Непокорный талисман (СИ) - Цокота Ольга Павловна - Страница 21

Хриплый возглас ужаса прозвучал рядом с ним. Шуршащая завеса сорвалась с карниза под тяжестью рухнувшего тела. На полу из-под жестких складок виднелись ноги в шальварах, заправленных в сапоги мягкой кожи. Те самые сапоги, которые носил отвратительный стражник. Ноги свело судорогой, они еще раз дернулись и замерли. Тонкая черная ленточка скользнула среди вороха затканной золотом ткани.

Алексис замер, не смея верить своему везению. Смертельный укус опаснейшей гадюки мог в считанные мгновения избавить его от предстоящих физических и душевных мучений. Не колеблясь, он протянул руку и схватил ядовитое существо.

Гибкое тело изогнулось, сверкнули немигающие глаза на черном треугольнике, острые зубы впились в руку. Уже холодея, царевич непонятно зачем прошептал:

— Пожалуйста, избавь и малыша от страданий.

…Влас споткнулся и ругнулся вполголоса.

— Осторожнее. Помни золотое правило: спешить нужно медленно.

Руки задольца непроизвольно сжались в кулаки. Он прорычал:

— Если мы опоздаем!…

— Если ты сломаешь в пути ногу, мы точно можем опоздать, — мягко, но твердо ответил факир.

Но его разумные речи не остудили тревоги и беспокойства ведуна. Его колотила нервная лихорадка. Влас до сих пор считал неоправданным безумием сымитировать смерть наследника при помощи слабой дозы яда, впрыснутой юноше. Он с трудом сдерживал жгучую ненависть к идущему рядом гибкому юнцу-диморфу, бывшему одновременно и черной гадюкой.

— Влас, у нас не было иного выхода, — терпеливо, словно неразумному ребенку, повторил Зоар. — Охранные чары дворца поддерживаются десятками чернокнижников. Даже гибель Звездочета не облегчила мне противостояния им. Все, что я мог, — замаскировать лишь волшебную суть крошечной змейки.

— Ей следовало, прежде всего, умертвить тирана, а не царевича!

— Проникнуть сквозь защитную завесу личных покоев султана, не сможет даже волшебный муравей. Но я повторяю тебе, мы успеем спасти Алексиса, нам следует только…

Факир не успел закончить фразу. Где-то неподалеку ухнула сова, резкий порыв ветра ударил им в лицо, пахнуло чуждыми чарами, и ночное небо вспыхнуло фиолетовыми зигзагами. Послышался треск, тень огромного дерева, перечеркнув озаренный молниями небосвод, рухнула им под ноги, перегородив дорогу.

… Солнцеликий вопросительно посмотрел на обтянутое кожей лицо стоявшего перед ним человека в темном иноземного покроя халате. Ему могло быть и двадцать, и сорок, и все шестьдесят лет:

— Ты уверен, что эта задержка поможет? Откровенно говоря, я не совсем понимаю, зачем ты мне демонстрируешь все это. Мальчишка уже не опасен. Народ приветствует Лже-царевича, с помощью которого мы уничтожим Хрустальный трон и без особых трудностей захватим Светлоземье. К тому же, если уж нужно убивать, сделай это на месте, а не таким сложным многоходовым путем, что это напоминает мне шахматную партию.

Узкие глаза на непроницаемом лице полыхнули булатным блеском и не сникли под испытующим взглядом умных глазок в щелочках жира. Голос иноземца же был холоден и бесстрастен:

— Человек! Ты обратился к силам Тьмы. Я — их посланник. Юноша должен быть уничтожен равно, как и тот, кого ты зовешь Лже- царевичем. Эта партия действительно сложная и трудная игра, но не отдельных жалких людишек, а сил могущественных и грозных. У Скалы морских чаек, где прислужники сулатана сбрасывают мешки с трупами, издревле возникла полоса отчуждения. Там теряют силы чары. И мне туда путь заказан.

Солцеликий с трудом сдержал гнев. Впервые в своей жизни он испытывал сомнение в правильности своего поступка. Да, силы зла всемогущественны. Но, пожалуй, даже слишком. Возможно, не стоило прибегать к их помощи, ибо даже прислужник их опасен для него самого.

… Алексис очнулся от холода и влаги, он попытался шевельнуться, ощутил прижатое к нему пахнущее разнотравьем холодеющее тело маленького пастушка. Рука коснулась грубой мокрой рогожи, окутавшей их тела. Он со своим товарищем по несчастью находился в мешке, погружавшемся в воду.

