон, но в этот момент звенит чертов таймер, и Макс спихивает меня с кровати:

— Иди работай, гадкая девчонка! Могла все испортить!

Между седьмой и восьмой я, увы, отвлекаюсь надолго и готовлю крем, а потом начинаю наворачивать шапочки на готовые капкейки и ставить их в коробочки. Макс наблюдает за каждым моим движением, и я невольно делаю их чуть более эротичными, чем надо. Меня можно было бы снимать в порно: «Развратная кондитерша думает совсем не о креме, когда облизывает свои пальцы».

После того как я вытаскиваю восьмую партию, на нее остается только навертеть крем — укладываюсь в пять минут и с решительным видом направляюсь к кровати.

Макс ловит меня, переворачивает на живот и буквально втрахивает в кровать, наваливаясь всем телом. Я визжу, утыкаясь лицом в подушку, он рычит и кончает, вцепившись зубами в мою холку, как большой кот.

Потом отваливается в сторону и долго глубоко дышит, закрыв глаза. А я лежу на его загорелом, гладком, как нагретый солнцем камень, плече и мечтательно жмурюсь. Удовлетворенная на полгода вперед и полгода назад. Счастливая до неприличия, затраханная до непотребства, довольная до непристойности.

Но, конечно, в раю тоже был змей. И наверняка комары.

Надеюсь, что только комары, а заказчиков дьявол оставил для ада.

Я смотрю на часы и пинаю Макса в бок:

— Одевайся.

— Мммм? — он приоткрывает один глаз и тут же переводит его на мою грудь.

Этот мужчина неисправим!

— Сейчас приедет заказчица за капкейками. Надо выглядеть прилично, — вздыхаю я, впервые жалея, что у меня студия. Так бы закрыла свое загорелое сокровище в комнате и рассчиталась самостоятельно.

— Аааа…

Он поднимается только попытки с третьей, наверное. Сшибая косяки, добирается до ванной. Возвращается уже бодрым, быстро одевается, подходит ко мне, уже тоже одетой в джинсы и топик, целует в лобик и говорит: