Путь домой (СИ) - Пылаев Валерий - Страница 30

– …что случилось? Я не понимаю, Кать.

– И не надо. Я… я сейчас не могу… Не пойду никуда, извини.

– Ты имеешь право злиться. Я был неправ. Но…

– Не надо никаких «но», Миш. Не сейчас. Я тебе позвоню, ладно?

Миш? Миш?!

Судя по имени – да и теме разговора – вместо мордоворотов из «R-corp» к Кате пожаловал сам Михаил Александрович? Светило науки и далее по списку?..

– Котенок, что такое? – в голосе гостя появились умоляющие нотки. – Ты сама на себя не похожа! У тебя все в порядке?

– Да, Миш, все нормально. – Катя явно собиралась поскорее выпроводить незваного гостя. – Просто устала. Извини, что не брала трубку, правда… Кажется, я приболела немножко…

Михаил Александрович, он же Миша, не ответил. Ушел? Или…

– Кать, – снова раздался его голос. – А чьи это кроссовки?.. И куртка… Кать?

– Какая… какая куртка?

– Вот эта, Кать! – Голос Миши разом скакнул на пару десятков децибел вверх. – Мужская куртка, Кать. Чья?

– Миш, ты не подумай…

– Чья. Это. Куртка? Я тебя спрашиваю!

Ох ты ж, какие командные нотки – великий кардиолог явно привык требовать и повелевать, а не просить прощения. Бедная Катя…

Да к Хель его! Какого йотуна приютившая и буквально спасшая меня женщина вынуждена оправдываться перед этим ху… хускарлом, который тайком гуляет от жены, а теперь еще и имеет наглость так разговаривать?

Сам толком не понимая, что делаю, я отлип от стены, распахнул дверь и вышел в коридор.

– Моя куртка, – сказал я. – И кроссовки тоже мои.

Катя не соврала – мы с Мишей действительно оказались похожи. Примерно одного роста и сложения, одинаковый цвет волос – даже в чертах лица что-то общее. Правда, в отличие от меня, он был гладко выбрит и одет с иголочки. Явно дорогущая куртка из тонкой кожи, темно-синяя рубашка, брюки, лакированные ботинки и подобранный точно в цвет к ним ремень. Образ солидного кавалера завершал огромный букет алых роз. Штук сто, не меньше. Да уж, я такой крутизны даже жене в жизни не дарил…

– Кать. – Миша смерил меня взглядом. – А это, собственно, кто?

Вот не люблю, когда на меня так смотрят. Не злобно, не сверху вниз. Наверное, даже не презрительно. Примерно такого же взгляда блистательный Михаил Александрович удостоил бы собаку, кошку… или хомяка, появившегося в Катиной квартире неведомо откуда и посмевшего помешать их беседе. Не видел он во мне ни конкурента, ни угрозы – в упор не видел… И это злило еще больше.

– А тебя, дорогой, волновать не должно, кто я такой. – Я шагнул вперед. – Гость. Такой же, как и ты.

– Я вообще-то не с тобой разговариваю.

Кажется, проняло. На холеных Мишиных щеках заиграли желваки. Разозлился. А здоровый, зараза… Конечно, до бугаев Павла Викторовича далеко, но мне может и хватить. Похоже, еще и в спортзал ходит – не то, что я, раздолбай…

Да плевать! Я водил в бой хирд, сражался, дважды умирал, побывал в Чистилище и смотрел в лицо самой Владычице Хель! Что мне какой-то там кардиолог – пусть даже высокий и накаченный?! Подскок, двойка в подбородок – если я еще хоть что-то реально помню со времен секции бокса – и да помогут мне боги!

– Зато я с тобой разговариваю. – Я сжал кулаки, набычился и двинулся Мише навстречу. – И вот что я скажу: тебе пора. Домой… к семье.

Уж не знаю, что подействовало больше – мой грозный облик, последняя фраза или то, что Катя так и не сказала ни слова. Миша сдался.

– Ага. Вон оно как. – Он перевел задумчивый взгляд с Кати на меня, потом обратно. – Ладно, понял. Желаю удачи.

Миша аккуратно опустил роскошный букет на тумбочку, развернулся и вышел. Даже дверь прикрыл – не истерично хлопнул, а именно прикрыл. Осторожно и почти бесшумно – как и положено взрослому ответственному мужчине с целью в жизни.

– Антон… – В глазах Кати блеснули слезы. – Антон, ты чего натворил?..

– Судя по всему, сохранил семью одного молодого и талантливого врача. – Я пожал плечами. – И за это мне полагается нормальный человеческий бутерброд… котенок.

