Полынь. Семинарист (СИ) - Атапин Владимир - Страница 29

Долго сидеть нельзя, могут заметить, что я уже не в игре, и весь сюрприз пойдет насмарку. Опрокидываюсь вместе со стулом назад, по инерции ухожу в кувырок, и на выходе из кувырка негостеприимно двумя ногами бью гостя, который находится позади меня. Расстояние я угадал правильно, но визитер не стоял, как я думал, а сидел на стуле, поэтому удар обеих ног пришелся ему в голову, а не в живот или грудь, как я планировал. Не прекращая движения, срываю шлем, и бросаю его в направлении второго гостя, а сам перекатом ухожу в ноги третьему, который пытается встать с кресла. Ну что за дилетант, кто же устраивает засаду, развалившись в кресле. Мельком вижу его растерянное и испуганное лицо, и именно это его выражение спасает его от разрыва коленных связок. Это выражение лица, а также полная растерянность в простой в общем ситуации, когда-то послужили причиной для написания рапорта, которым примерно двадцать лет назад, я закрыл карьеру в разведке амбициозному молодому офицеру с очень хорошими родственными связями.

Надо же, Тарасов Петр Михайлович. Почти не изменился, его часом не прокляли? Я останавливаю карусель, но вида, что узнал его не подаю.

Встаю, толкаю обратно в кресло, обретшего наконец равновесие, незваного гостя. Властно спрашиваю:

— Кто такие? Что здесь делаете?

Несмотря на то, что внешне я намного моложе и неопытнее визитеров, каждый из которых, выглядел намного мощнее и в несколько раз представительнее меня. Точнее представительнее выглядели они в прошедшем времени. Сейчас, один из них лежал без чувств, чисто принцесса, увидевшая дракона. Другой, с разбитым лицом пытался отодрать себя от стены. И третий, мямлющий:

— Мы…, то есть я…, мне поручено Вас допросить. — Выглядели не респектабельно.

— Кто ты такой? Кто поручил? Отвечай!

Тарасов зачастил:

— Старший следователь по особо важным делам Военного Следственного Комитета полковник Тарасов.

По мере того как он называл свою должность и звание, его голос обретал силу, и закончил фразу он уже вполне уверенно, поэтому дальше давить на него голосом стало бесполезно.

— Целый полковник с выездом на дом. Новая услуга от Военно-Следственного комитета. О чем хотите побеседовать товарищ старший следователь?

— Не побеседовать, а допросить.

— Что за уголовное дело?

Тарасов замялся:

— Уголовное дело, как бы только вопрос рассматривается, возбуждать или нет.

— Тогда о каком допросе речь?

— Ну не допрос, пусть это будет опрос.

— Ладно, пусть будет. Но адвокат все-же не помешает.

— Вы конечно имеете право, но в сложившейся ситуации, — Следователь выдержал явно отрепетированную паузу — Анвар Илясович, я бы не рекомендовал.

Да что ты будешь делать, эту мою легенду, что уже все знают? Может её по радио объявили?

— Почему Вы напали на сотрудников правоохранительных органов? — Тарасов, явно пришел в себя и пытается взять инициативу в свои руки. Лучше бы лежащему без сознания коллеге помог. Правильно, что я забраковал его пятнадцать лет назад, в стрессовой ситуации теряется и ведет себя как придурок.

— Кто здесь сотрудники?!! — Я изумленно поднял брови — Так что ж они сразу не сказали-то? И сейчас они вон молчат.

— Так как бы они сказали, если Вы сначала в шлеме ни на что не реагировали, а потом сразу стали нас избивать. — Закончил фразу он таким жалобным тоном, будто уже в суде отыгрывал роль потерпевшего.

— Вон оно что. Я-то думал, им совесть на горло давит, за то, что без возбужденного уголовного дела, и, соответственно, без ордера они вломились в жилое помещение, неприкосновенность которого гарантирована Конституцией. Мало того, что вломились, пользуясь моим бесчувственным состоянием, так ещё и сидели подглядывали здесь за мной. А может вы извращенцы в погонах? А может вы, пользуясь моим беззащитным состоянием, не только смотрели? — Трехмесячное общение с Леной не прошло даром, поток сознания превращался во фразы, абсолютно без участия разума.

