Колючее счастье (СИ) - Чёрная Ника - Страница 40

— Прости. Я… я ведь не знала, — ей вдруг стало нестерпимо стыдно за всю свою злую иронию по поводу Лизы, за свои резкие слова и откровенные провокации.

— Никто не знал. О таком обычно не трубят… Не извиняйся, не за что. Я сам во всём виноват, — со злостью усмехнулся он. — Надо было не врать самому себе! С самого начала…

— Мы все виноваты, — не приемлющим возражений тоном, произнесла Женя. — Каждый по-своему. А Лиза?.. — она вопросительно взглянула на Святослава.

— Лиза меня отпустила, — он снова горько усмехнулся. — Обиделась, конечно. Она ведь не дура, ты правильно тогда подметила. Она всё поняла, сказала, что против воли держать не станет. Забрала мои обещания назад… Она хорошая девушка, действительно хорошая. Я её не достоин.

— А меня, получается, достоин? — теперь для горьких усмешек настала очередь Женьки.

— Не цепляйся к словам, Колючка. Я просто дико устал подбирать нужные… — Святослав повернул голову и заглянул в её глаза. — Тебя я тоже не достоин. И я не знаю, сможешь ли ты с этим смириться. Но отступать я не намерен — ты нужна мне. Всегда была нужна.

— Только давай без всего этого, — фыркнула Женька, скривившись.

— Чего — этого? — не понял Слава.

— Пафоса. Достоин, не достоин… Всё-таки ты здесь. И это главное, — Евгения действительно так считала — хватит с них метаний и сомнений! — К чёрту прошлое, со всеми его обстоятельствами и ошибками! И вообще, я ведь тоже далеко не пример добродетели. Ты ещё не знаешь, с кем связываешься… — попыталась пошутить она.

— Жендос, — краешком губ улыбнулся Святослав.

— Ты когда-нибудь перестанешь меня так называть?

— А ты действительно этого хочешь?

Женя вдруг засомневалась. А действительно — хочет ли она этого? Но Слава не дал ей задуматься над этим вопросом. Когда он притянул её к себе для так необходимого им обоим, дарящего долгожданные ощущения покоя и наполненности поцелуя, думать уже ни о чём не хотелось.

— Я не буду тебе многого обещать. Хватит с меня невыполненных обещаний, — оторвался он от губ Женьки.

— Например?

— Я не смогу не называть тебя Жендосом.

— Но?

— Но буду стараться. Если это для тебя важно.

— Нет. Это — не важно.

— А что важно?

— Не ври мне больше, Серебряков. Если вдруг я невольно стану преградой для достижения каких-то твоих целей… Просто скажи об этом, не надо никаких представлений.

— Женька-а-а… — он порывисто притянул её к себе. — Ты никогда не была преградой, никогда… Я струсил, признаю, поступил как самый последний урод, пусть и под гнётом обстоятельств. Не буду говорить, что у меня не было выбора, хотя твой отец действительно мне его не дал. Просто тогда, тем летом, я реально думал, что так будет лучше. Я был молод и глуп. Я метался в поисках решения. Я испугался. Не только за себя, скорее даже — не столько за себя… И на выпускном всё получилось как-то само собой. Мне вдруг показалось, что обрубить всё раз и навсегда — это выход. Что это лучше, чем оставлять надежды, которым не суждено сбыться. А когда я опомнился, когда понял, как мерзко поступил, как сильно накосячил, уже было слишком поздно. Всё покатилось под откос, полетело в тартарары… И никакие цели всего этого не стоили, поверь… Ты хочешь, чтобы я был с тобой честен, — Святослав чуть отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза. — Хорошо. Я честно тебе говорю, что не знаю, что делать дальше. Я запутался. Я не могу сейчас пообещать тебе многого… Я не зову тебя под венец, я не представляю себя в роли отца семейства, такого, как у Кедровых. Я не готов, извини. Пока не готов. Я просто хочу, чтобы ты была рядом. Я хочу узнать тебя новую ближе, хочу знать, чем ты живёшь и дышишь, мне это на самом деле интересно. Я хочу засыпать и просыпаться с тобой. Я хочу показать тебе мир — ты даже представить не можешь, сколько мест действительно стоит того, чтобы их посетить! Давай побываем там вместе! Давай попробуем, Жень. И возможно, когда-то, через год, через два, через десять, ты снова сможешь доверять мне. Я сделаю всё, чтобы смогла…

— Мы живём в разных городах… Тоже будем играть в любовь на расстоянии? — вернула она Святославу его же слова.

