Сталин. После войны. Книга 1. 1945–1948 - Стариков Николай - Страница 14

Кстати, о советско-японских отношениях. До сих пор бытует мнение, будто Сталин «вероломно нарушил» договор с Японией. Напомним, что после японской агрессии против Китая, которая почему-то не считается частью Второй мировой войны, единственной страной, поддержавшей китайцев, был СССР[102]. Запад стал помогать китайцам только после нападения Японии на США. В 1938–1939 годах на границе СССР и в Монголии прошли два военных конфликта с японскими вооруженными силами, на озере Хасан и Халхин-Голе. После этого японцы последовали примеру Берлина и заключили со Сталиным Договор о нейтралитете. Его подписали 13 апреля 1941 года в Москве нарком иностранных В. М. Молотов и министр иностранных дел Японии Ёсуке Мацуока. А затем случилось нечто из ряда вон выходящее. Сталин сделал то, что он никогда не делал ни до, ни после. Иосиф Виссарионович неожиданно приехал на вокзал, чтобы лично проводить министра иностранных дел Японии Ёсуку Мацуока, который из Москвы ехал на поезде в Берлин. Прощаясь, Сталин поцеловал его и сказал: «Мы тоже азиаты».

Обратите внимание: про страшный «пакт Молотова – Риббентропа» вы наверняка слышали именно в негативном ключе. Мол, именно этот договор о ненападении развязал Гитлеру руки[103]! При этом никто не говорит, что подобный документ «развязал руки» Японии в ее атаке на Пёрл-Харбор, хотя смысл двух документов практически одинаков. Что же было написано в Договоре о нейтралитете между СССР и Японией?

– «Обе договаривающиеся стороны обязуются поддерживать мирные и дружественные отношения между ними и взаимно уважать территориальную целостность и неприкосновенность другой Стороны».

– «Если одна из Договаривающихся сторон станет объектом военных действий со стороны одной или нескольких третьих сил, другая Сторона будет соблюдать нейтралитет на протяжении всего конфликта».

– «Существующий Договор вступает в силу со дня ратификации обеими Договаривающимися сторонами и остается в силе в течение пяти лет. В случае, если никакая из Договаривающихся сторон не денонсирует Договор за год до истечения срока, он будет считаться автоматически продленным на следующие пять лет»[104].

Заметим, что переговоры Сталина с Мацуоко проходили отнюдь не гладко. Первым делом представитель Страны восходящего солнца поставил вопрос о продаже Японии Северного Сахалина. И, разумеется, получил отказ. Сталин подошел к карте и указал на Приморье:

– Япония держит в руках все выходы Советского Приморья в океан – пролив Курильский у южного мыса Камчатки, пролив Лаперуза к югу от Сахалина, пролив Цусимский у Кореи. Теперь вы хотите взять Северный Сахалин и вовсе закупорить Советский Союз. Вы что, – спросил Сталин, улыбаясь, – хотите нас задушить? Какая же это дружба?

Мацуоко, со своей стороны, делано удивился тому, что огромный СССР не хочет уступить Японии ма-ааленькую территорию в таком холодном месте.

– А зачем Японии нужны эти холодные места на Сахалине? – парировал Сталин.

– Это создаст спокойствие в данном районе, а кроме того, Япония согласна на выход СССР к теплому морю, – ответил японский министр с удивительной прямотой.

Выход к теплому морю – это либо Персия (Иран), либо Индия. В любом случае это столкновение с Великобританией. Улыбающийся японец хотел получить часть территории СССР и взамен предложить СССР войну за выход к теплому морю.

– В Индии, – добавил Мацуоко, – имеются индусы, которыми Япония может руководить, чтобы они не мешали.

– Это даст спокойствие Японии, а СССР придется вести войну, – сказал Сталин и показал на карте на Индию. – Это не годится[105].

