Полынь. Семинарист (СИ) - Атапин Владимир - Страница 21

Вокруг разбойника возникают несколько размытых теней, мгновенно материализуются в существ гуманоидного типа, то есть имеющие две руки, две ноги и голову, но в остальном больше похожих на детский рисунок, в котором чисто символически обозначены черты лица, а суставы и одежда, вообще не прописаны.

Существа одновременно с материализацией, проводят серии ударов по моему спутнику, отчего он сразу падает замертво. Не задумываясь ни на секунду, кастую Воскрешение для спутника, и Кару по площади на нападающих. Следом кидаю утешение на одно из существ, утешение проходит, и существо выходит из схватки, которая мгновенно разгорелась с воскрешением разбойника. Едва воскреснув он из положения лёжа перерубил мечом обе ноги одному из нападавших, и попытался дотянуться до второго, но тот растворился в дымку, отчего оружие моего партнера прошло как сквозь облако, не причинив вреда, из-за чего разбойника по инерции развернуло спиной к тени. Тень сразу материализовалась и вонзила в незащищенную спину сразу два кинжала, лезвия которых осветились ядовитым зелёным светом. Разбойник опять умер. Да что ж он не везучий такой!

Тень опять растворилась в нематериальной дымке и направилась в мою сторону. Я стал непрерывно кастовать Кару, и отступать, тень замедлилась, но все-равно её скорость была выше моей.

Кидаю Оздоровление на нейтрального моба, которого накрыл утешением, в надежде, что он станет дружественным, но нет, дружеских чувств у моба не возникает. Жаль.

Когда моб уже дотягивается до меня кинжалом, кастую на себя "Единение с миром" и получаю 10 секунд на принятие решения, что делать далее.

Когда истекают 10 секунд Единения с миром, кастую призванную сущность, которая атакует моба электрическим разрядом и по моему указанию отлетает на несколько метров, монстр кидается вслед за тенью, но из-за заклинания "Кара", его скорость сильно снижена, поэтому он за сущностью не поспевает. Неплохо, давай потренируйся толстячок, а я пока подумаю, что с тобой делать. Стал гонять по кругу сущность, а та отстреливаться от тени разрядами. Я так и не придумал ничего лучше, чем загонять моба по кругу и не задолбить его разрядами до смерти.

По откату сразу воскрешаю разбойника и накладываю лечение, поскольку после воскрешения, его здоровье составляет лишь 33 % от максимума.

Придя немного в себя я, в сопровождении разбойника, двинулся дальше по дороге, и спустя несколько десятков минут столкнулся со стаей вампиров, которые обладали неприятной способностью, мгновенно материализовываться за спиной.

С трудом справившись с вампирами, мы столкнулись с волколаками, гуманоидными тварями, больше похожих на высоких, прямоходящих худых волков, чем на людей. Они не имели оружия и брони, зато обладали огромной скоростью и ловкостью. Потом мы бились со слонобрюхом, что-то среднее между безногим и безухим слоном и коротким, жирным удавом со свернутым в пружину хоботом, которым тот выстреливал на пять метров, снося всё на своём пути.

Слонобрюх первый из монстров, который смог убить разбойника и меня. Я воскрес возле хижины Криса, вернулся к месту схватки со слонобрюхом, воскресил разбойника, и составил план атаки, в результате которой монстр был повержен без особых потерь.

Потом было много монстров, которых мы побеждали разными способами, и которые побеждали нас. За дни, недели, а потом месяцы тренировки, я сталкивался, с живностью как с воспетыми во всевозможных хорорах, так и не известных современному кинорежиссёру и сценаристу. Были многорукие, многокрылые, многоголовые и вовсе безголовые твари, которые били нас физическими атаками, травили ядами, душили вакуумом, жгли магическим огнем и леденили магическим холодом. На нас падали метеориты, нас пронзали корни деревьев и ожившие кристаллы. Я воскресал на респе, потом воскрешал разбойника, разрабатывал стратегию, и если она была верная, мы побеждали и шли дальше, если стратегия была не верна, мы погибали и начинали заново.

