Один человек, две собаки и 600 миль на краю света. Опасное путешествие за мечтой - Метц Дейв - Страница 9

Несколько раз мы с Джонни путешествовали по Аляске. В конце концов, я решил, что однажды отправлюсь туда надолго, буду покорять дикие земли и пытаться выжить самостоятельно, как это делали наши далекие предки миллион лет назад. Я хотел ловить рыбу в реках и озерах, собирать ягоды летом, но больше всего я мечтал бродить по неосвоенным дебрям, день за днем, куда захочу и когда захочу. Мне казалось, что Аляска — это моя последняя возможность познать красоту земли, с головой окунуться в дикую природу. В течение двадцати лет в общей сложности я провел там около двадцати месяцев, и предстоящая экспедиция должна будет подвести своеобразную черту моим приключениям.

В 1980 году Джимми Картер подписал Закон об охране национальных богатств Аляски, согласно которому двадцать миллионов акров земли должны находиться под защитой государства. Это огромнейшая территория, равная по площади нескольким маленьким штатам или даже государствам. Чтобы преодолеть все это расстояние, мне понадобились бы годы. Я собираюсь путешествовать по национальным паркам «Ворота Арктики», «Кобук-Валли» и национальному заказнику «Ноатак», которые входят в число охраняемых территорий. Закон, принятый Картером, был весьма спорным. Конечно, развитие региона принесло бы неплохую прибыль, но статус государственной собственности означает, что эта земля принадлежит каждому гражданину США и единственный способ обеспечить заботу о ней — призывать к ее охране. Я свято верил, что Аляска — это первозданная территория, не тронутая цивилизацией, и не важно, находится она под защитой закона или нет. Однажды мне пришла в голову мысль, что если отъехать от Анкориджа, Фэйрбэнкса и основных трасс подальше, то куда бы я ни отправился, вокруг меня будет прекрасная непорочная земля. Таким было мое мнение, когда мне исполнилось всего восемнадцать, и мне было абсолютно все равно, какая ее часть охраняется законом, а какая нет. Я считал, что Аляска прекрасна везде. В принципе, никакая защита ей не нужна была, это всего лишь своеобразная дань моде, последним тенденциям развития современного мира.

Температура воздуха на улице по-прежнему не поднимается выше 0 °F, а ночью становится значительно холоднее. По мере того как утро сменяется днем, в палатку проникают лучи солнца, и маленькие кусочки льда, образовавшиеся за ночь, падают, словно снежинки. Но они настолько хрупкие и сухие, что сразу тают. Благодаря холодному воздуху, я не страдаю от нехватки кислорода, поэтому могу спокойно полностью закрыть палатку, чтобы сохранить тепло. Мне очень уютно. Я начинаю кипятить воду на горелке с изобутановой смесью, прекрасно понимая, насколько это опасно. Хорошо зная ее механизм, никому другому пользоваться ею я бы не посоветовал, разве что в случае крайней необходимости — если вы будете замерзать до смерти и другой возможности не предвидится. Необходимо внимательно следить за тем, чтоб она не упала, и вообще включать ее только на очень короткое время. Чем дольше она работает, тем меньше кислорода остается в палатке. Но все же у изобутановой горелки есть свои преимущества. Она устроена проще, нежели газовая, и меньше по размеру. Кроме того, работает на баллоне, находящемся под давлением, и поэтому дополнительной подкачки не требуется. Содержимое баллона представляет собой легко воспламеняющуюся на воздухе жидкость, поэтому зажечь изобутановую горелку легче легкого, даже если ваши пальцы почти онемели.

Следующей ночью я снова замерзаю. Просыпаюсь с настолько застывшими пальцами ног, что даже не могу ими пошевелить. Не знаю, сколько времени нахожусь в таком состоянии, и очень боюсь, что мог их отморозить. Я сплю в двух спальных мешках, накрываюсь брезентом и надеваю четыре пары шерстяных носков. Что еще можно сделать, чтоб не замерзнуть, просто ума не приложу. В течение двадцати минут, не вылезая из мешков, изо всех сил пытаюсь тереть пальцами о пол, но это не помогает. Тогда я снимаю носки и смотрю, не изменился ли цвет кожи. Слава Богу, все в порядке. Благодаря массажу ступней чувствую, как им передается тепло моих рук. Затем прочищаю межпальцевые зоны от грязи и влаги. Мне кажется, это самое важное, что можно сделать, чтоб защитить их от замерзания. Я делаю это как минимум два раза в день: утром, когда просыпаюсь, и вечером, перед сном.