— Тебя что-то держит здесь? Что-то по-настоящему важное? Ты можешь переехать ко мне, у меня просторная квартира, тебе понравится, я уверен. Особенно вид из окна… Да к чёрту вид! Я действительно хочу, чтобы ты просто была рядом. Мы и так потеряли слишком много времени…

— У меня здесь работа. Ипотека…

— Ну если ипотека! Это, конечно, весомый аргумент… — внезапно скорчил серьёзную гримасу Святослав.

— Дурак, — Женька легонько толкнула его в плечо.

— А хочешь я к тебе перееду? — вдруг предложил он. — Нет, я всерьёз. Мне ведь ещё перед Толиком ответ держать… — он громко выдохнул, вороша пятернёй волосы на затылке. — Как подумаю, и возвращаться не хочется… Прям вижу, как он точит свой крюк.

— Какой крюк? — удивлённо нахмурилась Женя.

— На который подвесит меня за яйца… — хмыкнул он. — Поверь моему опыту, заводить интрижку с младшей сестрой босса — это вторая из самых больших глупостей, которые я совершил в этой жизни.

Что Слава подразумевал под первой, Евгения, конечно же, догадывалась.

— Чёрт. Всё действительно сложно, — только и ответила она, понимая, что он шутит и, скорее всего, не оставит свой бизнес, несмотря на трудности, которые ждут его с партнёром.

— Нет, Жендос. Сложно было вчера. А сегодня… Сегодня я счастлив! — он снова улыбался.

— По тебе и не скажешь.

— Всё так плохо, да?

Женя красноречивым взглядом окинула Святослава. Небритый, с запёкшейся ранкой на брови и припухшим кровоподтёком под ней, усталыми глазами с сеткой красных сосудов, и в одежде, измятой, пропахшей табаком и алкоголем.

— Ну-у… Выглядишь на троечку по десятибалльной шкале. И пахнешь тоже. Думаю, душ прибавит пару баллов, а сон и вовсе вернёт человеческий облик.

— А ещё я есть хочу, — жалобно посмотрел на неё Слава.

— Извини, но с этим проблемы, — развела Женя руками, — у меня тут мышь повесилась. Могу заказать что-нибудь. Китайской еды? Или пиццы?

— Пиццу было бы здорово.

— Душ там, — Женька кивком указала на дверь. — Только не вздумай снова надевать на себя это, — она выразительно оглядела его одежду. — Закину в стиралку, к утру высохнет.

— Я без вещей.

— Только не говори, что ты меня стесняешься, — хохотнула Женька. — Как-нибудь потерплю твою голую задницу.

— Издеваешься?

— Конечно! — не стала она разубеждать Святослава. — Иди-иди. Так уж и быть, найду, во что тебя облачить.

43

— Ты не находишь, что это слишком изощрённое наказание? Конечно, я виноват, но не настолько же! — Святослав снова критически оглядел себя.

Женька только рассмеялась в ответ — он действительно выглядел довольно нелепо в вещах Вадима, выкинуть которые у неё за эти полгода так и не дошли руки. Домашние трикотажные штаны были явно коротки Славе, который был выше Вадика почти на голову. А футболка… она просто была дурацкой, на ком бы ни была надета!

— Только не говори, что этот коротышка с дурным вкусом и высоким самомнением, — намекал он на надпись «Царь» на футболке, — может объявиться на пороге твоей квартиры, и мне придётся прятаться в шкаф.

— Светик, смирись. У меня тоже есть бывшие. Ключевое слово — быв-ши-е. Как только высохнет твоя одежда, можем вместе устроить ритуальный акт сожжения этих тряпок. Иди сюда, — Женя, распотрошив аптечку, собиралась обработать его рассечённую бровь, которая после душа снова стала сочиться кровью.

Святослав сел на высокий табурет и с каким-то невероятным кайфом наблюдал за сосредоточенно-нахмуренным лицом Женьки, которая, промыв ранку антисептиком, аккуратно заклеивала её тонкой полоской пластыря.

— Лучше бы врачу показать. Как бы шрам не остался…

— Брось. Пустяки.

— Ну да, конечно. Шрамы украшают мужчину.

Закончив, она перевела взгляд с брови Святослава на его глаза. Застыла.