Непокорный талисман (СИ) - Цокота Ольга Павловна - Страница 32

Внезапно Зоар остановился и в изнеможжении опустился на землю. Лицо его стало отстраненным, взгляд расфокусированным. Влас удержал рванувшегося к факиру Алексиса:

— Погоди! У него Видение!..

Волшебник обмяк, глаза его обрели осмысленное выражение:

— Удивительно! — Зоар выглядел изумленным, — свершилось! Меч Светлого Ратника Ролана обрел законного владельца.

— Но этого не может быть! — закричал Алексис. — Меч может взять лишь законный наследник Хрустального Трона!

— Верно, это спутало карты, изменило наше представление о том, как нужно трактовать древние и недавние предсказания. Возможно, надвигающийся хаос нарушил прежде царившую целостность нашего мира, — факир не столько отвечал царевичу, сколько размышлял вслух. Помолчав, он добавил, медленно роняя слова. — Однако, прежде всего, согласно легендам, Завладевшему Мечом суждено стать великим воином. Ему предстоит великая миссия и дорога приведет его в неведомые всем нам дали. В любом случае, и тебя, царевич, ждет Светлый Град. Мне все же представляется, что Хрустальный Трон предназначен именно тебе, Алексис. Но сейчас я не в силах разглядеть будущее Светлоземья. В переплетении Вероятностей слишлком много фигур. А в центре его сияет звезда Талисмана.

— Талисман сейчас в руках Рилана, — удрученно промолвил юноша.

Но Зоар отрицательно качнул головой:

— Талисман — не игрушка, не вещь, он полон жизни, эмоций, желаний и стремлений. Но в то же время частица его может быть заключена в предмете, растении, животном или птице, которых он наделяет душой и волей.

Царевич растерянно потер виски:

— Если ты, чародей, абсолютно ничего не можешь рассмотреть в грядущем, то, возможно, тебе открыта картина всего сущего в настоящем?

— Я вижу мир разделенным на две неравные части. Большая часть уже затянута тьмою. И только яркая звездочка и несколько крохотных огоньков разгоняют мрак. Мне хочется верить, что в этих искорках отражаемся и мы с тобою и Власом. Нам нужно идти вперед, Алексис. Думай не только о Хрустальном Троне. Опасность нависла над всем Мирозданием.

ГЛАВА 27. ПОДРУЖКА СВЕТОЗАРА

Не каждому дано видеть переплетение нитей Пространства-Времени, судеб Мироздания и порожденных им существ. Мало кому открываются пути, ведущие в прошлое-будущее и параллельное время. Чудесные воды озерной глади Блисмерса отзываются на призыв далеко не всякого. И удержать видение очень даже непросто. У Одесто пока что изображение Всемирья держалась недолго. Легкая рябь пробежала по поверхности озера. И вот оно уже просто ровный аметистовый овал в обрамлении белых гор. Прозрачная ровная поверхность извечных вод отражала сиреневое небо и расстроенную физиономию маленького эла.

— Все слишком запутано, подумал Одесто, — может это потому, что жадная сущность Охило проела множество дыр в пространство-временном континиуме?

Он всей своей мохнатой шкуркой ощущал диспропорцию, покорежившую прежнюю гармонию Вселенной. А его живой и деятельный ум подмечал несуразицы и сбои ритмов происходящего. В картине, которую он только что видел, то там, то сям следовало что-то переделать, а порою и полностью изменить.

— Ах, если бы это была живопись, — грустно размышлял эл. — Я запросто мог бы многое исправить: штрих, мазок, точки, и все в порядке. Все стало бы на свои места, а так… О Вселенная! И люди, и демоны, и эта прожорливая глотка Охило, — они ведь попросту не ведают, что творят! — Одесто задумчиво почесал голову, — кажется, один лишь Талисман чувствует то же, что и я, но ему мешает излишняя эмоциональность. Мечется в поисках выхода из этого тупика. Поэтому и норовит разорвать путы и запреты. Непокорный Талисман у нас сейчас, однако.

