Портрет (СИ) - Плен Александра - Страница 13

— Познакомься, Лаура, — Анна сияла, как отполированный чайник, — мой внук, Ричард Симпсон. Студент Йельского университета, сын моего старшенького, профессора по литературе — Генри. Генри сам работает в Йеле. Преподает английских и французских классиков.

Молодой человек пристально рассматривал меня сверху вниз. Кого он видел? Худенькую белокурую девушку с роскошной косой, широко раскрытыми серыми глазами и бледной кожей? Или все же, холодную алчную красавицу, коварную и подлую?

Я попыталась встать с дивана и достойно поприветствовать гостя, но Анна не дала, с силой опустив руку на мое плечо.

— Она еще плохо ходит, — объяснила за меня Анна внуку, — незачем вставать.

Ричард был похож на дедушку. У него тоже был тяжеловатый квадратный подбородок с ямочкой и широкий умный лоб. Карие пытливые глаза смотрели цепко и испытующе. Лицо после многочасового перелета выглядело устало, но не настолько, чтобы смягчиться при виде ловкой аферистки, то есть меня. Молодой человек буднично поцеловал Анну в щеку и сел напротив, демонстративно сложив руки на груди. Анна с Джоном уселись рядом со мной, словно защищая от своего же внука. Морщинистая рука Анны накрыла мою и несильно сжала, словно говоря: «Держись».

— Черт, — пробормотал Ричард на старофранцузском, — а она красотка.

— Это хорошо или плохо? — поинтересовалась я на том же диалекте.

Глаза парня изумленно округлились.

— Вы знаете языки? — удивленно поинтересовался он на немецком.

— Немного знаю, — ответила я на нем же.

— И какие? — на итальянском.

— Какие именно Вас интересуют? — ответила я на сербском.

— Туше, — усмехнулся Ричард и перешел на английский, — сербский только недавно начал учить.

— Сочувствую, — произнесла на чешском.

Дуэль состоялась. Неизвестно, выиграла я в ней или нет, но впечатление произвела, это точно. Парень был явно дезориентирован. Он озадаченно хмурился и кусал губы. «Разрыв шаблона налицо», — усмехнулась я мысленно.

— Бабушка, — в голосе Ричарда проскользнула то ли ревность, то ли зависть, то ли уважение, — ты же говорила, что Лаура потеряла память? Как она может помнить столько языков?

— А ты у нее спроси, — горделиво ответила Анна, словно моя победа в дуэли ее заслуга.

— Я сама не знаю, на скольких языках могу разговаривать, — дружески улыбнулась я, — просто слова приходят в голову и все.

— С ума сойти! — воскликнул Ричард, обводя взглядом всех нас. — Лаура разговаривает на семи языках! Это минимум! Меня отец учил языкам с детства. И то, славянскую группу я так и не смог одолеть, а она знает! Сколько же Вам лет?

Я скромно опустила глаза.

— Точно не помню.

— Вряд ли больше двадцати-двадцати пяти, — ответил сам же на свой вопрос Ричард, — тогда Вы уникум.

Ловкая аферистка была забыта. Теперь я уникум. Хотя, если бы он знал, сколько мне лет на самом деле, вряд ли он бы считал меня гением. За пять столетий еще и не то можно выучить.

— Вы могли бы работать переводчиком или кем-то другим в этой сфере, — продолжил он.

— Я не умею ни читать, ни писать, — вздохнула я показательно, — только начала учиться. Поэтому вряд ли я сейчас готова к полноценным переводам.

— Допрос закончен? — обратилась Анна к Ричарду, вставая. — Можем идти ужинать?

После неуверенного кивка внука она добавила:

— Пиши эсэмэс отцу, что Лаура приличная девушка и не собирается обирать бедных стариков.

Мне показалось, что внук смутился.

— Неужели вы с Генри думали, что мы совсем уже из ума выжили на старости лет? — Анна с хитрецой смотрела на Ричарда, уперев руки в бока. — Лаура прекрасно может о себе позаботиться, когда окрепнет и встанет на ноги.

— Она может прекрасно о себе позаботиться, выйдя на улицу и обратившись к первому попавшемуся фотографу, — буркнул Ричард сердито, — с таким лицом можно зарабатывать миллионы, и не думая головой.

— О чем это он? — я удивленно обернулась к Анне.

— Ричард говорит о том, что ты могла бы сделать карьеру фотомодели, — ответила она, строго посмотрев на внука, — но я не одобряю такого способа зарабатывания денег.

— А модели много получают? — не унималась я.