Что я несу? Похоже, после еще одной неожиданной маленькой победы меня снова понесло. Я в очередной раз уверовал в собственную удачу и непобедимость – а заодно еще и в божественное чувство юмора, сверхчеловеческую привлекательность и бронебойную харизму.

– Вот. – Я демонстративно выдернул из роскошного букета одну-единственную розу. – Держи. Извини, что так скромно, но это все, что есть.

– Антон!!!

Ох, огребу сейчас… Судя по выражению лица и метавшим молнии глазам, Катя моего мнения о своей персоне явно не разделяла.

Но выдать мне так и не успела – снова раздался звонок. На этот раз ожил на тумбочке у букета Катин телефон. Отодвинув меня, она взяла трубку… и застыла, побледнев. То, что ей сказали, похоже, оказалось в сто… Нет, даже не так – в тысячу раз важнее меня с Мишей вместе взятых!

– Что такое, Катюш? – осторожно спросил я, когда она повесила трубку.

– Женя звонил… Охранник Женя, помнишь? – Лицо Кати разом растеряла всю грозную серьезность. – Алексу плохо, острая боль в груди.

– Блин… – поморщился я. – Скорую надо?

– Антон, ты не понимаешь…

Катя на моих глазах превращалась из разгневанной фурии в маленькую девочку. Точнее – в до смерти перепуганную маленькую девочку.

– Что я не понимаю?

– Острая боль вот здесь – это наш шифр… Ну, как «код красный», понимаешь? – прошептала она, прижимая руки к груди. – Нас раскрыли!

– Кать… Мы на красный проехали.

– Да знаю я! Не отвлекай!

Пожалуй, лучше помолчать. И помолиться Всеотцу – а заодно и всем прочим асам и ванам – чтобы не подвели ремни и подушка безопасности. Удивительно, как Катя еще ни в кого не въехала – водила она до сих пор, мягко говоря, посредственно… Но на этот раз чертовски быстро. Обгоняла, бессовестно подрезала, мчалась по встречной – а теперь вот еще и пролетела на красный, едва не зацепив зеркалом какого-то парня с рюкзаком. Но пока нам везло. То ли божественное покровительство Двуединого и богов северян уже давно успело просочиться из «Гардарики» в реал, то ли никто не хотел связываться с водителем затонированной крутой иномарки – но мы уже выскочили на кольцо и до сих пор оставались живы.

– Кать, сбавь чуть-чуть, – попросил я.

– Нормально. – Гонщица стиснула зубы и наоборот прибавила газу, положив стрелку спидометра на жутковатую отметку сто шестьдесят. – Я все контролирую.

– Если мы убьемся, Алексу легче не станет. – Я чуть сполз на сиденье. – Ты знаешь, что делать? У вас есть… какой-то план на такой случай?

– В общих чертах, – кисло отозвалась Катя. – Острая боль в груди – это значит «все плохо и надо бежать». Почти самый крайний из хреновых вариантов.

– Почти? – Я помотал головой. – А есть что-то хуже?

– Хуже – это когда мы вляпались по полной, и можно уже никуда не торопиться, Антон. – Катя на мгновение посмотрела на меня – и тут же снова уставилась на дорогу. – И – да, на такой случай шифр тоже есть.

– Значит, пока все не смертельно, – вздохнул я. – Ладно, Джейн Бонд, какой у нас план?

– Приехать туда. Забрать Алекса. – Катя резко дернула руль влево, обгоняя очередного неторопливого водителя. – Уехать куда подальше.

– А если точнее?

– Да нет никаких точнее, Антон, – буркнула Катя. – Я доктор, а не суперагент. Естественно, ни к чему такому я не готовилась… Но надо попробовать.

– Что? – Я на всякий случай взялся за ручку над дверью – Катя перестраивалась из ряда в ряд, как матерый «шашечник». – Что именно?

– Забрать Алекса в больницу. Ты сам видел, что охранники там не самые сообразительные. Может, и прокатит.

– А если нет? – усмехнулся я. – Если им приказали «не пущать» ни при каких обстоятельствах?

– Для этого мне и нужен ты. – Катя вздохнула. – Не бросишь девушку в беде?

– Да куда я денусь?.. Но ты же понимаешь, что еще раз сыграть твоего драгоценного Мишу я по очевидным причинам не смогу?

– Угу, – кивнула Катя. – Антон, да я сама не знаю, что делать… Просто помоги мне, ладно? Ты все-таки мужчина. Ты намного сильнее меня.