Колючее счастье (СИ) - Чёрная Ника - Страница 8

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А эта… Наяривала себе «бигмак», не стесняясь перепачкаться в соусе или хорошенько разинуть рот, чтобы как следует откусить от жутко огромного гамбургера кусок побольше.

— Жендос, ты — динозавр! — не выдержал он.

— Чего?

— Это комплимент, не парься.

— Охренеть у тебя комплименты, Светик!

Он поморщился, снова услышав своё исковерканное имя, но не стал ничего говорить. В отличие от сестры.

— И вообще, не называй меня так!

— Жендосом или динозавром?

— Никак! Что за мания всем давать прозвища?

— Так ты сама точно такой же манией и страдаешь, — резонно заметил сводный брат, намекая на её обращение к себе самому.

— Это — месть, — не растерялась Женька.

— Окей. Давай так — я больше не называю тебя Жендосом, ты — не уродуешь моё имя до недоразумения, тобою придуманного. По рукам?

— Почему — недоразумения? По-моему, очень даже мило… — как ни в чём не бывало скалилась нахалка.

— Капец, как мило! Детский сад, штаны на лямках… По рукам? — повторил он, выжидательно уставившись на неё.

Женька призадумалась.

— Не обманешь?

— Даю слово, Евгеша, что никогда не буду называть тебя Жендосом!

— Придурок, — она кинула в него полоску жареной картошки.

— Эй, ты чего?

— Дай слово, что не будешь коверкать моё имя. Никак! Никаких Жендосов, Евгеш и подобной дребедени!

— И никаких Светиков с твоей стороны, — Слава протянул руку.

— Хорошо, договорились, — Женя картинно пожала её, выдернув свою, когда ей вдруг показалось, что рукопожатие немного затянулось. — Так почему — динозавр-то? И каким образом это комплимент?

— Забудь…

— Э, нет. Так не пойдёт, — она взяла полоску фри и демонстративно стала целиться в него.

— Эй, ты мне сейчас пятен наставишь! — возмутился Слава, который, сняв в помещении тёплую толстовку на молнии, остался в одной светлой футболке, но это не подействовало. — Ладно-ладно, — смирился он. — Таких, как ты, мало. Вымирающий вид. Динозавры, одним словом.

— Так динозавры давно вымерли, — словно невзначай заметила Женька, отправив в рот свой недавний снаряд.

— Я же говорю, забудь.

— Так что там с фестивалем? — она поняла, что всё равно не добьётся от Славы исчерпывающего ответа и вернулась к изначально поднятой теме.

«Таких, как ты, мало». Это действительно звучало, как комплимент. И почему-то очень радовало, что Светик вдруг с бухты-барахты этот комплимент сделал.

— Всё просто, — после недолгой паузы, будто раздумывая, стоит ли развивать эту тему, ответил брат, — там будут нужные мне люди.

Женька явно таким ответом не удовлетворилась, и в упор глядела на него, выразительно изогнув одну бровь.

— Среди членов конкурсного жюри будут представители нужного мне вуза. И велика вероятность, что они обратят на мои работы внимание, что может нехило так помочь в дальнейшем, — пояснил он. — Ну, я уж молчу о том, что там просто будет клёво!

— Ты серьёзно? А как же юридический?

— Чёрт, Жень, больная тема… — откинулся он на спинку стула.

— Не для тебя одного. Лара очень расстроится, если узнает, что ты забил на своё обещание и столько времени водил её за нос.

— А я не забил. Ничто не мешает мне попробовать силы сначала там, а потом, если попытка провалится, поступить на юрфак здесь. Сроки позволяют.

— То есть, если ты поступишь на свой дизайн, или куда ты там собрался, то просто поставишь мать перед фактом.

— Получается, что так.

Женька замолчала, переваривая информацию. Конечно, ей это казалось не совсем честным по отношению к Ларисе. Но и Славу она понять могла — родители как с цепи сорвались, весь последний год настаивая, что юрист — более престижная и востребованная профессия, а его творчество должно остаться в качестве хобби, не более. По их мнению, рисование, с которым хотел связать свою жизнь Святослав, — это что-то совершенно несерьёзное. Баловство, которое никогда не сможет принести ощутимых плодов.