По моим подсчетам я переживал, или не переживал примерно одну атаку в час. Так прошел один месяц, за ним второй. Причем усталости, как и смены времени суток не было. Я перестал вести счет поверженным монстрам и не мог собирать лут, поскольку не был способен переносить его тяжесть.

За это время неразговорчивый разбойник, понемногу рассказал мне всю свою жизнь. Звали его Назиф. Он был из крестьянской семьи, члены которой в поте лица своего трудились в поле, сажая, выращивая и собирая хлопок. Из поколения в поколение, они просыпались с рассветом работали до заката, и этот труд приносил им достойное вознаграждение и удовлетворение. Но пришли вооруженные люди, которые сказали, что из-за крестьянского труда, где-то за океаном, морская держава переживает кризис, поскольку хлопок стал слишком дешевым. Вооруженные люди выдали семена каких-то растений и научили их сажать и выращивать. Крестьяне стали сажать, выращивать и собирать урожай новых растений, который представлял из себя молочко, вытекавшее из нераскрывшихся бутонов этого растения. Вознаграждение за урожай крестьяне получали от военных, и это вознаграждение было очень большим. Но в одной за другой крестьянском семье стало повторяться горе, дети и молодежь, попробовавшие съесть молочко или плоды растения теряли голову, и больше не хотели ничего, кроме как питаться этим растением. Они ничего не ели и не пили, пока не умирали. Мирные крестьяне не могли с этим бороться, поэтому всем селением пришли к военным людям, просить семян для того, чтобы засеять свои поля другим растением, но военные расстреляли большую часть из тех, кто пришел просить семена, а оставшихся в живых, под страхом смерти, заставили выращивать растения, дарившие безумие. После этого, часть крестьян выбрала противоестественный им путь вооруженного сопротивления насилию, одним из таких сопротивленцев и оказался мой друг-разбойник.

Меня эта история пробрала до подшорстка и я стал смотреть на своего молчаливого спутника другими глазами. Дело в том, что в моём мире тоже есть морская держава, которая в своё время одних заставляла выращивать опийный мак, а других потреблять его. И когда одна из стран, находившаяся под протекторатом этой, ныне этой сверхгуманной демократической державы, в целях сохранения нации от гибели, запретила ввоз наркотика в страну, эта держава артиллерией и экономической блокадой заставила правительство страны, разрешить дальнейшее отравление народа опиумом.

По моим внутренним часам дни шли за днями, страшные монстры сменялись еще более страшными, а в нашей с разбойником жизни ничего не менялось. Мы сработались, понимали друг друга без слов. Я даже стал считать в этом мире разбойника своим другом. Но познать истинную любовь и применить это знание на деле у меня не получалось. Я даже близко не подошел к осознанию Любви. Во всей этой круговерти убийств и воскрешений, от Любви я скорее отдалился, поскольку перестал воспринимать свою и чужую кровь и страдание, как Кровь и как Страдание. Они стали для меня, частью жизни.

Не знаю, смог бы я всё выдержать, если не имел бы опыта отсидки в нашей родной и заграничной тюрьме. Может сошёл бы с ума, может где-то там в реальности, получил бы инфаркт или инсульт, но благодаря тюремному опыту, держался. Как учили меня когда-то опытные сидельцы, в тюрьме нужно жить сегодняшним днём, не считать дни и часы до освобождения, а просто жить, и по возможности наслаждаться теми немногими простыми радостями, которые были даже в ГУЛАГе. Я вжился в этот мир как в единственный, просто жил здесь, не ожидая, когда смогу его покинуть, наслаждался едой, ароматами и цветами, страдал от боли и радовался победам.

Назиф научил меня выживать в этом лесу, находить съедобные растения, избегать хищных и ядовитых растений. Хотя многого он и сам не знал, и поэтому достаточно часто умирал.

Всё время нашего блуждания по лесу, я пытался понять, чему должен научиться. В разных ситуациях пытался относится с любовью к миру, пытался даже находить доброе зерно в тех, кто нас убивал, и полюбить их. Но это было выше моих сил. Всё чего смог добиться, так это того, что перестал злиться и ненавидеть даже омерзительных монстров. Просто спокойно отбивался, если мог отбиться, или умирал, если отбиться не получалось.