ГЛАВА 19. МЕСЯЦ ПАДОЛИСТ…10 ГОДА

Еще и года не минуло с тех дней и ночей, полных ужаса и отчаянья, что почти бесследно миновали со смертью придворного мага. Черный колдун Симорин, тайно служивший врагам империи, отошел в мир иной, и воздух во дворце очистился от скверны.

Рилан YI отложил в сторону бумаги, которые просматривал в своем кабинете с самого утра. Яркие лучи солнца, бившие в окно со стороны Захода, возвещали о том, что уже не менее двух часов пополудни. У императора от долгой сидячей работы затекли шея и ноги.

Он поднялся, сделал несколько шагов, сбрасывая цепкую хватку неподвижности, покрутил головой, расправил плечи. Теперь, когда отступила изнурительная слабость, и тело вновь обрело прежнюю мощь и силу, он с особым удовольствием ощущал бьющую внутри себя энергию. Даже острое чувство голода радовало. Ведь долгое время одни только мысли о пище вызывали у него тошноту.

И как раз в этот момент за дверью прозвучали шаркающие шаги верного Фредерика. Старик заглянул в комнату, ворчливо заметил:

— Государыня и ребенок заждались Вас! Куда прикажете подавать обед?

— В малый покой рядом с опочивальней, — улыбнулся император. Он видел, с какой заботой и нежностью смотрит на него вырастивший его слуга, замечал, в этом взгляде радость и удивление, маскируемые притворной строгостью. Фредерик, как и сам Рилан, все еще боялся поверить чуду, буквально, воскресившему уже дышавшего на ладан царя.

Переступив порог малого покоя, властитель уловил беспокойство и в глазах Киры:

— Вы так мало отдыхаете, мой супруг, совсем себя не жалеете.

— Моя дорогая, я вполне здоров и счастлив, что у меня есть силы…

Но тут маленький Светозар, не заботясь о приличиях, бросился к Рилану, обхватил правителя тонкими ручонками. Его звонкий смех и неподдельная радость при виде отца будто осветили покой, развеяли тревоги и сомнения. Император взъерошил мягкие льняные волосы. Он любил неповторимые мгновения единства со своею семьею. Поэтому, если не было особых торжеств или знатных гостей, предпочитал обедать в этой сравнительно небольшой, лишенной пышного убранства комнате, где все дышало уютом и спокойствием. Из предметов роскоши здесь была лишь шитая золотом и самоцветами завеса, отделявшая небольшое пространство с обеденным столом и поставцами для посуды от той части зала, где в помещении с малым троном Рилан принимал приближенных к нему советников и слуг, а также визитеров, прибывших инкогнито.

Как ни странно, золото и драгоценные камни, покрывавшие великолепную ткань завесы, не выглядели неуместно в достаточно скромной обстановке. Возможно, оттого, что искусная вышивка была действительно прекрасна сама по себе и придавала покою особое очарование. Но, помимо этого, Рилану чудилось, что от диковинных цветов и ярких бабочек, порхающих среди них, струится мягкое тепло, окутывающее все вокруг умиротворением и дарующее чувство защищенности.

Кира, Светозар и старый Фредерик, кажется, тоже ощущали нечто подобное. Все они любили это небольшое и скромное помещение. Именно здесь малыш впервые начал разговаривать, и его ум словно пробудился от спячки. А вот Симорин в малом покое явно чувствовал себя неуютно. К завесе же он старался не приближаться.

Год назад тяжело больной император не обращал на это внимания. Но позднее, анализируя все случившееся, призадумался и решил, что необходимо внимательнее присматриваться к поведению своего окружения именно здесь, где, очевидно, обитает добрый гений императорского семейства.

— Батюшка! Я опять видел ту чудесную птичку, — голосок Светозара переполнялся восторгом. Куда девался ребенок, которого все считали слабоумным и немым. Теперь сынишка Рилана стал говорливым, смешливым и умным мальчиком, который ежеминутно задавал множество вопросов и рассказывал о всяких интересных происшествиях, приключавшихся с ним на каждом шагу.

— И что же это за пичуга такая необыкновенная? — Рилан с нежной улыбкой смотрел на раскрасневшееся и личико и блестящие от переполнявших чувств голубые глазенки.