— Вот вроде современные люди, — продолжил Слава, — а живут какими-то пережитками прошлого. Не понимают, что юристов да экономистов сейчас как собак нерезаных, и это практически полностью обесценивает их труд. Что при такой конкуренции, даже будучи высококлассным специалистом, очень тяжело добиться определённых высот. Особенно если твои мама с папой обычные работяги. А офисный клерк — по мне, это не та цель, к которой надо стремиться… Тебе всё это тоже предстоит, — хмыкнул он. — Если, конечно, сама не выберешь серьёзную, по их мнению, профессию.

— Ну, их тоже можно понять… Они ведь как лучше хотят. Возможно, в своё время, их родители не настояли, не были тверды, как они сейчас с тобой. И сейчас каждый из них жалеет, что не выучился, когда был такой шанс. На юриста. Или экономиста.

— Это всё понятно… Но неужели они чувствуют себя не в своей тарелке сейчас, занимаясь тем, чем занимаются? Что-то я сомневаюсь, что мать променяла бы медицину на юриспруденцию или какие-нибудь финансы. Она бы и меня с удовольствием в мед отправила, но и сама прекрасно понимает, что я категорически не состоялся как человек, способный к медицине, — разоткровенничался сводный брат.

— Скорее всего, она жалеет, что сама не пошла учиться дальше, что не получила вышку, не стала врачом. Но у неё, как я поняла, и возможностей тогда не было.

— А у меня они есть. И, получается, мать пытается реализовать свои амбиции за мой счёт. Но почему-то никак не хочет понять, что дизайн — это будущее. Что всё, что нас окружает — автомобили, техника, здания, а не только шмотьё и интерьеры, с которыми обычно ассоциируют слово «дизайн» — всё это когда-то было спроектировано художником. Придумано им. Нарисовано. И что в этой сфере простора для реализации амбиций гораздо больше, чем где бы то ни было.

— Благими намерениями… — а что ещё тут скажешь?

— Ладно, забей. Не бери в голову, разберусь как-нибудь. Только… — он вопрошающе посмотрел на сводную сестру.

— Не боись. Я — могила, — заверила его Женька, впрочем, не забыв тут же уточнить: — Пока наш договор в силе. Какой там у нас следующий шаг операции «Бедный Йорик»?

Слава усмехнулся.

— Не ожидал от тебя, Женд… прости, забылся… Евгения, — он кивнул, выражая почтение, — такого боевого настроя!

— Ты вообще меня плохо знаешь, дорогой братик, — характерным для неё жестом приподняла бровь та в ответ.

Вот уж действительно! Сестрица не переставала его удивлять. В тихом омуте, как говорится… Чёртики Женьки оказались довольно интересными созданиями. Стоило только немного треснуть скорлупе, в которой она пряталась от окружающего мира, как вдруг стало возможным разглядеть и настоящий живой ум (а он-то считал её чуть ли не пустышкой-зубрилой!), и наличие чувства юмора, и характер. Вместе с подкупающей непосредственностью, даже наивностью, и неожиданной привлекательностью, вдруг проступившей сквозь скучный образ отличницы, прятавшейся в балахонистых тряпках на пару размеров больше, получалась весьма интересная смесь! А может он и вовсе придумал эту скорлупу, сам не хотел разглядеть в Женьке нормальную, яркую девчонку? Хрен его знает… Но сейчас, после того, как каким-то невероятный образом сошлись звёзды, и у них наконец получилось по-человечески пообщаться, Святослав вдруг понял, что ему всё больше и больше нравится его младшая сводная сестрёнка, нравится проводить с ней время, нравится их живая болтовня, полная незлых подколов и перепалок. И это порождало странные ощущения: настораживало и одновременно притягивало ещё больше.

— А следующий шаг у нас — обещанная родителям мегатуса!

8

Остаток недели прошёл без сучка и задоринки. Слава и Женя были самыми примерными детьми на свете. Вовремя приходили домой, уделяли достаточно времени учёбе и помогали родителям с домашними делами. А самое главное — ни разу серьёзно не поцапались, дружелюбно вели себя за общими семейными трапезами, и даже — о чудо! — теперь вместе уходили по утрам в школу.