………………………………………………………………………………………

Петримус тоже ощущал растерянность. Он уже отчаялся понять логику коварного демона. Обладая незначительными колдовскими способностями, Петримус, тем не менее, был наделен определенным нюхом и поэтому нутром чуял некий подвох. Слишком много недомолвок сквозило в речах чудовища, являвшегося на его призыв. Мелкий интриган интуитивно ощущал обман, но его ограниченному мышлению не дано было постичь цели Тьмы. А посему Петримус возомнил, что все-таки сумеет перехитрить всех и вся и непременно осуществит свой собственный замысел и станет властителем Империи.

Безглазая бестелесная Тьма, пронзившая Мироздание мириадами своих незримых, но всепроникающих щупалец, равнодушно наблюдала и за маленькой спесивой козявкой, и за лопающимся от нелепого самомнения демоном. С интересом взирала она лишь на чавкающую тварь, поглощающую все сущее, дабы в ближайшие фили пространства-времени, раздувшись до запределья макро-минимума, наконец, спариться со своей Владычицей и в ограстическом экстазе вместе с нею поглотить абсолютно все, именуемое Жизнью и Разумом.

Тьма разрушала все, к чему присасывалась слишком сильно, ибо ее целью, сутью, смыслом являлся Хаос. Посему при всей индифферентности для того, чтобы ускорить Энтропию и заполонить собою Всемирье, она направляла и исправляла действия тех, кто отдался ее власти. Но сама по себе эта мелюзга не имела ровно никакого значения. Исполнив свое предназначение, людишки годились разве что на слом. Корежа творения Жизни, Тьма испытывала нечто подобное удовольствию.

Мрачными дырами глаз кота и филина глядела она на происходящее в жалкой хижине колдуна.

На углах пентаграмы оплывал воск красных и черных свечей. Пламя чадило, издавая мерзкую вонь. Высохшая рука, начертавшая опасный геометрический символ, в какой-то момент дрогнула. Линия в одном месте прервалась. Однако подслеповатые глаза колдуна, слезившиеся от разъедающего их дыма, не уловили крошечной погрешности.

В отличие от своей верховной властительницы, демон отличался эмоциональностью. Он довольно захохотал: мелкая козявка, вызывая его в очередной раз, допустила ошибку. Кровавые глаза пылали торжеством. Впочем, он не торопился выпить душу ничтожного червяка. Вместо этого сделал маленький осторожный глоток, нанес непоправимый ущерб разуму Пертримуса и гнусно хихкнул, предвкушая потеху.

Колдун же, поднявшись с колен, ошалело оглянулся вокруг и не сразу осознал, что находится в своем домишке. Ощущая на себе тяжелые пристальные взгляды кота, почти растворившегося в полутьме, и взъерошившего перья филина, Петримус безрезультатно попытался стереть кровавый поте, оставшийся на замызганных штанах после начертания пентаграммы. Тряхнул головой и внезапно на него снизошло озарение. Теперь колдун точно знал, что ему нужно делать. Перед внутренним зором его сиял Хрустальный Трон, у подножия которого валялось изувеченное тельце морской чайки.

Домашние "любимцы" все так же неотрывно следили за лихорадочными сборами чернокнижника. Сверкнула молния, ослепительная вспышка пробилась даже через щели в ставнях, почти наглухо закрытых, хотя вечер еще не наступил. Дальний раскат грома сотряс ветхую халупу. Проливной дождь забарабанил по дранке кровли. Дробный стук отзывался головной болью. Но Петримус не обращал внимания на грозные предупреждения измученного Мироздания.

С трудом завязав тесемки плаща (левая рука теперь заканчивалась ни на что не пригодной культей), он натянул шапку по самые брови. Колдун слишком спешил, а потому отбросил обычную осторожность и безбоязненно пустил самое мощное заклятие, на пределе своих сил. Взмах костяного посоха, и в хижине возник фосфорсцирующий квадрат перехода.

Далеко-далеко от сотрясавшегося в пароксизмах бури Хорлана ничто не предвещало нависшей опасности. Напротив, в детской царило то уютное затишье, которого так не хватало Рилану в его повседневной жизни. Именно затишье, а не абсолютная тишина, в гулком звоне которой так некстати всплывают ненужные воспоминания и грызущее душу чувство вины.

Здесь же нянюшки, рукодельничая переговаривались полушепотом, а царица рассматривала с царевичем прекрасные иллюстрации диковинной заморской книги, вполголоса объясняя сынишке удивительные картинки.

Ребенок прислонился к плечу матери, волнистые льняные кудри рассыпались по плечу Киры.