Лиррийский принц. Хроники Паэтты. Книга III (СИ) - Федоров Александр Николаевич - Страница 101

Однако одна мысль всё же прорвалась в это царство мрака и пустоты. Дети… Нужно найти детей! Эта первая собственная мысль придала какое-то количество сил. Драонн, проведя тыльной стороной ладони по окровавленной щеке жены, поднялся и пошёл в дом. Наверняка дети будут там…

Сруб имел два этажа. Внутри Драонн наткнулся на несколько трупов – в основном, женщин. Он сразу же поднялся на второй этаж – именно там должны были быть их комнаты – его, Аэринн и детей. И комнату Билинн он отыскал быстро.

Две небольшие подпалины на стене – следы огнешаров. Бедная слепая девочка, не видя даже своих врагов, наудачу успела метнуть два огнешара – всё, что она умела. Оба они, судя по всему, не нанесли урона нападавшим. А сама Биби… Она лежала на полу, на ворохе собственной растерзанной одежды. Она была сильно избита, но умерла она оттого, что кто-то сломал ей шею. Драонн понял это сразу же по неестественному повороту головы. Вероятно, дочка пыталась ворожить даже тогда, когда уже была прижата к полу несколькими грубыми, похотливыми скотами. И насиловали они уже мёртвое тело…

Принц опустился – нет, скорее обмяк на пол рядом с телом дочери. Осторожно укрыл её наготу обрывками одежды, машинально погладил тонкие шелковистые волосы – они были так похожи на волосы Аэринн!.. Во всей пустоте, что была сейчас в его мыслях, было лишь два пятна – то были те самые подпалины на стенах. Они выглядели столь беззащитно, столь душераздирающе – эти жалкие попытки ослепшей девушки оказать сопротивление, что вид этих почерневших пятен внезапно прорвал плотину в мозгу Драонна, сдерживающую поток чувств.

Вся боль, весь ужас, вся бессмысленность происходящего обрушились на него, взламывая последние преграды, которые ещё пытался ставить защищающийся разум. Именно это мгновение – не до и не после – одно единственное мгновение, когда он ощутил всю суть происходящего, ощутил каждым нервом и каждой клеткой. Лишь мгновение спустя разум всё-таки сумел поставить заслон неверия и отрицания, и стало чуть-чуть, на волос, но легче. А в тот, первый момент, Драонн почувствовал всё, как оно есть – всю оголённость, всю глубину и всю остроту.

И тогда он завыл. Завыл страшно – не как лирра, но как зверь. Этот вой, переходящий в стоны, хрипы и какие-то бессвязные звуки, не был плачем. Ни одна слеза не скатилась по его щеке. Он просто выл – жутко и протяжно.

Именно в таком состоянии и нашла его Кэйринн. Опухшая от слёз, трясущаяся и бледная, она упала на колени рядом с принцем и прижала его голову к груди. Драонн продолжал выть, затем он стал биться головой о грудь девушки, а затем вдруг вцепился в неё зубами. Хвала богам, на Кэйринн был кожаный доспех, но ярость, с какой сцепились челюсти лиррийского принца, была такова, что он едва не прокусил толстую кожу. Стиснув зубы, Драонн, кажется, и не думал разжимать их.

Несмотря на боль, пронзившую грудь, Кэйринн продолжала всё сильнее прижимать голову Драонна к груди, тихонько баюкая её. Она плакала за двоих, раз сам Драонн плакать не мог. Постепенно вой перешёл в хрипы, они – во всхлипы, а затем принц наконец-то лишился чувств. Хотя бы на время пришло благословенное забвение…

К сожалению, забытьё Драонна не было долгим. Всего через каких-нибудь десять минут он вновь пришёл в себя, вынырнув из спасительного ничто в жуткую, полную боли реальность. За это время его успели перенести на лежанку (кроватей здесь не было). Верная Кэйринн, не отходя ни на мгновение, сидела рядом, не отпуская его руку.

Всего несколько мгновений взгляд Драонна оставался пустым, а затем он резко, до краёв наполнился болью. Прерывистый вздох, глубокий и тяжкий, вырвался из его груди. Так, должно быть, стонала земля, когда из неё с корнем выдирали деревья.

– Все погибли? – едва ворочая языком, вымолвил он.

– Мы не обнаружили живых, – глухо ответила Кэйринн.

– Гайрединн?..

– Мы не нашли его… – девушка замолчала, борясь с рыданиями.

