Нефритовый жезл (СИ) - Чёрная Роксана - Страница 34

Гермиона в синей пижаме в звёздочку втащила его в тёмный коридор и, закрыв дверь, провела в гостиную.

Наверное, Гарри должен был заметить убранство комнаты: классическую обстановку, камин, голубые портьеры и фотографии на стенах, но смотрел он только на Гермиону. Такую привычную и родную, по-домашнему уютную.

Уткнуться ей в плечо и уснуть. Наверное, для счастья ничего больше и не надо.

Она суетилась вокруг него: влила в рот Бодроперцовое зелье, накрыла его голову полотенцем и всё время причитала:

— Я увидела тебя в окне. Ты мог простудиться! Почему ты сразу не постучал? О чём ты вообще думал, стоя под дождём. Завтра же такой важный день!

Она вдруг замерла и подняла его лицо к себе.

— Гарри, что-то случилось? Шрам болел?

— Нет, нет, — он медленно сложил влажное полотенце и убрал на спинку дивана. — Ничего такого. Наверное, что-то случилось, но я пока не могу понять, что именно. Вот и пришёл выяснить. Ты не против поговорить? — он с надеждой взглянул на чистое заспанное лицо и копну кудрявых каштановых волос, обрамляющих его.

Гермиона посмотрела на настенные часы, внутри которых словно распустился живой жёлтый цветок.

— Вообще-то уже поздно и завтра свадьба, но если тебе нужно, то давай, конечно, поговорим.

Она умчалась на кухню, и Гарри пошёл за ней. Гермиона включила приглушённый свет над плитой, от чего в комнате стало очень уютно и даже, можно сказать, интимно.

Гарри не знал, почему именно это слово пришло ему на ум и не отпускало, пока Гермиона завязывала узлом тяжёлую массу волос и ставила чайник.

— Чай или кофе?

— Да, как-то уже привык к чаю.

Только его и удавалось пить в лесу, собирая разную траву и коренья.

— А я кофе никогда и не пила, — сказала Гермиона, не отрываясь от своего занятия.

— Я помню, он плохо влияет на зубы.

Гермиона с улыбкой на него посмотрела и кивнула, подтверждая его слова.

Пока она стояла спиной, он думал, с чего собственно начать разговор, как объяснить ей то, что у него на душе и в сердце. Все его сомнения, и страхи, и желания. Он всё-таки решил начать с главного.

— Тебе не кажется, что свадьба — это поспешное решение?

Она замерла на мгновение, но продолжила делать чай, а вскоре обернулась и поставила две большие чашки с рисунком котов на стол. Сходила за крекерами с мёдом и пододвинула всё это Гарри.

— Ешь.

Он с наслаждением обхватил чашку двумя руками, вдохнул запах мяты и сделал обжигающий глоток.

— Как же хорошо, я так скучал по твоему мятному чаю.

— Ты же знаешь, что можешь приходить и пить его здесь в любое время, — усмехнулась она и внимательно на него посмотрела. — Что тебя тревожит? Я думала, ты согласился с решением Кингсли?

Гарри подумал, что теперь вообще вряд ли сможет вот так разговаривать с Гермионой, тем более ночью и положил раскрытую ладонь на стол, пытаясь быть ближе к ней. Она без промедления вложила туда свою руку, и он привычно почувствовал это. Тепло и лёгкие отголоски тока, бьющего в самое сердце.

Она улыбнулась и другой рукой поднесла чашку к губам, подула и сделала глоток.

— Я понимаю все аргументы, которые он привёл, и понимаю желание Джинни, но мне не нравится, что мной опять манипулируют, — заговорил Гарри, взяв себя в руки.

Гермиона сильнее сжала его ладонь и, сделав ещё один глоток, облизнула губы.

Гарри проследил за этим движением, и его как громом поразило. Он почувствовал, как импульсы из сердца медленно уходят в самый низ, сосредотачиваясь в чреслах. Он даже не думал никогда о ней в таком ключе, а теперь вот…

— Мы в ответе за тех, кого приручили, — вдруг сказала Гермиона, и Гарри стряхнул наваждение, помотав головой.

Чёрт, и почему это раньше такого не было?

— Ты про слабое население Британии? — спросил Гарри, отгоняя непрошенные мысли. — Которое и палочку не могло поднять, спрятавшись по углам?

— Да, Гарри, — медленно произнесла она и скривила губы. — Про тех, кто понадеялся на подростка и его друзей.