Подписав с русскими Договор о нейтралитете в апреле 1941 года, японцы отнюдь не чувствовали себя связанными принятыми обязательствами. Утвержденная 2 июля 1941 года на императорском совещании «Программа национальной политики Империи в соответствии с изменением обстановки» предусматривала продолжение войны в Китае и одновременное завершение подготовки к войне как против США и Великобритании, так и против СССР. На этом заседании «расцелованный» Сталиным Мацуока заявил, что «наша дипломатическая политика в связи с войной между Германией и Советским Союзом должна основываться на целях и проводиться в духе Тройственного пакта». На деле это означало возможность японского нападения на СССР[106]. И на том же заседании министр подтвердил, что «для нас было бы правильным принять участие в этой войне».

30 июля 1941 года Рихард Зорге отправил донесение в Москву: «Начиная со второй половины августа Япония может начать войну, но только в том случае, если Красная Армия фактически потерпит поражение от немцев, в результате чего оборонительная способность на Дальнем Востоке будет ослаблена»[107].

Так что соблюдение японцами договора было продиктовано не верностью взятым обязательствам, а расчетом. Их останавливали два серьезных обстоятельства. Во-первых, Германия себя показала крайне ненадежным союзником. Сначала Гитлер заключил договор с СССР во время боев японской армии с Красной Армией на Халхин-Голе, а потом напал на Советский Союз через два месяца после заключения договора между Москвой и Токио. Немцы демонстрировали полное пренебрежение своими японскими союзниками, поэтому вступать в войну из-за них было бы крайне глупо. Вторая причина – серьезный военный урок, преподанный Красной Армией. Георгий Константинович Жуков, который командовал частями Красной Армии на Халхин-Голе, описывал свое впечатление от японских потерь так: «Там, когда японцы пытались вырваться из кольца, их встретила наша 57-я дивизия, и они оставили там столько убитых, что едешь ночью по этому полю боя, и слышно, как ребра хрустят под машинами. И страшный запах трупов… А помните, как потом, уже после переговоров, они выкапывали трупы своих, погибших в окружении? Столько выкопали, что под конец иногда увидят – и стараются скорей обратно забросать землей, чтобы не выкапывать, закончить. Уже самим невтерпеж стало…»[108]

Ну и не будем забывать, что напротив миллионной Квантунской армии рядом с нашими границами, с 1941 по 1945 год стояли советские войска численностью в 1,2 млн штыков. И все эти солдаты не могли быть брошены против Гитлера, так как гарантии ненападения Японии не было. Потому хоть и не прямо, но японцы Гитлеру все же помогали.

Согласно статье 3 договора, предусматривалось право его денонсации за год до истечения пятилетнего срока действия. Подписанный в апреле 1941 года договор истекал в 1946 году, Москва должна была сообщить Токио о своем желании выйти из договора за год до его окончания. Так Сталин и поступил. 5 апреля 1945 года нарком иностранных дел СССР Вячеслав Молотов принял посла Японии в СССР Наотакэ Сато и сделал заявление о намерении СССР денонсировать договор от 13 апреля 1941 года. В переданном японцам документе указывалось, что с момента заключения договора о нейтралитете «обстановка изменилась в корне. Германия напала на СССР, а Япония, союзница Германии, помогает последней в ее войне против СССР. Кроме того, Япония воюет с США и Англией, которые являются союзниками Советского Союза. При таком положении Пакт о нейтралитете между Японией и СССР потерял смысл, и продление этого пакта стало невозможным…»[109]

Так что никакого вероломного нападения Сталин не осуществлял. 8 августа 1945 года Советский Союз официально объявил Японии войну. А в день ее начала, 9 августа, США сбросили вторую атомную бомбу – на этот раз на город Нагасаки. Очевидно, что никакого военного смысла убивать десятки тысяч мирных японцев не было – после вступления СССР в войну шансов у Японии не оставалось. Ядерный удар наносился, дабы продемонстрировать Сталину, что у США есть не только одно «устройство».