Под сенью исполинов. Том II (СИ) - Калинин Никита - Страница 7

Всюду была их кровь. Красная кровь. Длинные белые тела украшал идентичный рисунок пунктирных шрамов, изображавших на впалой груди спираль. С виду они почти не отличались от людей. Разве что глаза были чёрными… да ряды острых резцов заставляли коротенькие волосы на затылке шевелиться.

Вика стала неподъёмной. Тоненькую, миниатюрную девушку никак не получалось закинуть на плечо – остатки сил ушли на скоротечный бой. Глубоко дыша, Роберт сидел рядом и утирал слёзы. Ему вдруг стало жаль. Себя, такого немощного, неприспособленного бороться и убивать. Её... такую...

Рука. Там, где должны бы виднеться оголённые части сустава, неестественно розовело что-то искусственное, накрепко спаянное с живым эпидермисом. Роберт сглотнул. Культя приковала его взгляд...

Вика еле слышно застонала, и ему будто жгучую пощёчину кто влепил – не ныть! встать! идти!

И вновь тепло обмякшего девичьего тела на плече. Он не устал. Он. Не. Устал. Нет. Идти, только идти. Смотреть вперёд и больше никуда. Только вперёд.

Неправильный овал в ладони придавал уверенности. Шутка ли, абориген забил им двух белотелых! Только почему это яйцо не опасно для Роберта, если рука аборигена в последний момент почти уже не шевелилась? Высохла вся, как змеиная шкура на солнце, и покрылась трещинами.

Впереди была зала не меньших размеров, чем та, из которой они сбежали. Центр свода также подпирала колонна, но она была как бы... недоочищена? У основания лежали различные инструменты и вездесущие контейнеры, только пустые. Роберт глянул лишь мельком, на ходу.

Они счищали с колонны слой изумрудного стекла. Притом без привычных человеку следов выработки: ни тебе куч отколотой породы, ни пыли вокруг, ничего. Просто продолговатые борозды в теле стекла, как если бы его кто чайной ложкой черпал. А сама колонна с барельефами иероглифов виднелась глубоко внутри. И опять у её основания проступал символ-трезубец.

Силы в очередной раз покинули его у выхода из этой залы. Роберт почти уронил Вику и рухнул на спину сам, тяжело дыша. Сердце гнало кровь натужными рывками, шумно откликаясь в голове.

Всё. Пусть хоть что! Сил нет...

Мутный взгляд бесцельно поплыл по потолку. Но прошла минута, вторая, и Роберт, толком ещё не переведший дух, уже всматривался – любопытство родилось раньше него.

Тут было на что посмотреть. Словно кто-то очень прожорливый день ото дня поедал стекло со стен небольшой ложечкой, как сладкий студень “Тархун”. А внутри, за ним, темнела стена. Малахитового цвета, с иероглифами и фигурами, часто казавшимися объёмными. И «морская звезда». Почти такая же, как и первая, что он разглядывал долгие часы из своего кокона. Она тоже замерла как бы в воздухе, словно застыла в движении.

Слой стекла тут был повсюду. На полу и даже на потолке. Это навело на мысль, что когда-то зала была «затоплена» им полностью. А белотелые теперь очищали её с помощью «ложечной» выработки.

Роберт встал, чтобы идти дальше, но его внимание привлекла дальняя часть залы. Она была почти нетронута – толща стекла там выглядела внушительной. И то, что он разглядел, стоило потраченного времени.

Это была могила. Братский саркофаг из изумрудного стекла. Если, конечно, существ внутри вообще можно было назвать братьями...

Роберт прильнул к стеклу и случайно коснулся его лазурным яйцом. Послышалось шипение, и из-под руки взвился дымок. Он инстиктивно закрыл нос рукавом, но дымок оседал и стелился только вдоль стены, медленно исчезая. От него-то и исходил убойный запах “мятного нашатыря”. Роберт поднёс яйцо ещё раз и с нажимом провёл. Ярко-голубой след истаял быстро, а на его месте осталась неглубокая борозда. Как от чайной ложечки.

Три фигуры в толщи мутно-зелёного стекла были абсолютно разными, но совершенно точно принадлежали некогда живым существам. Наверняка разумным – что животное бы делало тут, в этом городе?! Тем более, что застыли они так, словно в последний момент ничего не подозревая контактировали...