Могут пройти месяцы, пока я научусь хорошо читать и писать. Счет за лечение, оплаченный Симпсонами, беспокоил меня. Репетитор, одежда, обувь, разные мелочи, купленные ими, не добавляли хорошего настроения. Чем раньше я начну зарабатывать, тем лучше. Ричард прав — я села старикам на шею и пользуюсь их добротой.

— Хорошие очень много, — ухмыльнулся Ричард, — с Вашей внешностью, думаю, Вы мгновенно выйдете в топ.

Слова были немного непонятны, но главное я уловила — я могу сразу получить деньги.

— А Вы не могли бы найти мне улицу, где я встречу фотографа? — поинтересовалась я.

Ричард нахмурился. Неужели, я опять что-то не то ляпнула?

— Вы странно говорите, — произнес он озадачено, — складываете фразы хаотично и беспорядочно, словно наугад.

— Это еще ничего, — рассмеялась Анна, — сначала Лаура вообще не умела говорить. А когда заговорила, то первое, что сказала доктору, было: «Вы будете реставрировать мое тело?»

Я смутилась, опустив глаза. Помня, что реставратор чинил картину, я соответственно сделала вывод, что доктор чинит человеческие тела. Но оказалось, что для этого есть другие фразы. После нескольких подобных конфузов, я и вовсе принялась помалкивать, больше слушая, чем разговаривая.

— Бедняжка, — старушка подошла и похлопала меня по руке, — с ней произошло что-то ужасное, раз она не только потеряла память, но и разучилась говорить, читать и писать.

— Я помогу Вам, — серьезно сказал Ричард, протягивая ладонь для рукопожатия. Я неуверенно вложила свою, — интернет в полном нашем распоряжении. После ужина займемся поиском студии для Вашего портфолио, — глаза Ричарда загорелись азартом. — Завтра мы взорвем Барселону, Лаура. Это я Вам обещаю!

***

— Я не могу дать тебе аванс, Джордж. Больше половины экземпляров последней книги остались лежать на полках магазинов. Даже не окупили затраты на печать. Рецензии отвратительные. Ты исписался? Так быстро?

Его издатель, Жак Сонерс, был возмущен. Джордж даже по телефону ощущал его гнев и разочарование. Но что делать? Он и сам прекрасно понимал, что «Водоворот теней», его последний роман, не дотягивал до идеала. Задумка была интересная, начало искрометное и завораживающее. А дальше… Ступор. То ли свадьба помешала, то ли кража «Лауры», но после блестящих первых глав Джордж ничего значительного не написал. А концовка и вовсе выдалась предсказуемой и бездарной. Деньги были нужны, сроки поджимали, аванс был потрачен, и Джордж сделал то, что не делал ни разу в жизни — дописал роман технически. Казенным, скучным языком. Итог был предрешен.

— Что ты сейчас пишешь? — через некоторое время спросил Жак тоном ниже.

— Да есть кое-какие мыслишки, — произнес Джордж туманно.

На самом деле никаких мыслей не было. Даже мимолетных. Он часами просиживал перед пустым белым листом на экране, потом бросал эту затею и шел на побережье с банкой пива, смотреть на закат.

Расследования детектива Гарсии ровным счетом ничего не дали. Беседы с гостями и обслуживающим персоналом прошли впустую. Никто никого не видел. Отпечатки на ручке кабинета были стерты горничной. Нитки, которые обнаружили на гаражных воротах, отдали на спектральный анализ. А вдруг удалось бы выяснить, кто производитель рубашки? Но из лаборатории пришел странный отчет. Ткань была сделана из льняного полотна приблизительно пятнадцатый — шестнадцатый век.

— Ваш вор тот еще шутник, — прокомментировал эти данные Гарсия, — чтобы украсть картину шестнадцатого века, он обрядился в одежду той же эпохи.

Джорджу все и так казалось очень странным, а рубашка только добавила путаницы. Он поблагодарил детектива, расплатился с ним и мысленно попрощался с Лаурой.

Если бы не кража картины, он чувствовал бы себя вполне счастливым человеком. Его красавица жена обустраивала дом, стараясь сделать из него венец уюта и респектабельности. Каждую ночь она была рядом, пылкая, нежная, прекрасная. Вскоре после свадьбы они на неделю слетали в Париж. Да, Джордж мог бы быть безмятежно счастлив, если бы не одно но. Украли его Лауру. Он словно лишился чего-то важного. Руки или ноги. И эта потеря зудела на задворках сознания, не давая раствориться в блаженстве новобрачного.