Итак, я сижу, полностью одетый и варю себе кофе без кофеина с добавлением какао. Этот ароматный напиток приносит мне истинное наслаждение, хотя вообще я не пью какао. Но здесь любой теплый напиток идет на ура, и меня совершенно не беспокоит тот факт, что я могу поправиться или повредить зубы. Меня заботят только испытываемые мной сейчас трудности и то, как их преодолеть. И вот я начинаю чувствовать ноги, то, как к ним возвращается жизнь, как тепло достигает кончиков пальцев, и огромная радость переполняет меня. Еще удалось выяснить, что для лучшего сохранения тепла желательно сидеть, наверное, в таком положении кровь циркулирует быстрее. Я выключаю изобу-тановую горелку на две минуты позже, чем это было нужно, потому что уж очень приятно находиться в тепле. Заставить себя выйти на улицу до того, как окончательно не отогреюсь, я просто не могу. Невозможно не замерзнуть, отправившись в путь с холодными ногами. Для того чтобы тело начало вырабатывать тепло от физических усилий, требуется время, поэтому перед выходом нужно как следует согреться. А вообще только пешие прогулки по-настоящему спасают пальцы ног от замерзания. Если бы я сидел без движения, то давно бы уже остался без них. Ботинки убираю во внешний спальный мешок, чтобы к утру они совершенно оттаяли. По этой же причине мне приходится хранить там многие вещи: головной фонарик, ботинки, бутылку с водой, часы и горелку. В принципе я не обращаю на них особого внимания, зная, как они помогут мне утром, но все же, откровенно говоря, это мне слегка поднадоело.

Моя новая горелка доставлена, и мы наконец можем покинуть город Коцебу с его шумными снегоходами. Я складываю еду и собираю палатку. На это уходит довольно много времени. Два раза я возвращаюсь в палатку, чтобы погреться. Это мое последнее испытание перед дальней дорогой. Приступив к сбору палатки, начинаю действовать очень быстро. Как только все готово, сразу начинаю двигаться в заданном направлении. Это помогает разогнать кровь и согреть пальцы ног. Если через тридцать минут ничего не выйдет, то придется остановиться, разбить палатку и уже согреваться в ней. Путешествуя в одиночку, нельзя рисковать. Обморожение — это не шутка. Будь чуточку потеплее, может быть, я еще хорошенько поразмыслил бы о том, в какую сторону идти и чем грозит холод. Почему я не делаю этого? Да только потому, что у меня элементарно нет времени. Слишком холодно сидеть на одном месте и рассуждать о будущем. Слишком холодно, чтобы ждать. Слишком холодно, чтобы раздумывать.

Выбранный способ передвижения называется скиджоринг (буксировка лыжника собакой). Наверное, это слово имеет скандинавские корни. На каждую собаку я надеваю шлейку, к их спине привязаны петли, именно к спине, а не к плечам, как в дешевом снаряжении, а к ним пристегивается амортизационный шнур. Другим концом прикрепляю шнур к специальному поясу у себя на бедрах. Джимми с Уиллом идут на несколько ярдов впереди меня, а позади тянутся двое саней, прицепленных к поясу с помощью двух алюминиевых палок. Так я в любой момент могу остановиться, не боясь столкновения.

Мой груз очень тяжелый, и меня немного укачивает. В этом году я еще ни разу не ходил на лыжах. Раньше каждые выходные катался в Орегоне, в Каскадных горах и достиг весьма неплохих результатов. Я даже принимал участие в нескольких соревнованиях, а больше всего мне нравятся маршруты в сельской местности. Скиджоринг — очень своеобразный спорт. Пара часов у меня уходит только на то, чтобы привыкнуть к амортизационным шнурам: они то натягиваются до предела, то вновь ослабевают в зависимости от собак. Сейчас они в хорошей форме и у них достаточно сил тащить сани. Каждый раз, когда они отбегают на достаточное расстояние, шнуры сильно натягиваются, тогда я иду вперед, чтобы чуть ослабить натяжение. Собаки пока не умеют бежать равномерно: сначала бегут что есть сил, пока шнур не натянется, и только когда это происходит замедляют шаг. Я увеличиваю скорость, натяжение ослабевает, и собаки снова со всех сил мчатся вперед.