– Они… забрали его с собой?.. – губы Драонна предательски задрожали.

– Не знаю… Может быть, – Кэйринн не хотела отнимать у принца последнюю надежду, хотя прекрасно понимала, что красноверхим ни к чему лиррийские младенцы. – Вирезир с полусотней илиров отправились по следам. Они найдут этих мразей…

Драонн лишь кивнул в ответ – у него не было сил сказать хотя бы слово. В мыслях звенела сосущая пустота, которую нельзя будет заполнить уже ничем и никогда. Время от времени мозг жалила одна и та же мысль – нет, ничего этого не было! Сознание просто не могло принять, не могло воспринять подобное. Конечно же, ничего этого не было, потому что ни в одном из миров, за которым хоть изредка приглядывают боги, подобное просто невозможно!

Но это было… Это было, и это будет теперь навеки. Его жена, его дети – они остались лишь в его воспоминаниях. И – быть может, это было следствием шока – Драонн понял, что не может в деталях увидеть лица никого из них. Образы, возникающие в памяти, не фиксировались чётко в сознании – он словно пытался ухватить что-то, что видел лишь боковым зрением. Хвала богам, он хотя бы не мог вспомнить их изувеченных посмертных лиц!..

– Прости меня, мой принц… – пробормотала Кэйринн и тут же разрыдалась. – Это я виновата!.. Если бы не я, они были бы живы…

– Нет, это я виноват… – прошептал Драонн, и наконец-то слёзы его прорвались наружу, дав хотя бы временное облегчение его истерзанной душе.

Какое-то время он рыдал, обняв Кэйринн – единственную родную душу, что у него осталась. Он понимал, что сейчас он – просто Драонн, но никак не принц Доромионский, однако быть принцем пока что было выше его сил. Пока что ему не хотелось быть даже Драонном. Не хотелось быть вообще…

Однако слёзы принесли толику облегчения. Отняв наконец своё лицо от кожаной куртки Кэйринн, Драонн взглянул на неё мутным взглядом:

– Как мне теперь жить, Кэйр?..

– Не знаю, мой принц…

Кэйринн не стала произносить выспренних речей о долге, мужестве, судьбе. Она не смогла бы сейчас сделать этого, даже если бы хотела. Это лишь в героических книгах, которые так любил читать Драонн, поверженные герои вновь восстают после пафосной речи, чтобы, сцепив зубы, сражаться до конца. Реальная жизнь одновременно была и гораздо трагичнее, и гораздо прозаичнее книжных эпосов.

Драонн лежал, потеряв счёт времени. Кэйринн, у которой уже затекли и руки, и ноги, продолжала сидеть рядом, не шевелясь. Принц, не моргая, смотрел в плохо оструганные доски потолка, но вряд ли видел их. Он был в полнейшей прострации, и даже не заметил, как дверь в комнату легонько отворилась и появился илир, жестом поманивший Кэйринн. Он, кажется, не заметил даже, как она, морщась от боли в задеревеневшем теле, встала и вышла на некоторое время.

Не заметил он и её возвращения. Кэйринн, с исказившимся лицом, подошла к Драонну и тронула его за плечо. Однако тот даже не моргнул.

– Мой принц… – хрипло позвала она.

Лицо Драонна вроде бы шевельнулось, но это была единственная реакция.

– Нашли Гайрединна… – исказившимся от сдерживаемых рыданий голосом проговорила Кэйринн.

Эти слова вернули Драонна к действительности. Его безмятежное лицо вновь превратилось в маску застывшей боли.

– Где он?.. – прошептал принц.

– Его принесли в дом… Он рядом с Аэринн и Билинн… – слёзы градом текли по щекам Кэйринн.

– Мне надо его видеть… – с трудом произнёс Драонн, однако в его фразе звучали скорее вопросительные нотки.

– Пойдём, мой принц, я провожу тебя…

Пошатываясь, Драонн кое-как поднялся с лежанки. Опёрся рукой о шершавую бревенчатую стену, почувствовав внезапную дурноту. Перед глазами всё плыло, пол так и старался уйти из-под ног. Кэйринн мгновенно оказалась рядом, приобняв его, чтобы не дать упасть.

– Спасибо, Кэйр… Дай мне минутку… Я сейчас…

Кэйринн молча кивнула, не отпуская принца ни на мгновение.

– Вот, вроде уже лучше… – наконец просипел он. – Я могу идти сам…