Меж тем и многоногое низкое существо, похожее на краба, и зависший над ним диск с несколькими тоненькими, почти невидимыми щупальцами, и вполне себе антропоморфного карлика высотой Роберту до пояса объединяло одно - наличие у всех той самой «морской звезды». Она виднелась в разных местах, порой была почти неразличима, но всё же.

Хоть абориген и уверял, что белотелых тут больше нет,подолгу оставаться на одном месте не очень-то хотелось. Нужно идти дальше, мимо какого-то могильника. Роберт поднял Вику и тяжело зашагал.

Едва он подумал, что никакого могильника они не встретят, как из-за поворота полился яркий свет. Роберт остановился. И тут же вскрикнул от неожиданности - Вика впилась зубами в ухо!

Скинуть её с себя как можно мягче стоило большой ловкости – девушка вдруг взялась лупить и царапать его единственной рукой. Хорошо хоть не верещала... Сообразив, что просто так истерика не кончится, он на секунду прижал её лицом к полу. От ударившего в нос мятного нашатыря она закашлялась и сникла.

Роберт сел напротив, прямо под яркий свет из белоснежного помещения в конце поперечного коридора. Замер, не сводя глаз с девушки. Ждать её реакции долго не пришлось.

Но вместо воплей со слезами Вика остолбенела. Она не моргая уставилась на обрубок руки. И молчала. Отёкшее лицо – поразительно спокойное – не выражало ничего. Прошло несколько минут, а она по-прежнему невидяще таращилась и даже не думала плакать.

Роберту стало страшно за неё. Он не умел говорить. Да и что тут скажешь?.. Какое-то время он просто сидел рядом и пытался заглянуть бедняге в глаза. Безуспешно. Словно Вика теперь не видела ничего, кроме ополовиненной руки.

Он поднялся, брякнул в никуда что-то типа «я рядом». Она не отреагировала, но руку опустила. И теперь таращилась перед собой, просто в пустоту.

Пусть. Надо дать немного времени... Несколько минут ничего не решат. Он должен знать, правильно ли они идут. Где-то тут должен быть какой-то могильник.

Роберт прикрылся рукой и медленно, шатко пошёл навстречу холодному свету. Холодному в прямом смысле – по ногам повеяло вполне ощутимо. Роберт то и дело оглядывался, находя Вику на том же месте.

Коридор ожидаемо закончился невидимой стеклянной преградой. Роберт хотел было прорезать вход голубым яйцом, но, вспомнив предостережение аборигена, передумал. Вместо этого отошёл вбок и заглянул внутрь.

А вот и могильник.

Сверху клубился густой пар, а вдоль белых стен висели прозрачные коконы. Роберт потёр глаза...

Внутри находились люди. Обнажённые трупы без одной руки, обтянутые затвердевшим стеклом. И двое из трёх видимых – точь-в-точь тот, кто их вызволил.

В двух коконах висел разделанный на части абориген.

Роман чертыхнулся, когда поймал себя на мысли, что ему не хватает бёрдовских констатаций очевидных вещей. «Ясная», – говорил чаще всего Майкл, когда они выходили на поверхность.

– Что-то случилось? – спросил Иван.

– Нет. Всё путём. Трогаем! – и два оставшихся в строю боевых экзотела двинулись на северо-восток, где высился поросший деревьями холм и виднелась небольшая прогалина.

Брать с собой третьего разумно было разве что в качестве приманки. «Сапфир» для Карины не более чем разноцветная фольга для детворы под ёлкой – конфеты будут съедены так или иначе.

Он ждал её ещё на опушке. Потом был уверен, что услышит зацикленный смех среди тёмных лиан и эфемерного тумана. Но позади осталось добрых две трети пути, если верить системам «Осы», а Карина никак не желала появляться. Злой азарт тлел, потрескивал: убить, на этот раз искромсать тварь бронебойным калибром во что бы то ни стало! За Саныча. За отличного человека, которого теперь нет.

– Вот ведь как бывает! – нарушил гнетущую тишину командир. – А, Иваныч? Живёшь рядом. Споришь, доказываешь что-то. А потом – бац!.. Как в старых книжках про верность и предательство.

– Он нас не предавал, – негромко отозвался Иван.