Лица у остававшихся в сознании сотрудников стали между собой чем-то похожими. Может выпученными глазами и краснотой, а может беззвучным открыванием и закрыванием рта. Будто две здоровенные хищные рыбы, которых вытащили из глубин, где они были вершиной пищевой цепочки, а теперь стали просто мясом.

— Вы это на что намекаете! — Тарасов пришел в себя после психологического нокдауна — Мы здесь по службе. Нам с Вами поговорить надо.

— Вот так-то лучше. А то, допросить-опросить. Да ещё и именем каким-то незнакомым величаете. Поговорить можно, только давайте я вашего товарища осмотрю, а то ведь я мог и шейные позвонки ему повредить.

То, что шею ему не сломал, это я знал точно, но мне очень нужно было осмотреть этого пациента. Я сходил в соседнюю комнату за аптечкой. Когда вернулся, оба гостя склонились над коллегой. Тарасов пытался привести его в чувство пощечинами. Мда, тяжелый случай, у человека явное сотрясение мозга, а его пытаются привести в сознание ударами по голове. День у пациента явно не задался.

Я остановил дальнейшее избиение итак уже пострадавшего сотрудника. С выражением доктора айболита на лице ощупал ему шею, оттянул веко, посчитал пульс, а потом склонился ухом к груди, послушал как бьется горячее сердце чекиста, и заодно под воротник чекистской сорочки приклеил портативное устройство, которое одновременно являлось передатчиком и маячком, передававшим на расстояние всего четыреста метров. Обшарил карманы, вытащил у него из кобуры пистолет, и все это сделал практически на глазах у неблагодарной публики. Потом достал из аптечки нашатырный спирт, которым быстро привел товарища в чувство.

Товарищ ошарашенно смотрел на меня и двух других товарищей. Если для его коллег, визит хоть и пошел не по плану, но они понимали, что происходит, то ему, еще мгновение назад сидящему позади ничего не подозревающей жертвы, а теперь лежащему на полу, где эта самая жертва вместе с его немного невменяемыми коллегами, совершает над ним какие-то манипуляции, положение казалось страшным. Может он подумал, что я пришелец, овладевший телами его друзей, может он решил, что над ним проводят опыты. Не важно, какую страшную картину нарисовало ему вновь обретенное сознание, важны его действия. А действия были таковы, не проронив ни звука, он неплохим хуком он зарядил Тарасову в челюсть, оттолкнул ногой, окончательно переставшего понимать этот мир коллегу. Попытался достать меня второй ногой, но я отскочил, а он, видимо, приняв решение погибнуть, но не стать подопытным мышём или подконтрольным инопланетному разуму зомби, сиганул в окно.

Разбитое стекло, второй этаж — полёт не долгий. Тарасов с безымянным коллегой через дверь помчались за свихнувшимся соратником, а я спокойно взял из шкафа коробочку в которой находился миниатюрный наушник и пеленгатор с небольшим экраном, замаскированный под старый смартфон с разбитым экраном. Включил приборы, всё работало прекрасно. Как только вставил наушник, сразу услышал стон и сдавленный голос Тарасова:

— Игорь, что с тобой?

В ответ слабый голос:

— Это с тобой что?!! Ты нахрена на пару с этим терпилой меня гасил?!!

— Да не гасил я тебя, просто в чувство приводил.

— Тогда почему этот хрен не в наручниках, а на меня из окна пялится — полушепотом сказал Игорь, глядя на меня.

Тарасов оглянулся, я приветливо помахал троице пистолетом из-за разбитой ставни. Лежавший на асфальте гражданин нервно дернулся к наплечной кобуре и конечно нашёл её пустой. Пока слушал его храброе сердце, у меня было столько времени, что я не только ствол, но и документы и даже запасную обойму из кобуры подрезал.

Подключив и проверив аппаратуру, я удобно расположился на подоконнике, где меня сейчас и наблюдали расположившиеся на тротуаре господа. И если они читали личное дело Ураева Анвара, то знали о фантастической скорости и точности стрельбы из пистолета, которую Ураев показывал ещё в Погранучилище, поэтому должны были чувствовать себя куропатками на стрельбище.

— Эй парень, не дури. Ох ёо… — Игорь от страха попытался встать, но тут же рухнул, видать при падении ноги повредил серьезно.