— И ради этих крыс мы должны чем-то жертвовать? — он со стуком поставил чашку на стол.

— Ради этих, как ты выразился, крыс мы год гонялись за собственной тенью, до сих пор не могу себе простить, что мы не прятались в магловских отелях. Там бы нас точно не стали искать.

Гарри расширил от удивления глаза, раскрыл рот и закрыл его. Прикрыл глаза и раздражённо сжал челюсти.

Идиоты.

— Невероятно, а для чего было всё это… Лишения, голод, страх.

— Теперь я могу только предполагать, — пожала она тонкими плечиками, — что нас чему-то учили.

— Но как…

— Гарри, — вымученно улыбнулась Гермиона. — Ты никогда не был сведущ в окклюменции, как впрочем, и я, и Рон. Нас просто подвели к тем решениям, которые были нужны. Ментально. Скорее всего.

— Снова манипуляция?

Она усмехнулась и выпила оставшийся чай.

— Конечно, причём если подумать, то с самого первого курса.

— Наверное, сейчас уже глупо жаловаться?

— Это верно. Ты допил? Я уберу, — сказала она, забрала его пустую кружку, поставила в раковину пустые кружки и взмахнула палочкой, чтобы посуда сама помылась. — Что было, то было.

— Тогда вернёмся к вопросу, который я задал с самого начала.

Гарри встал и потянул Гермиону в гостиную. Они сели на диван, не расцепляя рук.

Слишком близко.

Отодвигаться он не стал, так было приятнее и не надо было смотреть в глаза. А разговор предстоял нелёгкий. Он даже сам не понимал, что именно он хочет в итоге узнать или получить.

— Конечно, это всё поспешно. Мы толком от войны не оправились, а нас уже пихают в брак. Мне даже не позволили за родителями съездить, — раздражённо говорила она. — Но чем быстрее всё это закончится, тем быстрее я сделаю то, что хочу.

— Освободишь всех домовиков? — со смешком спросил Гарри.

— Верну себе родителей. Гарри. Мне без них плохо, — она шмыгнула носом, и он обнял её и прижал к своему боку. Она положила голову ему на плечо и глубоко вздохнула, опаляя Гарри своим мятным дыханием и яблочным ароматом. Он ещё крепче притянул её к себе и переплёл их пальцы.

— Понимаю. У меня, кроме Сириуса, единственной семьёй были вы с Роном, а теперь вас не станет.

Гермиона резко выпрямила спину и повернула к себе его печальное лицо. Оно было освещено тёплым светом камина, который Гермиона зажгла давеча.

— Что ты несёшь? Ты всегда будешь с нами. Хочешь, мы даже жить будем все вместе?!

А спать?

Вопрос Гарри не задал и покачал головой.

— Нет, Гермиона. Так, как сейчас больше не будет. Мы не сможем держаться за руки, когда нам вздумается, обниматься и целоваться в щёку. Ты уже не сможешь бегать, причитать и заботится обо мне, и не будет таких вот ночных разговоров. У тебя будет ревнивый Рон, — он почти прорычал последнее предложение, сверкая зеленью глаз, как заклинанием Авада.

Гермиона слушала его и напрягала мышцы лица всё больше, прекрасно понимая, к чему он ведёт. Она посмотрела на их переплетённые пальцы и вздохнула.

— Ты же понимаешь, как Рон, да и Джинни к этому отнесутся, — напомнил снова Гарри.

— Мне наплевать, — вскочила она и заметалась по комнате. — Пусть говорят что хотят, мы с тобой столько пережили без них, и я не собираюсь идти на поводу у этих ревнивых…

— А если они правы? — тихо сказал Гарри, озвучивая настойчивую мысль, не дающую ему покоя вот уже пару лет.

Гермиона резко затормозила, словно врезавшись в стену из заклинания, но головы не повернула.

— Мы друзья, Гарри. Просто друзья.

Только ли?

Гарри встал и подошёл к Гермионе, он снова потянул её на диван, посадил и опустился перед ней на корточки, заглядывая в глаза.

— Ты всегда шла за мной, в любую бездну, которую бы я не тянул тебя и Рона. Почему?

— Потому что мы друзья, — как заведённая повторяла Гермиона и посмотрела в сторону. Кого она пыталась убедить? Себя? Гарри?

— Это конечно. Но неужели, никогда, даже на первом курсе или старше я не вызывал у тебя других чувств?